Если следовать хронологии, то в две тысячи втором году в южных отрогах Удоканского хребта открыто Удоканское проявление светлоокрашенного нефрита.

– Я ещё что-то слышал о Хойтинском месторождении.

– Ещё бы! Нефрит этого месторождения отличается высоким качеством…

– Воистину золотая земля!

– Там, кстати, экспедиции капитана Иванова и лейтенанта Белкина работали до революции. Белкин, между прочим, был хорошим художником.

– Это же участники гидрографического отряда Дриженко, который в начале прошлого века изучал Байкал?

– Он самый. Начальник отряда полковник Дриженко, впоследствии генерал, был выдающимся исследователем. Его направили сюда в преддверии строительства Транссиба. Собрали огромный материал. Время от времени, особенно в период завершения навигации, отряды уходили за пределы Байкала изучать прилегающие территории. Вот отряд Иванова и получил такое задание в интересах ленских золотопромышленников. Как завозили грузы на прииски? От Иркутска до Жигалово, потом по рекам Лене и Витиму. Длинная дорога, дорогая доставка… Вот и искали возможность сократить путевые издержки. Оказалось, что если пробить путь с Северного Байкала на Витим, дорога может быть сокращена на семьсот вёрст[6]! Ну и отправили поискать, так сказать, волок с Верхней Ангары на Витим.

Тебе, Трифон Петрович, несказанно повезло с таким другом как я. Есть у меня рукопись – дневник капитана Иванова. Могу по дружбе дать для ознакомления.

– Вот это да! Премного благодарен, Матвей Поликарпович! Царский подарок.

– Академический!

– Не сочти за труд, прихвати с собой, если на мою лекцию в музей пожалуешь намедни. Приглашение я принёс, вот, держи. Будем с молодёжью докладывать, как полевой сезон прошёл.

– Обязательно буду. Тебя дальше по части нефритов образовывать, или хорош, утомился?

– Ничего, выдержу. Образовывайте дальше, уважаемый академик.

– Так вот, нефрита в нашей благословенной области и примыкающей к ней Бурятии много, ну очень много. Если бы мы с тобой вышли на маршрут, я бы повёл тебя к Оспино-Китойскому массиву. Это, между прочим, зона регионального глубинного Китойского разлома.

Далее упомянем Харанурский массив, расположенный в бассейне верхнего течения реки Урик. Именно там были открыты Харажалгинская нефритовая жила, а позднее Уланходинское месторождение. Здесь нашли уникальный по цвету камень, он был светло-зелёный, почти молочного оттенка! Ну очень дорогой! Ты когда-нибудь видел камень такого цвета? Впрочем, откуда! Я и сам такой уникум не наблюдал, только по рассказам слышал.

Ладно, теперь двинемся в направлении Джидинского нефритоносного района, на юго-запад Прибайкалья. Одно из месторождений нашли в Хамархудинском массиве.

И, наконец, Витимский нефритоносный район. Говоря геологическим языком, он является составной частью Байкальской складчатой области. Простите, профессор. Вы знаете, что такое складчатая область? Откуда вам знать, гуманитариям.

Профессор зыркнул на академика. Тот виновато улыбнулся:

– Шутка, понял, беру свои слова обратно. Ты же у нас археолог, значит, в геологическое прошлое земли погружён. Но на всякий случай поясню на примере, а не по-научному, чтоб ты с ума не сошёл…

Академик взял салфетку, смял её и положил перед профессором.

– Ну вот, типичная складчатая область. Считай, что эта салфетка – участок земной коры, в пределах которого слои горных пород смяты в складки. А гигантский двигатель, который приводит в движение земную кору – тектонические процессы. Понятно?

– Более чем, так образно! – профессор ткнул пальцем в бумажный аналог.

– Отлично, приятно иметь дело с культурным человеком. Хо-ро-шо. Двигаемся дальше. Месторождения нефритов были обнаружены в Парамском поясе, который в свою очередь охватывает с северо-востока Северо-Муйскую глыбу, а на юго-востоке прослеживается между Южно-Муйской и Таксимской глыбами.

– Прямо БАМом повеяло!

– Ты был в тех краях? Северо-Муйский тоннель, Таксимо… Романтические имена.

– Бывал наездами, толком поработать не дали. Гонки, сроки, сдаточные объекты…

– У меня та же история. Начальник треста приглашает, вроде как давно не виделись, чайку попьём. А под лимончик и рюмочку: «Партия сказала к такому-то сроку открыть». И надо ж было, открывали.

– Великая сила – сроки и планы, а ещё сила организующая и направляющая.

– Я от этой силы в тайгу на пять лет сбежал. Но что-то в этом было. Расслабляться не давали точно, – вздохнул Павлов.

– Опиши всё в мемуарах, вместе поплачем и посмеёмся.

– Однако обхохочемся сквозь слёзы! Ладно, пойдём дальше. Недавно в Средне-Витимской горной стране обнаружили коренное месторождение светлоокрашенного нефрита. Потрясающий цвет. Китайские резчики обзавидуются.

– Правильно ли я понял, Матвей Поликарпович, что месторождения нефрита расположены главным образом в Сибири?

– Так точно, Трифон Петрович!

– Стало быть, в четырёх районах – Западно-Саянском, Восточно-Саянском, Джидинском и Витимском?

– Ты был внимателен. В виде бонуса добавляю к твоим знаниям ещё кое-что. В наиболее подходящем для вас районе – Витимском – месторождения нефрита двух типов, и потому там выделены два пояса – Байкало-Муйский и Верхнее-Витимский.

Да вот ещё что, Трифон Петрович, это очень важно. В Восточно-Саянском нефритовом районе все промышленные месторождения сосредоточены в Оспино-Китойском массиве и Харанурском. Оспинское самое крупное со времён СССР. Здесь на площади пяти квадратных километров коллеги открыли шестнадцать нефритовых жил. Если захочется и там «покопаться» – ваш путь в верхнее течение реки Ильчир или к истокам ручья Северный на правом склоне горы Графитовой.

– Какие чудесные имена! Слушай, Матвей Поликарпович, я вот подумал, а ведь алмаз может позавидовать нефриту… Этот зелёный камешек сыграл выдающуюся роль в истории древнего человека – как археолог ответственно заявляю. Страшно сказать, сколько времени потерял бы наш пращур, не открой он нефрит, который одинаково хорошо рубил, колол, резал! Всякий раз, находя артефакты, думаю: может, природа не случайно подбросила этот материал человеку? Вязкий, прочный, прекрасно полируемый… Он давал людям всё, что требовалось на тот момент.

– Сейчас запоёшь, однако. На стульчик заберись. Хоть публику повеселишь, я с кепкой по кругу пойду…

– Надо, так и запою, подумаешь. После тех находок, о которых буду докладывать, дело с музеем двинулось. Сам мэр города за дело взялся. Попомни, турист валом потянется, чтобы на эти уникумы взглянуть.

– А если рядом ещё и меч курыкан повесить, – хохотнул академик.

– Ох, и шутник вы, батенька. Слушай, давно хотел спросить, это правда, что, когда вы алмазы открыли, гульба шла три дня без продыху?

– Врут, конечно. Неделю гуляли! Всё-таки алмазы для страны! Не грех!

– Не грех, – согласился Трифон Петрович. – Ну вот и я, если что, запою.

– М-да, копать вам не перекопать, там ведь тоже и мерзлота, и грунт тяжёлый.

Профессор посерьёзнел и согласно кивнул.

– И вот ещё что. Про нефрит, я так понял, вопрос не праздный. Ищите валуны и окатыши в руслах рек. Искатели нередко так и работают. Идут вдоль русла, петляют по бережку, по притокам, ключикам…

– А ещё каменный материал островов, кос, стариц[7], отмелей изучать будем. Если нефритовая галька попадается или камни покрупнее, то, значит, и месторождение может приоткрыться.

– Ишь ты, начитался!

– Есть с кого пример брать. Ты-то вот, как я погляжу, в байкаловедение полез. Рукопись капитана Иванова где-то сыскал.

– Потому что интересно.

– Вот!

…Они ещё долго вели разговоры, вспоминали университетскую жизнь, учителей и делились впечатлениями от очерков Вигдора Борисовича Чижевского про то, как был найден курыканский меч.

В библиотеке местного краеведческого музея было людно. Впрочем, она редко пустовала, хотя мало кто из непосвящённых догадывался, что в этом небольшом двухэтажном здании из красного кирпича располагалось уникальное собрание книг, карт и рукописей географического общества.