— Второе. Да, нам необходимо сначала победить Тьму. И ничего в этом смешного нет. Знаю, она постаралась внушить всем, что победа невозможна, однако я внёс это в свой список дел. А значит, вариантов нет — мы эту суку прижмём.

Грубое слово сработало хорошо. Шмыгнув от неожиданности носом, Злата уставилась на меня осмысленным взглядом.

— А почему я не могу помочь? — спросила она.

— Можешь, — заверил я её. — Очень даже можешь. Но не так. — Я махнул рукой в сторону зала. — То, что делают они… Они — рядовые бойцы, понимаешь? Не думать, не задавать вопросов. По приказу — идти и делать то, что нужно. Ты — иная. Ты значишь гораздо больше, чем все они, вместе взятые. Если вдруг кто-то из них погибнет, то это, конечно, серьёзная потеря. Однако мир её переживёт. А твоя гибель приведёт к необратимым последствиям.

Кажется, я нащупал нужный тон. Сказать подростку, что он особенный — значит, однозначно завладеть его вниманием и доверием. Все хотят быть особенными, но — в хорошем смысле. В том смысле, когда от тебя зависит судьба мира, а не когда ты — фрик, над которым смеются за глаза.

— И что же мне тогда делать? — спросила Злата.

Тут я заколебался. Готовых идей у меня не было, а отложить решение в долгий ящик — значило никогда к нему не вернуться. Тогда Злата сама найдёт себе занятие, и это будет очередной бред, с которым придётся разбираться мне.

— Во-первых, успокоиться, — сказал я. — Никакие действия, предпринятые впопыхах ради самого факта действия, нам не помогут, а лишь навредят. Во-вторых, тренировать тебя буду лично я.

— Так значит, мне всё же можно тренироваться? — воскликнула Злата.

— Можно… Но не в составе этого отряда. И сразу предупреждаю: когда — и если! — их отправят в бой, ты с ними не пойдёшь. Как бы тебе этого ни хотелось!

— А зачем тогда мне тренироваться?

— Ты помнишь, с кем встречается твоя сестра?

Злата медленно кивнула.

— Великий князь на особом контроле у Тьмы. Да, у него есть защитный амулет. Да, он изо всех сил старается контролировать себя и достиг определённых успехов. Но, тем не менее, риск остаётся весьма и весьма высоким. А у Агаты нет защитных амулетов. Она не умеет сражаться с Тьмой, не умеет управлять Светом. И в случае если ей будет угрожать опасность, она ничего не сможет поделать.

— Мне нужно будет защищать Агату? — предположила Злата.

— Именно так. Её и великого князя. Видишь ли, я из академии часто отлучаюсь, не всегда могу за ними присматривать. А вот ты… Ты — очень пригодишься. Ведь у тебя с Агатой есть связь. Если что-то случится, ты ведь это сразу почувствуешь?

Злата не на шутку задумалась. Даже начала покусывать нижнюю губу — что выдавало глобальную работу мысли.

— Наверное, — сказала она. — После той ночи в Павловске мы с Агатой научились закрываться друг от друга… Но сильные и неожиданные чувства всё равно прорываются. И нам всё ещё снятся одинаковые сны… к сожалению. Невозможно контролировать себя постоянно.

— Ну вот мы и нашли тебе дело, — улыбнулся я. — Такое положение вещей тебя устраивает?

— Не очень, — честно сказала Злата. — Мне кажется, что вы, Константин Александрович, выдумали мне это задание только сейчас.

— Так и есть, — пожал я плечами. — Но это никак не отменяет того факта, что задание — важное.

— Что ж, по крайней мере, не обманываете, — фыркнула Злата.

— Вот и договорились. А теперь — как насчёт тренировки?

— Сейчас⁈ — Злата изумилась.

— А когда? У твоих бывших однополчан муштра в самом разгаре.

Тут в зале ярко полыхнуло Светом. До такой степени ярко, что контуры двери осветились, а сама дверь показалась чёрным пятном. Кто-то взвизгнул, что-то упало.

— Мы пойдём к ним? — спросила Злата.

— Нет. Мы пойдём на улицу, в парк.

— Но… там же холодно!

— И? Холод помешает тебе сражаться с Тьмой? На зиму возьмёшь отпуск?

— Нет, конечно! Но… Нам ведь нельзя по ночам покидать корпус.

— Злата. Когда ты со мной, правила я беру на себя.

Ещё пару секунд о чём-то подумав, Злата решительно кивнула.

Через двадцать минут после начала тренировки Злата со стоном рухнула на землю.

— Простудишься, — сказал я. — Не май месяц. Впрочем, в мае я бы тоже такие формы досуга не советовал.

Занимались мы в глубине Царского села, подальше от академии и от построек, среди деревьев. Старинные эти деревья и так были то тут, то там рассечены трещинами, поди докажи в случае чего, что мы виноваты в ещё одной.

— Я никогда раньше так не уставала, — проскулила Злата.

Тем не менее, она ухватилась за мою протянутую руку и, опираясь на неё, поднялась на ноги. Ноги дрожали.

— Платон обычно помягче? — спросил я.

— Гораздо!

— Ну вот видишь. Со мной ты достигнешь гораздо большего.

— Мне нужно присесть…

— Идём.

Я отвёл госпожу Львову к аллее и усадил на скамейку. Сам сел рядом, вытянул ноги и посмотрел вверх. Занимались мы настолько интенсивно, что тучи разлетелись, и на нас лили свой холодный свет луна и звёзды.

Вот интересно, а когда мы победим Тьму окончательно, над Санкт-Петербургом перестанут сгущаться тучи?

«Когда», надо же. Эким я оптимистом сделался. Впрочем, как известно, оптимист — это тот, кто не может, но делает, а пессимист — тот, кто может, но не делает. Так что я, пожалуй, всегда был из первых.

— Я так и не поняла одной вещи, — сказала Злата, положив голову мне на плечо.

В этом жесте не было никакой романтики, ей просто действительно было тяжело держать голову ровно — я крепко измотал девчонку. Из личного опыта знаю: усталость — лучший антидепрессант. Когда на ногах не стоишь и всех мыслей — только о том, как бы доползти до постели и отрубиться, как-то не до кризиса самооценки.

— Какой же? — спросил я.

— Почему объединить нас — плохо?

Н-да, видимо, требуется больше упражнений…

— Потому что ваше разделение — это побочный эффект защитной реакции мира на Тьму. Мир ей сопротивляется. Он живой, противоречивый, в нём кипит движение. А Тьма хочет всё это остановить. Если вас объединить, примирить противоречия — защита спадёт, и тогда мы будем говорить уже не о прорывах, а о всемирном потопе. Вашей вины в этом нет. Вы просто попали под раздачу. Случайность. На вашем месте мог оказаться любой другой младенец. Или дерево…

— Или бактерия, — пробормотала Злата. — Почему бы этому не случиться с бактерией? И пусть бы Тьма разыскивала её среди триллионов…

— Эй, не засыпать! — Я дёрнул плечом, и Злата встрепенулась. — На руках я тебя в комнату не понесу. Мой моральный облик и так уже под большим вопросом.

— Ох, простите, господин Барятинский! — Злата выпрямилась. — Я, право, не имела в виду ничего такого, просто действительно очень устала…

— … возможно я смогу вам помочь…

Голос раздался совершенно неожиданно. Я даже не засёк шагов. Что за?..

— Ваше высочество? — Я встал и поклонился. — Какая честь.

Злата тоже попыталась встать перед закутанной в серый плащ фигурой, но упала обратно на скамейку.

Лицо великой княжны Анны скрывала тень от капюшона, только стёкла очков поблескивали, отражая лунный свет.

— … не нужно этих формальностей……я здесь инкогнито…

Она приблизилась к скамейке и протянула ладонь к голове Златы. Та замерла. Разумеется, с великим князем она общалась неоднократно, но его сестра была личностью гораздо более таинственной. По крайней мере, на взгляд Златы.

— … не волнуйтесь……я просто заберу вашу усталость……мне как раз не спится…

Я вспомнил, что Анна говорила мне о грядущем замужестве, и мысленно вздохнул. Видимо, так и не смирилась, мучается, бедолага. Но я-то здесь чем помогу?

Мягкий огонёк загорелся на кончиках пальцев Анны. Огонёк этот коснулся головы Златы, и та вдруг резко и глубоко вдохнула.

— … всё…

Анна, как-то неуклюже повернувшись, шлёпнулась рядом со Златой на скамейку. Капюшон упал, открыв лицо. Лицо было предельно усталым. Зато Злата как будто подзарядилась энергией — сна ни в одном глазу.