— И что это? — недовольно нахмурилась леди Камирэ, — издохшая в муках крыса?
— Нет, миледи, — ответила Рика, сдерживаясь, чтобы не перейти на свою обычную манеру общения, при которой эта заносчивая женщина быстро поняла бы, что грубить чародейке строго не рекомендуется, — коробка шоколадных конфет содержала инкапсулированное заклятие. Распределённое малыми дозами по двадцати четырём объектам, в роли которых выступал десерт с начинкой из красных сладких бобов и ферментированных водорослей нори, полностью замкнутые на себя чары позволили пронести конфеты в Каэ-доно. Где обвиняемая и съела около восьми конфет, чего должно было хватить для срабатывания заклятия, находящегося уже, по сути, в желудке вашей придворной дамы. Сообщнику оставалось лишь привести заклинание в действие, что он и сделал на церемонии награждения.
— Я ничего не поняла, — замотала головой леди Камирэ, — госпожа Окку, может быть вы лучше разберётесь младшими отпрысками Дубового клана. А то у меня от всей этой высоконаучной галиматьи голова начинает болеть.
Леди Мирай, стоявшая позади невесты короля, вошла в комнату и даже не скривила лица от витавших в воздухе миазмов.
— Вил, Эрика, — сказала она голосом, более подходящим классной даме, нежели родной матери, обращающейся к сыну и его невесте, — немедленно объяснитесь, что здесь произошло.
— Мы проводим расследование, мам, — с видом пай-мальчика ответил коррехидор, — и узнали, что кто-то заколдовал любимые конфеты госпожи Тибы, и это заклятие заставило её напасть на вас, миледи, и в последствии ударить господина Буну.
— Боги, какое облегчение, — леди Камирэ, поднесла руку к горлу. Теперь стало заметно, насколько преступление наперсницы угнетало её, — значит, бедняжку Эдаби просто зачаровали. Я не могла поверить, что она способна сама, по доброй воле наброситься на меня. Бедная, бедная девочка. Нужно найти хорошего адвоката, чтобы он представлял её интересы, — рассуждала она, — леди Мирай, вы не знаете никого, к кому бы я могла обратиться по этому вопросу? — и, не дождавшись ответа, продолжила, — Вилли, вы сняли камень с моей души. Меня не особо волнуют ваши мужские политические игрища, но вот вина женщины, делившей со мной стол и кров, очень даже волнует.
Воспользовавшись паузой, коррехидор решил взять нить разговора в свои руки.
— Госпожа Камирэ, — спросил он, — вы случайно не знаете, где ваша камеристка покупала свои любимые конфеты?
— Покупала? — засмеялась она, — ей их с завидной регулярностью присылал один воздыхатель. Его отцу принадлежит самая большая кондитерская фабрика Кленфилда. Шедевр из бобов и нори — их эксклюзив. Парень, кажется, делал предложение руки и сердца исключительно по вторникам, задабривая наречённую кофетами. Не спрашивайте меня, господа, почему он делал это именно по вторникам, сие ни мне, ни Эдаби неведомо, но я готова поклясться, гадкие конфеты его рук дело.
— Вам известно его имя?
— Естественно, его зовут Шон Крейг, как я уже говорила, он — единственный сын и наследник богатого промышленника, — сказала леди Камирэ, — и вот уже почти полгода бедняга не оставляет безуспешных попыток добиться руки и сердца моей придворной дамы. Юноша, конечно, мил, непосредственен и отчаянно влюблён, — улыбнулась она, — только у Эдаби имеются амбиции: она не собирается связывать своё будущее с сыном промышленника, пускай даже и очень богатого. Моя девочка нацелена на брак с древесно-рождённым лордом. Вот так: ни больше, ни меньше. И, если бы вы не были помолвлены, господин граф, и не нынешние прискорбные обстоятельства, я рекомендовала бы его величеству вашу кандидатуру.
Рике такой поворот разговора был странно неприятен, и она отвернулась, сделав вид, будто ей что-то внезапно понадобилось отыскать в недрах своей сумочки, висевшей на её запястье на красивом витом шнуре.
— Я польщён вашей заботой о моём будущем, — сказал Вилохэд с невозмутимым видом, — однако ж, мы недостаточно близко знакомы, чтобы я мог делегировать вам избрание кандидатуры супруги.
— Эта целиком и полностью ваша вина, — двусмысленно заметила леди Камирэ, — но, что уж теперь сожалеть. Несколько судеб решены, и несколько сердец связаны.
— Какой человек госпожа Тиба? — решила положить конец намёкам чародейка, ведь не даром же его величество возложил и на неё тоже ответственность за расследование убийства в Каэ-доно, — и кто знал о странных вкусовых пристрастиях вашей старшей придворной дамы?
Леди Камирэ поглядела на Рику сверху вниз, словно не без любопытства разглядывала какое-то экзотическое насекомое, вздумавшее внезапно заговорить.
— Все знали, что у Эдаби стариковские вкусы. Ведь именно старшему поколению по душе сплав сладкого и солёного. Не единожды она становилась объектом шуток с моей стороны и со стороны других придворных дам. А что касательно характера, Эдаби отличается дисциплинированностью, прекрасными манерами и отличной памятью. Она лучше меня помнит, что мне надлежит делать и когда. Знаете, ей даже записная книжка не требуется. Не сплетничает, не обижается, не лезет со своим мнением, куда её не просят. Одним словом, кандидатура Тибы Эдаби устраивает меня на все сто процентов, — тут леди Камирэ замолчала, — вернее устраивала. При всём моём понимании ситуации я не смогу доверять человеку, пытавшемуся заколоть меня шпилькой для волос, пусть даже она делала это, не отдавая себе отчёта. А теперь, господа, если у вас нет ко мне больше вопросов, я бы просила убрать из комнаты источник запаха и оставить меня. Раз вы побеседовали со мной и госпожой Окку, мы можем со спокойной совестью лечь спать. Ведь запрет моего венценосного жениха касался времени до дачи показаний, так?
— Да, миледи, — ответила мать Вила.
— Тогда спокойной ночи, Вилли, и удачного вам расследования.
Дверь в покои невесты монарха закрылась, мягко щёлкнув замком.
— Эти конфеты хорошо бы исследовать на остаточную магию, — проговорила чародейка, пытаясь отыскать в шкафу хоть что-то, чтобы положить коробку с конфетами, — может, сам характер чар подскажет, где искать его автора. Однако, боюсь, мы опоздали. Чары уже сработали и самоуничтожились. Тот, кто поработал над конфетами — знал своё дело.
Она вытащила сложенный бумажный пакет с символикой самого дорогого магазина столицы — Торгового дома Картленов, и спрятала туда воняющую коробку.
— Я не понял, как можно активировать заклятие таким образом, что не сработала охранная система, — спросил Вил, ероша волосы.
— Запросто, — ответила Рика, — чародей съедает вторую часть уже совершённого заклятия, тоже инкапсулированную, то бишь полностью замкнутую на себе, и в нужный момент активирует её. Технически волшба уже совершена, и с точки зрения охранных амулетов ничего не происходит, а на деле мы получаем работающее заклинание там, где никакой магии быть не может. Боги, как же мне не хватает магии!
— Знаете, — произнёс Вил, после небольшой паузы, — мне кажется, что охранную систему Каэ-доно делали с возможностью применения магии. Например, на случай пожара, землетрясения или просто какого-то несчастного случая. Полагаю, наш венценосный кузен располагает большей информацией по данному вопросу. Если он даст вам соответствующий амулет, наше расследование сдвинется, наконец с мёртвой точки. Идёмте к королю.
В кабинете короля было сильно накурено и основательно пахло спиртным. Рика подумала, что запрет-запретом, а критическая ситуация куда важнее капризов дамы, не переносящей запаха табачного дыма.
— Заходите, господа сыщики, — король сделал приглашающий жест рукой, — какими успехами порадуете?
Он уже успел изрядно нагрузиться спиртным. Об этом свидетельствовал более громкий, чем обычно голос, неестественный блеск в глазах и разрумянившиеся щёки. Компанию ему составлял Дубовый герцог. Вил знал, что его отец может много выпить и не опьянеть.
— Мы дважды навестили госпожу Тибу в лазарете, — дипломатично ответил Вил, очень хорошо понимавший, что его величество в подобном состоянии может как добродушно выслушать доклад, так и прицепиться к какой-нибудь ерунде, и, как следстве, устроить выволочку на добрых полчаса с подробным перечислением всех мыслимых и немыслимых грехов младшего сына Дубового клана с подробным перечислением также черт его характера, не позволяющих полноценно служить Кленовой короне, — мы побеседовали с ней.
