Парень замолчал. И, тяжело дыша, запрыгнул с ногами в кресло. Обхватил колени руками.

— Собственно, всё, — виновато сказал Крюссен. — Я из этой ахинеи, по правде говоря, мало что понял. Но подумал, что вам это может быть интересно.

— Правильно подумали. — Я подошёл к креслу, в которое забился Риито. — Почему ты стал бояться Дюбуа?

Парень опустил голову.

— Риито не знать, почему. Риито чувствовать страх… Дед не учит Риито понимать! Дед учит только Сокоро.

— Соболезную. У моего деда тоже характер — не сахар… Скажи, Риито. Если ты снова увидишь человека, которого начала забирать Тьма. Ты поймёшь, что с ним происходит?

Риито напряженно наклонил голову. Видимо, не понял вопрос.

— Одну секунду, мсье Барятинский, — Крюссен заговорил на суахили.

— Да, — сказал по-английски Риито, когда он закончил. — Да. Риито понимать.

Он вдруг протянул руку и тронул мою косу. Спросил о чём-то Крюссена. Тот ответил. Глаза Риито засияли.

— О чём вы говорите? — резко спросил я.

— Риито сказал, что вы похожи на великого Шуйя. Я сказал, что ничего удивительного в этом нет, потому что вы действительно весьма могущественный воин.

— На кого?

— на великого Шуйя. Это славный воитель, совершивший множество подвигов. Когда-то, давным-давно, он вознёсся из погребального костра прямиком на небо. С тех пор находится там и наблюдает за тем, что происходит на земле. Когда миру будет грозить Тьма, великий Шуйя явится с небес и всех спасёт. Это очень распространённая легенда, и не только среди африканских народов. Аналоги великого Шуйя можно встретить так же…

— Благодарю, — перебил Крюссена я. — Скажи, Риито. Ты хочешь поехать со мной в Петербург?

— Костя… — ахнула Кристина.

— Государю императору — ура!

Джонатан ворвался в гостиную, пронзив оконное стекло насквозь.

— О-ля-ля, — восхитился Крюссен. — Большая морская чайка — в центре Парижа? Оригинально.

Испуганный Риито сжался в кресле в комок. Ему, выросшему в пустыне, вряд ли доводилось наблюдать вблизи морских чаек. Джонатан посмотрел на Риито укоризненно. Сел на подлокотник.

— Государю императору — ура! — строго сказал он. Для закрепления эффекта тюкнул пацана клювом в запястье.

Риито пробормотал что-то на своём языке. Джонатан заорал по-чаячьи. Риито, подумав, протянул руку и несмело тронул его крыло. Джонатан добродушно курлыкнул.

— Мне кажется, эти двое нашли общий язык, — сказал Крюссен. — А ещё мне кажется, мсье Барятинский, что Риито последует за вами в Санкт-Петербург весьма охотно.

— Прошу прощения, капитан. При всем уважении — боюсь, парижские события не лучшим образом отразились на вашем душевном здоровье.

Витман с каменным лицом смотрел на Риито. Тот с интересом разглядывал обстановку круглого кабинета.

Подошёл к огромному глобусу на подставке, присел перед ним на корточки. Стараниями Кристины, теперь он был одет, как приличный парижский мальчик из хорошей семьи: брюки, рубашка, пиджак с каким-то значком на лацкане. Был ещё шарф на шее, но Риито так отчаянно крутил головой, что я разрешил бедолаге от него избавиться.

— Вы вообще соображаете, что делаете? — продолжал возмущаться Витман. К чести моего начальства — совершенно ровным, спокойным тоном. Для Риито, не понимающего ни слова, наша беседа, должно быть, звучала, как ничего не значащий разговор о погоде. — К тому перечню ваших грехов, коим не устают любоваться газетчики, не хватало только рабовладения! Мыслимое ли дело — притащить в Петербург негритенка? Если вам нужен ординарец, стоило сообщить об этом мне. В Тайной канцелярии достаточно сотрудников, уверяю вас.

Витман сердито прикурил сигарету и отошёл к окну.

— Всё? Вы закончили? — спросил я.

Витман раздраженно дёрнул плечом.

— Так вот: этот негритёнок способен распознать человека, в которого вселилась Тьма. На ранней, так сказать, стадии. Пока дело ещё не зашло слишком далеко.

Витман резко развернулся ко мне:

— Но вы ни словом об этом…

— Да когда бы я успел? — огрызнулся я. — Вы мне ни слова сказать и не дали.

— Государю императору — ура! — подтвердил Джонатан.

Стащил с блюдечка, на котором стояла кофейная чашка Витмана, шоколадную конфету. Подбросил её вверх и заглотил вместе с оберткой из фольги.

— Хватит жрать! — прикрикнул я. — Веди себя прилично!

Джонатан порхнул к глобусу, где стоял Риито, и сделал вид, что никуда не отходил.

Витман смотрел на Риито, как сомневающийся коллекционер. Не уверенный, что перед ним — подлинник, но страстно желающий в это поверить.

— Расскажите предысторию, — потребовал он.

Я рассказал. Обо всем, кроме великого Шуйя — это Витмана уж точно не касалось.

— И вы, насколько понимаю, планируете использовать этого мальчика в качестве, так сказать, детектора?

— Именно. До сих пор нас сбивали с толку слишком распространенные фамилии. Сейчас, с помощью Риито, можно попробовать вычислить злоумышленника раньше, чем произойдёт прорыв.

— Да, пожалуй. Это может сработать. — Теперь Витман смотрел на Риито совсем по-другому. — Но, тем не менее. Негритёнок… У него есть хоть какие-то документы?

— Конечно.

Я положил на стол перед Витманом лист бумаги. Внизу листа красовался логотип отеля «Хилтон». На листе было написано:

«Риито. Уроженец деревни Накуру, Южная Африка. Пол — мужской. Возраст — 14 лет (приблизительно)».

— Это всё? — изумился Витман.

Я пожал плечами:

— Крюссену этого хватило для того, чтобы провезти парня через две границы.

— Насколько я понимаю, мсье Крюссен этот, с позволения сказать, документ самолично и состряпал?

— Правильно понимаете.

В Тайную канцелярию нас с Риито переправил порталом Триаль. Пересекать границы, естественно, не потребовалось.

— Н-да, — сказал Витман. — А где вы собираетесь поселить мальчишку? Только не говорите, что снова на чердаке в академии! Калиновского удар хватит.

— О, ну что вы. В особняке Барятинских места вполне достаточно.

И удар хватит другого человека, ага. Но это — ладно. Как-нибудь переживём. Надеюсь, Нина не разучилась загружать в мозг иностранные языки. Ломаный английский Риито меня здорово утомлял, и я надеялся, что тётушка сможет помочь с этим вопросом.

— Если у вас ко мне — всё, то я бы прямо сейчас отвёз Риито в наш особняк.

— Почти всё. — Витман взял со стола конверт. — Вот, прошу ознакомиться. Принесли час назад

На конверте твёрдым каллиграфическим почерком было выведено:

«Князю Константину Алѣксандровичу Барятинскому въ собствѣнные руки».

Заклеен конверт не был. Взглянув на подпись внизу листа, который вытащил из конверта, я понял, почему. Письма, которые писал этот человек, перед отправкой наверняка просматривали канцеляристы.

— И что это значит? — быстро прочитав единственную строку послания, спросил я у Витмана.

Письмо не отличалось многословием. Между формальным вежливым обращением и таким же формальным вежливым прощанием поместилось всего шестнадцать слов: «В вашихъ интѣрѣсахъ было бы навѣстить мѣня сразу, какъ только вы посчитаетѣ это возможнымъ».

— Он хочет вас видеть, — просто сказал Витман.

— Я полагаю, он много чего хочет, но получит — гораздо меньше. Мне это всё зачем? Вы думаете, у меня без того забот мало? Пару дней назад у нас тут чуть мир медным тазом не накрылся, если вы не заметили.

Я бросил письмо Жоржа Юсупова на стол, сам не понимая, откуда во мне столько злости и раздражения. Наверное, просто накипело.

Битва в Париже, расставание с Кристиной. Витман — который с порога принялся возмущаться из-за Риито. Предвкушение разговора с дедом по поводу размещения в особняке Барятинских негритенка…

В общем, одна половина моего разума говорила: «Жорж ни в чём не виноват», а вторая орала: «Ни в чём не виноват? Жорж⁈ Да этот недоносок мне костью в горле стоит с самого начала! И Тьму в себя призвал он сам! В каком месте это означает „ни в чём не виноват“?»