— Да понял, понял, — вздохнул Моня и отключился.

* * *

Лапоть как раз вышел из гостеприимной женщины, которая в пьяной дымке даже пыталась ему отвечать, хоть и разговаривал совсем не с ней.

— Ромик…ну Ромик… ну не ругайся… Ром, — и тут она дыхнула на него таким перегаром, что перебило даже запах сигарет. — Ну хочешь я тебе яишенки пожарю? Только дай ещё… поспать.

Яичницу с похмелья Лапоть не любил, как и эту женщину. Просто пар выпускал по случаю. Поэтому мгновенно оделся и ушёл на кухню пить рассол.

Пару глотков хозяину дома хватило, чтобы прийти в себя. А приложив к голове банку, он даже вспомнил о том, что за вложенный миллион обещали полтора. Прибыль в пятьсот тысяч за пару дней ему не мог обеспечить никакой банк. Разве что вернулся бы в 1997 год, скупил доллары и вернулся в свой 2023, чтобы реализовать за рубли.

Но поверить в слова Мони было проще, чем в то, что люди изобретут в ближайшее время машину времени. Чубайс уже давно и успешно развалил нанотехнологии, а других, считай и не было, кроме военных. Сколково не даст соврать. С другой стороны, у страны появился гиперзвук, но про себя Лапоть подозревал, что дело в большой доработанной красной папке с гербом из серпа и молота. Всё-таки в науку не то, чтобы миллиарды сыпались.

И всё же Лапоть нуждался в деньгах. Можно даже — сегодня. С тех пор, как Шац поехал на фронт, тёрки с Князем и Битой вышли боком. Да, обоих потом в землю укатали, но и бизнес у них успел отжать Шаман. Его, правда, тоже потом убили. То ли МОССАД, то ли им подобные. А дальше он не копал. И так — та ещё рассада. Бери любое семечко и всё равно придётся садить и закапывать, и снова закапывать.

«Как в старое-доброе время, пока одни собак ели, а другие малиновые пиджаки в моду ввели. А мода, что в то время, что сейчас — та ещё сука. Всё работает по тому же правилу: кого деньги, тот и прав», — подумал Лапоть и просто поехал в дом Шаца.

Ведь там, в плинтусах, покоились миллионы. Они из тех времён, когда оба откладывали на «чёрный день». Но если сам Лапоть, как и положено при лечении депрессии, спустил свою заначку на баб и кутёж, то Шацу скучать было некогда. А рассказывать о той заначке вообще не стоило. А там то ли баня язык развязала, то ли слишком понадеялся на собаку.

«С ротвейлером по дому не погуляешь», — прекрасно понимал Лаптев: «Да и привычки грызть плинтуса у Боцмана нет. С детства хозяин привил, когда плинтуса те горчицей обмазывал. Что угодно грызи, а их — не тронь».

Но от собаки Боря-то избавился! Было только одно «но». Ключи.

Если бы в умном доме стояли обычные замки, он бы нашёл способ сделать слепок, даже если ему в дубляже ключи вручили. Но ключей не было. Был цифровой код, приложения, электронный доступ и прочая навороченная хрень, в которой Лапоть не очень-то и разбирался.

Но в теории-то у него уже был миллион. Просто он там, за забором, в доме, куда нет доступа. А ведь его по сути в физическом виде ещё никто и не требовал. Этот миллион от него просили лишь в теории.

«Этакий, миллион Шредингера. Есть и нет одновременно», — с этой мыслью Лапоть тут же Моню набрал.

— Слушай, я тут подумал. Одолжу тебе миллион. На пару дней. Вернёшь полтора!

* * *

— Так, погоди. Мне перезвонить человечку надо, уточнить, — уже и не ожидал таких займов Моня, который в очередной раз наблюдал, как Нанай членом по щеке блондинке в пальто елозит.

С вопросом:

— Чуете? Чуете же?

А она нет, чтобы ответить привычное «ага, чую», вдруг заявила:

— Чую, говном пахнет! А за домогательство вы ещё ответите, — и на телефон снимает.

Тут Моня так некстати вспомнил, что в санузле туалетной бумаги на пару листиков оставалось.

Охранник трубку, конечно, сразу положил. И даме предложил телефон убрать, пока Нанай столбом застыл с членом в руке и сам пальцы свои нюхал, лепеча в ответ:

— Точно! А где сметана и лук? Испортилось, что ли?

Не работали ролики, оказалось. И так сразу Вселенная отвечать не собиралась. Зато дама в пальто подозрительно быстро верещать начала. Моня её на улицу выставил, чтобы на публику не играла. Но на морозе она лишь больше активировалась. А заодно в телефон донесла все свои рассуждения… Мужу. Ведь фамилия его запоминающая, яркая и в городе известная.

Муж был на работе, сослался на занятость, но просьбе супруге внял. И наряд следом выслал. Ребята, ворвавшись в секс-шоп спустя двадцать две минуты, в двух словах объяснили Моне, что он не прав. И даже показали где.

А Нанаю хватило и слова. Это было слово «лох». Оказалось, что НЛП-программирование не работает, когда не вымыты руки.

Вытирая щекой кафель в магазине, все деловые люди тут же нашли решение. Одни сверху, ставя ноги на тела сотрудников месяца и стремящихся к этому, другие снизу, поглядывая на ботинки с рифлёной подошвой.

Решение заключалось в том, что Моня с Нанаем либо выплёвывают извинения в снег на улице в ближайшие минуты, пока не устанут (но определять это не им), либо дарят клиентке выбранный подарок и оплачивают в десятикратном размере моральный ущерб.

Как оказалось, чёрно-белый ультрагибкий двойной член с тремя моторчиками «Обама-в-Байдене-3000» с эффектом натуральной кожи, которым совсем недавно пытался поразить даму в пальто Нанай, стоит без малого сорок тысяч рублей. С новым скачком цен, это был один из самых дорогих лотов в магазине. Дороже только модель «Трамп-в-Байдене». Плюс ещё четыреста тысяч морального ущерба. И шестьдесят ребятам в форме, «чтобы просто так не катались».

В один момент обоих сотрудников секс-шопа обязали на полмиллиона долга. И унося подарок из магазина без покупки, дама в пальто пообещала, что вернётся на следующий за остальным.

— Или мальчики заедут, — подмигнула на выходе она, довольная тем, что не придётся рассказывать мужу, куда ушла очередная денежка с карты.

А фамилия у дамы тоже была говорящая — Вишенка.

Немного придя в себя, Моня только на Наная посмотрел:

— Ну что? Как тебе ролики с саморазвитием? Чуешь уже ответ Вселенной? Открылся ей навстречу?

— Ебало набили. Чую, болит, — признался Нанай и закрыл магазин, вывесив табличку «перерыв на лечение». — Что делать будем… босс?

— Босс⁈ — воскликнул Моня. — Ты же теперь продавец месяца!

— Прости, брат, — Нанай рухнул на колени и пополз к нему. — Бес попутал!

Моня задумался. В этой ситуации половину миллиона он должен погонам. Ещё половину Лаптю. За займ. Но ведь и ему при удачном раскладе миллион обещали.

— Бес? Этот мог, — вздохнул Моня, который никогда не мог долго злиться на коллегу. — Ладно, не ной. Сейчас вырулим!

С этим настроем он решительно взял в руки телефон и набрал неизвестный номер с зоны. Побив себя по щекам, чтобы сделать голос как можно строже, с ходу заявил:

— Алё, Хрущ?.. Ну так слушай, Хрущ. Миллион я тебе занял?.. А теперь о возврате поговорим.

* * *

Хрущ прищурился, когда Шмыга взял третью карту.

«Наверняка, какое-то говно при раскладе получил», — подумал Никита Сергеевич Хрунычев и первым вскрыл карты.

Их всего две. Девять и десять. А всего девятнадцать очков. Больше брать не стал. Шанс, что выпадет валет, минимальный. А всё остальное — перебор. В колоде всё-таки 36 карт. Не полная колода на 54, из которой можно было убрать джокеров и добавить интриги с двойками, тройками, четвёрками и пятёрками сверху. А 36 карт — это надёжный расклад, привычный. И чаще проигрывает тот, кто хочет взять больше. Хапнуть. Сорвать куш.

И глядя на бывшего директора управляющей компании, Хрущ видел этот азарт в глазах. Будет играть до последнего. Добровольно-принудительно.

«А значит, сделает перебор», — был уверен вор.

— Не тяни кота за яйца! Их может вообще — нет, — обронил Хрущ, когда в камере вдруг возникла звенящая тишина и вспотели все, кроме Алагаморова, который со своим рогатым начальством вообще ни о чём по жизни не переживал. Куда не посмотри — все свои. Бесы и черти.