Я так отчётливо представил негодующее лицо Кристины, что едва не заржал. Набрал ответ:
«Лѣйтѣнанту Алмазовой. Свои фантазiи я прѣдпочитаю воплощать въ жизнь. Напомнiть Вамъ, какимъ образом?»
В этот раз ответ пришёл немедленно:
«Капитану Барятинскому. Я Васъ нѣнавижу! Доброй ночи».
— Эх, Кристина, — я откинулся на подушку и улыбнулся. — Да. Я тоже по тебе соскучился.
Зачем-то представил лицо парня, сидящего на передатчике в Центре. Стало ещё смешнее.
— Государю императору — ура! — напомнил вдруг о себе Джонатан.
Он сидел на спинке моей кровати и глядел в появляющиеся внутри «портсигара» буквы с таким видом, как будто умел читать.
— А что — я? — я пожал плечами. — Не я придумал эту дурацкую систему. Общались бы мы с Кристиной напрямую — никто бы не пострадал. А теперь парень, небось, полночи спать не будет. Надеюсь, хоть службу не проспит.
* * *
*Спешите видеть: настоящие африканские негры! Небывалая экспозиция на международной выставке! (фр.)
* * *
На следующий день вторым уроком была физика. Войцеховский устроил давно обещанную контрольную работу. А чтобы нам жизнь мёдом не казалась, объявил, что для получения положительной оценки необходимо решить не меньше двух задач, помеченных звёздочкой. В ответ на прокатившийся по аудитории дружный стон Войцеховский предложил недовольным поднять руку. Количество задач со звёздочкой для этих курсантов будет увеличено.
— Надо же, как разбушевался, — пробормотал сидящий рядом со мной Пьер Данилов. — Чего это он?
— Ему на днях прописали строгую диету, — отозвался Вяземский, другой наш одноклассник. — Вот и злобствует.
— Откуда ты знаешь? — к ним обернулась с переднего ряда Долгополова.
Вяземский сделал загадочное лицо:
— У меня свои источники информации.
Долгополова фыркнула.
— Кажется, я знаю, как зовут этот источник! Верно ли, что госпожа Вачнадзе недавно начала брать уроки целительства в академической клинике?
— Госпожа Долгополова, — прогудел Войцеховский. — Вы претендуете на дополнительную задачу со звёздочкой?
Долгополова, разумеется, не претендовала. Она с обычными-то задачами справлялась с трудом. Развернулась и постаралась слиться с партой.
В аудитории наступила мёртвая тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием карандашей по бумаге. Я углубился в решение первой задачи. На осторожный стук в дверь обратил внимание лишь потому, что прозвучала моя фамилия.
— Барятинский? — удивился Войцеховский. — Но у нас сейчас контрольная работа! Нельзя ли обождать до перемены?
Что ответил секретарь ректора — а в дверях аудитории маячила именно его костлявая фигура, — я не расслышал. Но вскочил немедленно. В отличие от Войцеховского, догадывался, что если меня сдёргивают посреди урока, то явно не по тому поводу, который может обождать.
Спросил у секретаря:
— Что?
— К телефону-с, — поклонился тот. — Срочно-с.
— Прошу прощения, — сказал я Войцеховскому.
И бросился к двери.
Звонок поступил в кабинет ректора.
— Госпожа Алмазова, — указывая подбородком на трубку, сказал Калиновский. — Крайне взволнована.
Глава 17
После событий в Павловске попрекать меня за нарушения дисциплины Калиновский прекратил. Хотя, конечно, вряд ли звонок в его кабинет с требованием срочно позвать к телефону курсанта мог доставить ректору удовольствие.
Я схватил трубку.
— Слушаю.
— Костя! — Кристина действительно была крайне взволнована. — Ты прав! Билетов на «африканскую деревню» продано много, очень много! Их, оказывается, можно было получить даже бесплатно — ответив на какие-то дурацкие вопросы…
— Когда откроется экспозиция? — быстро спросил я.
— Через два часа. Но народ уже начинает собираться! Ты не представляешь, сколько…
— Представляю, — перебил я. — Всё, не паникуй! Пока ещё это — не подтвержденная информация. Скоро буду. Встречаемся у входа в зоосад.
— Ох, пожалуйста! Пожалуйста, скорее!
Я повесил трубку. Взглянул на Калиновского. Утвердительно сказал:
— Вы всё слышали.
Ректор хмуро кивнул:
— Я могу чем-то помочь?
— Можете. Мне нужно создать портал до парижского зоосада.
Калиновский нахмурился ещё больше.
— Поймите меня правильно, господин Барятинский: я ни в коем случае не отказываю. Но считаю, что вы вполне способны самостоятельно…
— Способен, — перебил я. — Создать портал для себя одного — смогу. Сложность в том, что я буду не один. А проводить через порталы других пока не умею.
— Вот оно что. — Калиновский понимающе кивнул, поднялся. — Что ж, идёмте.
Он вылез из-за стола, подошёл ко мне. Подал руку. Через мгновение мы стояли у входа в жилой корпус.
— Прямо на чердак — увольте, — извиняющимся тоном сказал Калиновский. — Крышу давно не ремонтировали, боюсь, может не выдержать…
— Ничего. На чердак — я уж сам как-нибудь.
Я взметнулся по лестнице. Света в моё отсутствие предавалась новому хобби: примеряла наряды. После того, как посетила вместе со мной магазин готового платья, испытала культурный шок. А после того, как поговорила об этом с Полли, обзавелась целым ворохом модных журналов.
В результате их штудирования бедный Гаврила едва ли не ежедневно снаряжался в город, в магазины. Чердак был завален уже таким количеством барахла, что хватило бы на средних размеров девичий пансион. А Света только-только вошла во вкус.
Я не возражал. С деньгами у меня проблем не было, аватарка наконец нашла себе занятие, а те вещи, которые она не захочет носить, сплавлю Клавдии. При её клинике существовало что-то вроде бесплатного секонд-хэнда.
Зеркал Света по-прежнему избегала. Аналогом зеркала в магазине готового платья для неё служили продавцы, но на чердаке они по понятным причинам отсутствовали. Света попыталась было привлечь и к этой роли Гаврилу, однако тот ухитрился отмазаться. Поэтому аналогом зеркала выступал Джонатан.
— Ну, как тебе? — Света, в новом платье, принялась кружиться. Широкая юбка взлетела на головокружительную высоту. — Этот фасон называется «солнцеклёш».
— Государю императору — ура! — одобрил Джонатан.
— Ты полагаешь? Мне действительно идёт?
— Государю императору — ура!
— Быть может, попробовать другой цвет? Мне кажется, красный мне не к лицу…
— Государю императору — ура!
— Ты думаешь? Всё-таки оставить красный?
— Государю императору — ура!
Исключительно конструктивный диалог. А главное, все довольны.
— Как ты считаешь, Косте понравится? — продолжила допытываться до Джонатана Света.
— Понравится, — подходя к Свете, заверил я. — Уже нравится. Отличное платье. Идём, — и взял Свету за руку.
— Подожди! — встрепенулась она. — Там ещё шарфик! Перчатки! Сумочка!
— В другой раз. — Я тащил Свету за собой. — Сейчас нам срочно нужно оказаться в Париже.
— Ах! — Глаза аватарки засияли. — В Париже? Полли мне рассказывала про Париж!
По лестнице она спорхнула быстрее, чем внизу оказался Джонатан.
* * *
— О… — только и сказал Калиновский.
Платье, которое примеряла Света, имело, оказывается, помимо юбки модного фасона, чрезвычайно глубокий вырез на груди.
— Она не курсантка, ей можно, — быстро сказал я. — Василий Фёдорович, мы торопимся.
— Государю императору — ура! — подтвердил Джонатан, плюхаясь мне на плечо.
— Да-да, конечно… — Калиновский подал нам руки.
Пару секунд спустя мы втроём стояли на узкой парижской улочке.
Ч-чёрт. Я как-то позабыл о том, что и здесь вступил в свои права ноябрь. Температура была пока ещё плюсовой, но пронизывающий ветер заставил меня застегнуть китель и поднять воротник. Я пожалел о том, что не надел шинель.
Свету такая ерунда не беспокоила. Она стояла на ветру в открытом платье, не испытывая, похоже, никаких неудобств.
