Кейл повернулся к Санди, которая расчищала себе тропку, носком туфли сдвигая осколки в сторону.

Она подняла голову.

Кейл попытался вложить в слова все раскаяние, которое наполняло его сердце.

– Прости, что я позволил тебе уехать.

– Я не оставила тебе выбора.

– Мне нельзя было тебя отпускать. Я не был настойчив… не сделал все возможное, чтобы ты поговорила со мной. – Кейл путался в словах. – Я понимал, что что-то не так. – Он прижал руку к груди. – Только я думал, что что-то не так со мной.

Санди поморщилась и заплакала.

– Просто я… я думал, что ты устала от всего этого. Твоей мамы, твоей семьи. От меня. Когда ты сказала, что хочешь попытать счастья в Лос-Анджелесе, что это шанс на новую жизнь, я поверил тебе. – Кейлу понравилось бить посуду, но на самом деле ему нужно было не разрушать, а выговориться. – Если бы я настоял на том, чтобы ты поехала с нами в Ирландию… – Он покачал головой: «если бы только» стало предательством по отношению к его жене и сыну.

Санди всхлипнула.

– Ты не виноват. – Она по привычке натянула рукава на кончики пальцев и утерла лицо.

– Но, Санди… – Он сделал шаг в ее сторону и смягчил голос: – Мне-то ты почему не рассказала?

Она резко вдохнула, глаза у нее округлились, словно она не ожидала такого вопроса, или боялась его и не была готова ответить. Настаивать он не хотел, ей и без того досталось. Но он отдал бы все, чтобы услышать ее ответ.

– Ты думала, я тебя брошу? – спросил.

– Нет.

– Или буду винить тебя?

Она проглотила комок в горле.

– Нет.

– Тогда прошу – расскажи мне…

– Кейл! – Голос Денни, громкий и твердый, раздался за его спиной. – Вивьен только что припарковалась у заднего хода. Прошу прощения, но через десять секунд она войдет в дверь.

Все в Кейле оборвалось.

– Нет.

Санди развернулась к зеркалу позади бара и стала приводить себя в порядок.

Кейлу никак не выкрутиться, не скрыть происходящего от Вивьен.

– Нет, – вновь произнес он.

Санди повернулась к нему:

– Возьми себя в руки. – Она отошла от него, переступила через стекло и взмахом руки попросила Денни присоединиться к ней у входной двери.

Когда Вивьен вошла в зал, Денни с Санди стояли у столика возле двери, частично скрывая Кейла из вида.

– Привет, Вивьен, – промолвила Санди.

– Приветик, Вив, – произнес Денни. – Как дела?

– Отлично. Приветик, милый.

Кейл помахал жене, все еще не решаясь заговорить.

Денни с улыбкой ткнул большим пальцем через плечо:

– Он просто расстроился: взял и разбил несколько бокалов, а мы собираемся у него из зарплаты удержать.

Когда Кейл посмотрел в зеркало, то позади себя увидел эту троицу, стоявшую кружком. Денни потирал шею. Санди старательно отворачивала лицо. Вивьен стояла очень прямо, держась руками за свою большую сумку.

– Нужна помощь в уборке? – предложила Вивьен.

– Об этом не беспокойся, – отозвался Денни. – Мы справимся.

Кейл вышел из бара и попытался держаться непринужденно.

– В чем дело, Вив?

– Просто заехала напомнить, что сегодня ты забираешь Люка. Я еду к маме.

– Ну да, я помню. – Он сожалел, что в его голосе послышалось раздражение. Вивьен точно знала, что про Люка он не забудет.

Склонив головку набок, она словно бы взвешивала, расслышали ли Денни с Санди эту нотку в голосе мужа.

– Я хотела тебе напомнить. Я понимаю, что у вас у всех горячая пора перед предстоящим открытием. – Повернувшись, она улыбнулась Денни.

– Я пойду домой, – сообщила Санди и пошла в конторку за сумкой.

– Приятно было повидаться с вами, Санди, – проворковала Вивьен.

Санди остановилась и обернулась:

– И мне с вами тоже, Вивьен.

Кейл смотрел, как Санди выходит из двери, боясь, что они упустили миг, которого им уже не вернуть.

– Приятно было повидаться с вами, Санди.

Она не хотела отказываться от дружеского расположения, с которым привыкла относиться к Бреннанам. Ей очень хотелось до ухода Санди получше рассмотреть ее лицо. Едва переступив порог паба, Вивьен сразу поняла: что-то происходит. В воздухе чувствовалось напряжение.

Денни кашлянул, прочищая горло, и встал за барную стойку.

– Кейл, ты бы проводил жену, а я приберу этот бардак.

– Окей. Ты готова? – обратился к ней Кейл.

Он не предложил жене позавтракать или как обычно вместе выпить кофе.

– Да-а. Или тебе тоже нужно поработать?

Кейл зашагал к выходу:

– Успеется.

Вивьен собиралась к матери. Кейл по-доброму к ней относился, заезжал, чтобы что-то наладить, или починить, или постричь газон. Только Вивьен знала, как коробила мужа ледяная натура матери: ее недовольное ворчание насчет того, как много он работает, намеки, что он мог бы получше заботиться о Вивьен.

Когда они вышли из паба, Вивьен уже не смогла сдержаться:

– Она все еще не нашла другого бухгалтера?

– Кажется, еще нет.

Они подошли к машине.

– И много времени она здесь проводит?

Он запустил пальцы в волосы.

– Заканчивай, Вивьен. Она заходит иногда, когда ей нужна помощь. Чтобы ты знала, она делает нам одолжение.

Вивьен приходилось быть осторожнее. Если она будет допекать Кейла, он еще меньше будет с ней делиться.

– Окей. Мне пора. Я привезу тебе от мамы список того, что нужно сделать. – Вивьен поцеловала мужа. – Люблю тебя.

– Я тебя тоже.

Вивьен села в машину и покатила на окраину восточной части городка, где жили немногие вест-манорские неимущие. Впрочем, едва ли это можно было считать Вест-Манором. Живи ее мать всего на квартал дальше на восток, и Вивьен в свое время попала бы в зону набора в школы Оссининга. Ведя машину, она пыталась разобраться в странном настрое, царившем в пабе. Совершенно очевидно, что дело было вовсе не в разбитых стаканах.

Вивьен знала, что Кейл относится к ней с большой нежностью, любит Люка, как только может любить отец. Таких, как он, ее мать звала «Стойкими Эдди»[7], причем в ее устах это звучало явно двусмысленно. Шэрон Мартин делала все, чтобы ее дочь выбирала себе цель повыше.

«Внешние данные у тебя есть, Вив, – говаривала она. – Не разменивай их на старого неудачника, как это сделала я».

С отцом своим Вивьен не виделась никогда и даже имени его не знала. Его «отношения» с ее матерью были весьма краткими. Вивьен знала только, что жил он в Коннектикуте со своей настоящей семьей и что каждый месяц присылал деньги, пока ей не исполнилось восемнадцать лет. Мать ее выросла в Вест-Маноре. Когда она забеременела, родители предоставили ей с ребенком дом, который мать и унаследовала, когда через четыре года родители погибли в автокатастрофе.

Так что без денег и без отца, с матерью то официанткой, то уборщицей, то кассиршей, Вивьен росла в городке преуспевающего среднего класса, полном благополучных семейств и сидевших по домам мамочек.

Ее снедали стыд за то, как она жила, и зависть ко многим девочкам вокруг.

В том числе и к Санди Бреннан.

– Люка не могла с собой привезти? – спросила мать.

– У него сегодня утром занятия в школе.

Они попивали кофе в гостиной обычного узкого кирпичного домика, в котором она выросла. Комната как была, так и оставалась заставлена бесчисленными безделушками и цацками, которыми любила окружать себя мать. Вести хозяйство по-настоящему она не умела никогда, предпочитала разбросанную повсюду одежду, кучи нестиранного белья и горы немытой посуды. Взрослея, Вивьен освобождала свою комнату от всяческих побрякушек, сделав ее тихим убежищем от хаоса остального дома. Она вдоволь наслушалась заезженных, как старая пластинка, причитаний по поводу разыгравшегося радикулита, жалоб на трудности ведения домашнего хозяйства и на заносчивую соседку за углом: «Эта цаца все время своих детишек катает на внедорожнике. Каждый утро из дому выходит без единого мазка косметики на лице».