— Либо гость владельца, — предположил я.

— Проклятье, Барятинский! В отдельных случаях, когда в вас, наконец, просыпается голос разума, он бывает крайне неуместен.

— Хотите схватить его прямо сейчас? Я — только за.

— Государю императору — ура! — поддержал меня Джонатан. Который тоже в любой ситуации был за любой кипиш, кроме голодовки.

Витман барабанил пальцами по приборной панели, я наблюдал за предположительным Петровым. Петров остановился, сойдя с крыльца, огляделся. Увидел мою машину, поморщился и как будто что-то сказал неприятное. Такие подробности от Витмана наверняка укрылись, а моё зрение в потёмках работало не хуже, чем днём.

— Маскировка же ещё работает? — осведомился я.

— На автомобиль? Естественно. Пришлось пожертвовать недешёвым амулетом. Ещё час точно будет действовать.

Ясно. Рафинированный буржуа Петров не в восторге, что рядом с его домом запарковалась какая-то рухлядь. Будет забавно, если подойдёт сам, начнёт стучать тростью в стекло и требовать убраться. Тогда, собственно, всех делов останется — руку протянуть.

Однако судьба решила, что такие подарки с её стороны — это уже за пределами щедрости. То, что я принял за трость, оказалось зонтом в форме трости. Петров раскрыл его и, спрятавшись под куполом, зашагал по тротуару.

Мы с Витманом переглянулись.

— Как будто никуда не торопится, — пробормотал Витман.

— Вечерний променад? — предположил я.

Как успел заметить, многие аристократы в возрасте считали это за благо — прогуляться перед сном. Ну а буржуазия старательно перенимала привычки аристократов, зачастую — безо всякого логического осмысления.

— Второй вариант: он заметил слежку, и нервы у него — стальные тросы, — проворчал Витман. — Скроется из виду и задаст стрекача. Надо брать.

— А как же вся королевская конница и вся королевская рать?

— Вперёд, Барятинский! — отрезал Витман. — Я пойду по этой стороне дороги, вы — по той. Держитесь поодаль, пока я не обгоню его. Тогда — начинайте, я развернусь и пойду навстречу. Так мы его хотя бы частично окружим, а он подольше ничего не заподозрит.

Кивнув, я открыл дверь и вышел из машины. Джонатан выскользнул вслед за мной, шлёпнул лапами по асфальту, отскочил подальше и взмыл в воздух. Хлопанье крыльев показалось мне оглушительным.

Мы с Витманом беззвучно прикрыли двери. Я перебежал дорогу и пристроился в хвосте Петрова, стараясь идти так, будто тоже прогуливаюсь. Витман же зашагал быстро, как будто куда-то опаздывал.

Ну что ж, охота началась.

Сердце билось быстро и тяжело, я ничего не мог с этим поделать. Адреналин зашкаливал. Вот-вот мы вырвемся вперёд! Обставим Тьму, заставим её играть по нашим правилам. Что-то изменится буквально с минуты на минуту…

Витман быстро обогнал Петрова. Я прикинул, что если глава Тайной канцелярии развернётся и бросится бежать через дорогу, то без проблем и очень быстро достигнет Петрова. Даже если тот тоже решит ускориться.

Ну, значит, пора. Поехали!

Я резко перешёл на бег. Расстояние между мной и Петровым сократилось так, что он почувствовал неладное. Услышал звук шагов и нервно обернулся. В этот самый миг Витман бросился наперерез, и это движение отвлекло Петрова.

Цепь явилась из небытия, сияя истинным Светом. Я взмахнул ею и отправил в полёт. Задача была не ударить, а опутать, спеленать, притянуть руки Петрова к бокам. На этом всё и должно было закончиться — но Петров быстро сложил два и два.

Он-то не был аристократом! Он, вполне возможно, вырос в нищете, и у него в генетической памяти было заложено, как следует поступать, если к тебе ночью на тёмной улице с разных сторон бегут двое человек.

Петров отшвырнул зонтик и с неожиданной прытью бросился в узкий проход между домами.

Я услышал, как взревел Витман — изрыгнув слово, от которого мать его дочери рухнула бы в обморок. Моя цепь бессильно звякнула по тротуару. Я рывком вернул её к себе и заставил исчезнуть.

Секунды мне хватило, чтобы нырнуть в ту же щель, что и Петров. Представляю, как мысленно проклинает себя теперь Витман, что не дождался оперативников. Но что сделано — то сделано.

Я успел заметить спину Петрова, поддал скорости, выскочил на другую улицу. Огляделся — вот он, несётся через дорогу. Навстречу попался автомобиль. Водитель, перепугавшись, завертел рулём, шины взвыли. Удар.

Петров распластался по капоту, скатился с него. Но тут же вскочил и, как ни в чём не бывало, помчался дальше.

Однако до лёгкого тренированного тела Кости Барятинского ему было далеко. Расстояние между нами сокращалось.

Через остановившуюся машину я практически перепрыгнул — упал на крышу, скользнул по ней вниз. Успел даже почувствовать лёгкое вмешательство родовой магии, которая подстраховала меня, хотя в том не было ни малейшей необходимости.

Петров петлял, как заяц, но, судя по запрокинутой голове, бегать ему осталось недолго. Прогулки перед сном — это, конечно, хорошо, однако беговых тренировок они не заменяют. А у меня эти тренировки случались с завидной частотой.

Ещё один проход между домами, тесный запущенный двор. Петров не успел свернуть и влетел в простыню, повешенную сушиться какой-то оптимистичной хозяюшкой. Я споткнулся об оставленный той же хозяюшкой таз, и он с грохотом отлетел в сторону.

Петров продолжал бежать в простыне, вслепую.

— Призрак! — послышался женский визг из окна. — Ох, Господь милосердный, привидение!

Наконец, произошло неизбежное. Петров, пытаясь сорвать с себя простыню, наступил на её край. Влажная ткань натянулась, и ресторатор со стоном полетел носом вперёд.

Миг спустя я приземлился ему на спину. Заломил одну руку, вторую. Огляделся и увидел несущегося ко мне Витмана.

Эрнесту Михайловичу гонка далась тяжелее, чем мне. Дышал он хрипло, но действовал молниеносно. Вытащил из одного кармана браслет, из второго — наручники. Наручники бросил мне, с браслетом сам присел рядом.

— Отрекаешься от Тьмы? — рыкнул Витман, подняв за волосы голову Петрова.

После прорыва в Павловске государем императором лично было изготовлено три браслета, блокирующих Тьму. Один достался Юсупову, один постоянно находился у меня, ещё один — у Витмана.

— Кто вы? — простонал Петров и хлюпнул расквашенным носом. — Что вам нужно?

Я тем временем застегнул наручники и сместился ближе к голове ресторатора.

— Всё очень просто и решать надо очень быстро, — сказал я. — Есть шанс выжить, но для этого нужно отречься от Тьмы. Если отречёшься — примешь амулет, он тебя защитит. Если нет — боюсь, нам придётся прикончить тебя на месте.

В глазах Петрова мелькнул животный ужас.

— От… отрекаюсь от Тьмы, — пролепетал он. — Ненавижу Тьму, всегда ненавидел! Пожалуйста! — неловко протянул Витману скованные руки.

Тот, кивнув, нацепил на запястье Петрова медный браслет.

— А теперь, голубчик, мы с вами проедем в одно уютное место, где вам придётся провести пару дней, — сказал он. — Или больше, это уж как пойдёт.

Мы подняли Петрова — который теперь, в распахнувшемся пальто, с растрёпанными волосами и окровавленным лицом, напоминал загулявшего проходимца из Чёрного города. Повели его к видневшейся впереди дороге.

— Вы из полиции, господа? — залепетал Петров. — Я ничего такого не делал…

— А мы что, похожи на полицейских? — ласково поинтересовался Витман.

— Н-не знаю. — Петров растерялся окончательно. — А кто же вы? Священники?

— Почему священники? — теперь уже обалдел я.

— Так ведь, от Тьмы отречься просили. Я — добрый христианин! На службы хожу, посты соблюдаю. И на храм жертвовал не раз, батюшка наш, из Николо-Троицкой церкви, не даст соврать. Он и ресторан мой освещал.

Я как раз подумал, что не худо бы спросить у задержанного имя и фамилию, мало ли что. Однако после упоминания ресторана отказался от этой идеи. Всё и так стало ясно.

— А что это тебя вдруг заставило провести аттракцион немыслимой щедрости? — спросил я.

— Аттракцион? — удивился Петров.