Вениамин Анисимович КОЛЫХАЛОВ
«ВАСЮГАН — РЕКА УДАЧИ»
Могучее древо-Сибирь
Трудом великим, терпеливой отдачей сил приращивали нарымские поселенцы немалое богатство земле российской. Поставляли звонкоствольный лес, пушнину, икру да рыбу цепных пород. Сибирь — древо могучее, ветвистое. Многие века наши предки срывали с этой обильной кроны плоды надземные. Не догадывались, что корни сего древа уходят в глубины, где в вековечном таинстве отлеживается в черных пластах ценнейшая жидкость с коротким емким названием — Нефть.
Что для Времени два десятилетия! Но в судьбе родной Томской области — это целая эпоха особого восхождения и взлета. Давно ли я, пролетая над белым безмолвием снегов, над немыми широтами северного края, раздумывал: «Чтобы воззвать к жизни эту громадину далей, не хватит, наверное, нашего века». Не мог предположить, что могучей силой невиданного созидания люди спрессуют время, подчинят его бескорыстному служению стране и эпохе.
На томской земле не открыты месторождения, равные по мощи Самотлору. Возможно, усиленные поиски палеозойской нефти дадут обнадеживающие результаты — будущее покажет. Нашим нефтяникам волей-неволей приходится вести долговременную осаду таких болотных широт, на которых расположена васюганская группа нефтяных месторождений, на земле, где строится город Кедровый.
Прилетев на наш нефтяной Север, везде видишь старательную работу станков-качалок. Эти «механические пчелки» обладают великим терпением и усердием. Не легкая нефть заложена в большие планы производственного объединения «Томскнефть». Ее берут с боем — тяжело, принудительно, планомерно.
У времени свой бег — безустальный, неостановимый, скорый. Люди учатся опережать его, предъявляя жизни и деятельности жесткие требования. Именно такие требования прозвучали на XXVII съезде партии. Рад, что нефтяники Васюганья высоким полетом своих дел преумножают славу Отчизны, славу нашей северной земли.
Много разных больших и малых рек пришлось мне повидать на вольной земле Родины. Но Обь и Васюган были для меня самыми дорогими талисманами. Они сберегали в душе и сердце горячие чувства привязанности к родному краю. Не простая созерцательность влекла на берега этих северных рек. Влекли люди, запятые переустройством жизни, обновлением нарымской земли.
Книга о нефтяниках Васюганья была задумана давно. Однако многочисленные поездки по стране, по большим новостройкам задерживали осуществление плана. С годами яснее и отчетливее сознаешь: реки твоего детства имеют все большую притягательность и силу влечения. Они призывают, подают властный зов: приди к нам, вглядись попристальнее. Мы стали не такими, какими были в годы твоего детства и в годы твоей пролетевшей юности. Не просмотри бурную жизнь сегодняшних дней.
И хочется не просмотреть ее. В мои блокноты, дневники, записные книжки занесены сотни цифр, имен и фамилий. Материалу столько, что хватит работы на многие годы. Текли перед глазами, словно реки, людские судьбы: волновали, тревожили, заставляли сопереживать.
Пока живы эти чувства, пока ощущаю пульс быстролетящего времени, не перестану, Васюган, бывать на твоих берегах…
Автор.
Остров глубинных сокровищ
1
Если посмотреть на буровую со стороны, то увидишь небольшой пятачок земли среди голубовато-серой розливи, ряд приземистых балков с покатыми крышами. Поодаль от крашеных домиков — бочки с соляркой, бензином, машинным маслом. Ровным штабельком трубы, под брезентовым пологом мешки с цементом. Возле сосновых бревен вездеход. Слева вдоль него распластана по земле тяжелая гусеница. И над всем немудреным хозяйством гордой охранительницей возвышается буровая. Кажется, вышка своим недремлющим оком видит все на исхлестанной дождями земле и дальше за водью, где кромка неба беспрепятственно легла на обскую гладь, где от далекого пространства размываются очертания; туда всматриваешься, невольно прищурив глаза.
Зима была многоснежной, с резкими, упрямыми ветрами. Теперь, в разливную пору, растопленные снега и льды будто мстили людям за то, что их секли гусеницами тягачей, уминали скатами трубовозов, всаживали бульдозерные ножи.
Суточная прибыль была пока незначительной. Буровой мастер Пахомов знал: Обь сумеет еще отыграться за свое полугодовое пленение. Ее пока устраивало временное затишье. Река и так успела отвоевать себе великие пространства. Пахомову думалось: их буровая — единственная часть суши на всем белом свете. Куда бы ни смотрел человек, везде были взбугренные ветром водимы: серые неохватные дали с потопленными тальниками, кустами боярки, крушины, смородины, с залитым кочкарником, где любит вить гнезда всякая пернатая живность.
Буровики окрестили пятачок суши островом сокровищ. Люди не сомневались — они, эти сокровища, есть под землей. Земля на многие километры вокруг прострелена глубокими скважинами. Разведчики недр уже не раз испытывали упоение восторга от «меткого попадания» в нефте- и газоносные пласты.
Вахтовики не пропускали ни одного бревна, ни одной доски, проплывающих мимо острова. Добрый хозяин буровой Иван Герасимович Пахомов знал, что все может пригодиться, когда находишься в окружении такой вздыбленной многоводной реки. За бревнами охотился дизелист Складпев, рослый парняга родом из Томска. Он выезжал за ними на дюралевой лодке с подвесным мотором «Нептун». Двадцать три лошадиных силы мотора плюс недюжинная силенка Владлена позволили приплавить много сосновых, кедровых бревен, плах и горбылей.
Над островом сокровищ ползли низкие угрюмые тучи. Каждая спешила послать земле тугие струн. Им было тесно. Они толклись, наскакивали друг на друга. Налетающий часто порывистый ветер приглушал шум дизеля, позвякиванье поднимающейся трубы, зычные людские голоса. Уныло кругом, неуютно. Лишь высокая стальная вышка — островная затворница — имела вид бравый, неунывный. Ничто не могло смутить ее устойчивого спокойствия.
В балок зашел корреспондент Вдовенко. Потер руки, словно пришел с матерого мороза.
Позавтракали? — Мастер, не зная для чего, переложил вахтовый журнал с одного конца стола на другой.
— Да, подкрепился. Здорово ваши повара готовят.
— Здесь же не ресторан, — улыбнулся Пахомов. — Надо кормить буровиков вкусно и сытно, чтобы калории дух и тело крепили.
— Правда, такие кулинары для ресторанной кухни — большая роскошь. — Вдовенко присел на тонконогий стульчик. — Попал я прошлым летом в Нижневартовск. Зашел в ресторан пообедать. Читаю меню: фирменное блюдо — котлета по-самотлорски. Подали какую-то поджаренную подметку, обваленную сухарной крошкой. Хотя бы не позорили прославленное имя Самотлор… Иван Герасимович, будет сегодня вертолет?
— Едва ли. «Амфибия» должна прийти. Привезет бензопилу, топоры, скобы. Обь напирает. Придется лежневку поднимать, плоты делать. Сверху цемент брезентовые полотнища от мокроты охраняют. Сколотим плоты, перетаскаем на них мешки. На Севере килограмм груза золотой, беречь надо. Гравий в низовье из-под Томска везут. Толкачи в две тысячи силенок горбатятся на обских плесах. Цемент более долгий путь до нас совершает… Оставайтесь, о борьбе со стихией очерк напишите.
— Рад бы. Ведь для районного газетчика три дня командировки — целая вечность. Строчки гнать надо. Не знаю пока ни одного существа прожорливее газеты. Иван Герасимович, вот ваша бригада славится скоростной проходкой скважин. Дежурный вопрос: за счет чего?
— Земля мягкая: грубы, как гвозди в деготь, сами лезут.
— Кроме шуток.
— В Приобье много буровиков-скоростников. Есть у кого поучиться, уму-разуму набраться. И в моей бригаде бывают пробуксовки. Буровая ведь — слово женского рода… капризное племя…
