— Знаешь, как именно город получил свое название? — хитро спросила Нэна, заметив, как загорелись глаза юноши. Сун качнул головой. — Возможно, это покажется тебе нелепым, но все дело в деревьях, — она кивнула в сторону небольшого сквера. — Листья на этих деревьях всегда желтые и за все время существования города опадали лишь несколько раз. Для местных это стало кошмарнейшим знаком, хотя все беды они устраивали сами, поддавшись панике, — фыркнула женщина и подтолкнула парня вперед. — Легенда гласит, что когда-то в стародавние времена семья переселенцев, отправляясь на юг, наткнулась на раненного оленя. И как это часто в сказках бывает, добродетели зверушке помогли. Тот, конечно же, оказался величественным духом природы или даже Занесом, богом земледелия, который в благодарность за помощь намагичил переселенцам целую рощу золотых деревьев, что плодоносят круглый год. Семья поселилась в этой роще, а потом к ним стали подтягиваться и другие, заслыхав о чудо-деревьях, и так разросся город.

— И… это правда? — с сомнением протянул Сун: слова Моры изрядно покоробили в нем веру в божественные чудеса.

Нэна остановилась и посмотрела на него, как дурачка.

— Нет. Это просто легенда. Красивая сказка. При чем та, которую рассказывают маленьким детям, — говорила она, улыбаясь и попутно приветствуя знакомых торговок. — Для взрослых, верящих в сказки, есть немого другая версия. По ней переселенцы зверя съели, и деревья выросли там, где его кровь окропила землю и где были закопаны кости, — Сун поморщился и повел плечами. — Но и это тоже сказка. Деревья не растут из крови и благодарностей. Если мы пройдем немного на северо-восток, мимо храма Элиос, то выйдем к каменным стенам, ограждающим резиденцию наместника. Мне как-то доводилось бывать там, еще в молодости, и я скажу тебе, что она гораздо старше этого города. Так что, скорее всего, те переселенцы просто радостно отстроили себе дом в золотой роще, наплодив красивых сказов про богов, чтобы соплеменники не пытались их оттуда выжить. А уже потом межклановые сражения, возведения стен, люди, стекающиеся под защиту этих самых стен… Думаю, ты понял!

— Про город — да, но что вы делали в резиденции наместника? — недоумевающе протянул он, за что тут же отхватил затрещину.

— Неважно! Давно это было уже! Единственное, что скажу, после этого мне пришлось перебраться в Илинк, — шепнула она и свернула к лавке со специями.

Парень с пониманием кивнул и тему продолжать не стал, позволив женщине и дальше хранить ее секреты. От лавки к лавке Сун хвостиком следовал за Нэной, внутренне изнывая от скуки, но внешне демонстрируя лишь покорность, которая, впрочем, не была вознаграждена. Выискивая ингредиенты для своих настоек, женщина совсем забыла про время и опомнилась лишь к закату. Пылающий алый шар клонился к горизонту, отбрасывая на город пурпурные и красные тени. Часть лавок закрылась, по всей площади загорелись фонарики, а на сцену выбрались музыканты, наполняя улицы залихватской мелодией, под которую ноги сами начинали притопывать в такт.

На площадь перед сценой стали стекаться люди, и Сун, как зачарованный, чуть покачивая головой в такт музыке, затесался между ними. Средь пляшущей и смеющейся толпы он, переминавшийся с ноги на ногу и нелепо пошатывавшийся, смотрелся дико и неуместно, но ничего другого выдавить из себя не мог. Краснея от смешков со стороны, он неловко отмахивался от резвившихся горожанок, и все же не спешил уходить, искренне наслаждаясь музыкой и общим весельем. Нэна совсем рядом и позовет, если нужно…

— Сун, едрить тебя налево! Ты куда смотришь?! — раздался над толпой пронзительный вопль.

Сун вздрогнул и повернул голову, заметив, как петляя между людьми, убегает воришка с добычей в руках. Нэна в мгновение ока появилась рядом и вырвала из рук Суна корзины.

— Бегом за ним! Этот мешочек пол твоей зарплаты стоит!

На мгновение замешкавшись, Сун побежал за карманником, с трудом маневрируя между людьми и только успевая извиняться. Прорвавшись сквозь возмущенную толпу, он ловко свернул в сквер. Вор, заметив погоню, резко ускорился, перемахнул через скамью и, мигом пересекая скверик, скрылся за живой изгородью. Однако стоило вору выдохнуть, через те же кусты лихо пробрался Сун и едва-едва не ухватил вертлявого мужичка за плечо. Тут же дернувшись в сторону, вор ринулся в переулок. Субтильная, худощавая фигура, будто намасленная, протиснулась между прутьями кованного забора, но в этот раз вор расслабляться не собирался, сразу помчавшись через пустующий двор. Шаг за шагом, минута за минутой он бежал, петляя и скрываясь в тенях, но никак не мог оторваться от упрямо преследовавшего его юноши.

Раньше на охоту Суна часть брали лишь за тем, чтобы он носил припасы и дичь, но в редкие моменты, когда ему позволяли взять в руки лук… Он менялся словно по щелчку пальцев — яростный и неутомимый, он часами мог загонять добычу, сливая в этот кровожадный забег всю накопившуюся злость. В те дни он едва ли мог сказать, кого на самом деле видел в зверье, пришпиленном к деревьям. Похожий азарт, хотя и лишенный былого гнева, он испытывал и сейчас, то и дело ловя себя на том, что намеренно дает вору ускользнуть в последний момент. Воришка еще не понимал, что игра могла длиться часами и лишь нежданно кончившиеся дворики не позволили этому случиться.

Перемахнув через калитку, они вырвались на просторную людную площадь храмового района, и лучи закатного солнца больно ударили по глазам Суна, даруя вору драгоценные секунды. Однако в следующий миг, когда Сун уже подумал о взбучке от Нэны и вслепую рванулся вперед, он услышал грохот упавшего тела.

— Куда только стража смотрит? — раздался сокрушенный мужской голос.

Проморгавшись, Сун увидел высокого, коротко остриженного мужчину в монашеских одеяниях. Тот, ворча под нос, склонился к растянувшемуся по мостовой вору и забрал из дрожащей руки злосчастный мешочек. Даже любопытно, в какой момент вор понял, что там вовсе не деньги!

Вор нервно дернулся. Отпрянув в сторону, он поспешил подняться, но при взгляде человека, стоявшего рядом со священником, оторопел. В глазах его читалось узнавание. Он что-то пробормотал и тут же припустил прочь, оставив окружающих в недоумении.

Священник лишь покачал головой. Он отряхнул мешочек специй от пыли и протянул его Суну, однако юноша не сразу заметил этот жест. Все его внимание было сосредоточено на стоявшем к нему практически спиной спутнике священника. Высокий парень терпеливо ждал. Длинные темные волосы с единственной седой прядью струились по спине, почти сливаясь с иссиня-черной тканью мантии, украшенной по подолу искусно вышитыми серебряными бабочками. Но куда большее внимание привлекало другое. Парень в руке держал отлично знакомый Суну посох. Рактаас. И именно от древка этого посоха, невзначай выставленного в сторону, и пострадал незадачливый карманник.

— Златослава лишь кажется благополучной, на деле воров здесь больше, чем в Илинке. Вам стоит лучше следить за своим имуществом! — мягко, но с плохо скрываемой усмешкой, вдруг произнес юноша.

И от этого голоса, глубокого, с легкой хрипотцой, по телу Суна побежали мурашки. Но гораздо хуже стало, когда незнакомец с улыбкой слегка повернул голову к Суну. В этот миг будто молния прошила его тело, и он не сразу понял, насколько бессовестно пялился на незнакомого парня. Шок сковал все его движения. Он будто вновь очутился во сне, ведь этот человек был похож на в раз помолодевшего Акари.

Но разве такое возможно?

Акари умер. И даже если у него был сын, как мог посох оказаться в его руках? Иса ведь совершенно точно сказала, что Рактаас признал Мессией того вора, да и Вэйл говорил то же самое. Это невозможно, если только этот улыбчивый юноша и не был тем вором…

Боги, подумать только, одно лицо!

Священник нетерпеливо покашлял, привлекая к себе внимание и вырывая Суна из раздумий. Парень вздрогнул от неожиданности. Смущенный, он быстро забрал из рук священника украденные специи и, скомкано поблагодарив за помощь, отошел в сторону, в следующую секунду перейдя на бег. Лишь, когда храмовая площадь исчезла из виду, Сун позволил себе замедлиться и зашагал в сторону ярмарки, невольно прижимая мешочек к груди.