Затем парень смотрит на меня, добавляя:

— И, если ты всё не расскажешь, я сам это сделаю.

— Иди на хрен, — бурчит Соня, поочерёдно обнимая ребят. Все всё знают, кроме меня, я так понимаю.

Я забираю у девушки сумку.

— Ложись сзади, если хочешь?

— Не, там вообще укачает.

Мы выдвигаемся, но через десять минут Соня просит остановиться. Выходит из машины и глубоко дышит. Я наблюдаю за девушкой с каким-то диким страхом, что может произойти что-то очень страшное. Иду к ней, замечая уже крупные слёзы в глазах. Она и сама боится. Притягиваю её к себе, глажу по волосам, целую туда же.

— Тихо, — шепчу, успокаивая, хоть самого трясёт. — Маленькая моя, всё хорошо будет. Я могу чем-то помочь? Ты меня пугаешь.

Сонька цепляется холодными пальцами за мою куртку.

— Мне и самой страшно. И я устала, — огромные синяки под глазами и бледная кожа были тому свидетелями.

— Давай вот так сделаем.

Отодвигаю девушку, наклоняя кресло в среднее положение. Снимаю куртку с себя, надевая на Соню, поверх её. Помогаю сесть, а потом открываю окно, впуская свежий прохладный воздух. Апрель выдался слякотным и прохладным.

— Тебя продует.

— Меня нет. Мы с пацанами и в снегу валялись, нас ничего не берёт. Только Емельяныч хлипкий. Ну оно и понятно, в цветнике растёт. Там Ника завтрак, обед, ужин готовит, трусишки наглаживает, — болтаю всё подряд, чтобы хоть как-то отвлечь девушку. Соня даже улыбается и смеётся изредка.

Ближе к моей квартире, я понял, что она задремала. Аккуратно беру девушку на руки, унося в квартиру. Скидываю её кроссовки где-то в коридоре, снимаю обе куртки, унося в свою комнату. Кладу её на кровать, укрывая сверху одеялом и приоткрывая окно.

Сам не знаю куда себя деть. Единственный человек, который откроет мне все карты — Соня. Но ей сейчас и без меня плохо. Думаю о том, что из еды у меня только мышь, которая в слезах принесла кусок сыра, чтобы я не помер, поэтому заказываю самую разную еду из ресторана и продукты из магазина. Вспоминаю об оставленном пакете лекарств в бардачке, и быстро забираю его.

Иду в комнату к Соне. Девушка крепко спит, и это к лучшему. Пусть набирается сил, хоть я и схожу с ума от неизвестности. У меня даже малейших догадок не было что к чему. Одно я знал точно, что сейчас не отпущу её. Я смотрел на неё, как будто впервые. Такая хрупкая, нежная, красивая. Она была очень измученной и уставшей, но это не портило её. У меня лишь возникало желание спрятать её и беречь. Сейчас я уже не верил в то, что она могла меня предать. Я чувствовал, что она ко мне не безразлична, а вчерашнее выступление тому доказательство.

Вижу, что девушка начинает ворочаться и просыпается под моим пристальным взглядом.

— Господи, ты что, маньяк? — смеётся Сонька.

— Слежу за тобой, — усмехаюсь я.

На дворе уже вечер и давно стемнело. Соня садится на кровати, потирая сонные глаза.

— Так, поговорить, — тянет она, раскладывая по полочкам в голове что-то.

— Потом поговорим, — её здоровье мне было на порядок важнее. А теперь ещё и здоровье нашего малыша. Пиздец, она беременна от меня! У нас ребёнок будет! Я до сих пор не мог этого осознать.

— Я вижу, как ты мучаешься.

— Что у вас с Логиновым? — это был не самый главный вопрос, но от него я построил цепочку.

— Ничего. Никогда ничего не было у нас с ним. Там, в домике в первый раз я попросила подыграть, он согласился. Все поцелуи — фикция, ну на сцене у нас работа такая.

— Почему жила с ним?

— Потому что мне больше негде жить, — усмехается Соня. — Родители выгнали меня.

То есть это они её выгнали, а не она ушла.

— Что у нас? — это волновало меня больше всего. Какие у неё мысли на наш счёт. Как дальше она планировала жить? Я не собирался больше её отпускать, что бы ни случилось там в прошлом. Сейчас она рядом, и я не хотел менять это. — Точнее, что у тебя ко мне?

Соня что-то взвешивает, смотря на меня. Прикидывает, что сказать и как, но я останавливаю её, подходя ближе.

— Правду, Соня.

— Я люблю тебя, — слова даются ей легко.

— Тогда ещё раз. С Логиновым у вас ничего, — Соня хлопает огромными глазами и кивает. — А меня ты…

— Люблю, — пожимает плечами словно и так все ясно.

Я притягиваю её к себе. Легонько касаюсь губ, добавляя:

— С остальным разберёмся потом. Это главное, — я хотел всё узнать, но мне не хотелось ковыряться в ранах именно сейчас, когда ей и без того плохо.

— А ребёнок? Ты можешь сделать ДНК-тест потом. Ты не должен мне верить, — растеряно лепечет эта дурёха.

— Я верю. Мы будем рожать. Самое главное я узнал, а с остальным мы справимся, родная, — раньше я называл так её постоянно. В глазах Сони блестят слёзы, и я меняю тему:

— Пошли, там ужин есть. И лекарства я забрал.

— Не хочу ужин, — кривится Соня. — Тошнит от всего.

— Там много чего, что-нибудь подберём на твой вкус.

Заставляю девушку хоть немного поесть, потом она пьёт таблетки. Вижу, что слабость рубит её капитально.

— Я в душ.

— Если что, кричи, — говорю, вручая девушке полотенце и свою футболку.

— Кричать не могу, Серёжа просил беречь связки. Буду петь.

— Хорошо, — улыбаюсь такой смене настроения.

Жду около двери, пока Соня моется, а когда вода стихает, бегу в комнату, чтобы не подумала, что я маньяк.

— Отвезёшь меня завтра с утра на студию?

— Конечно. Я весь день с тобой буду, — обещаю девушке, и, кажется она облегчённо выдыхает.

— Пошли спать, — протягивает она мне руку, за которую я с удовольствием цепляюсь.

Накрываю нас покрывалом, крепко прижимая к себе девушку, сложив руки на её пока плоском животе. Она кладёт свои поверх моих, нежно поглаживая. Я пытаюсь надышаться ей, но вряд ли это когда-то случится. Впервые за долгое время, даже не имея всех ответов, я засыпаю спокойно. Сон чуткий, ведь я боюсь, что она снова сбежит и дёргаюсь от каждого движения.

— Гиреев, я не сбегу, — сонно бормочет Соня. — Спи спокойно.

Усмехаюсь, целуя девушку в шею и проваливаюсь в сон.

— У вас угроза выкидыша, — говорит мне неприятная тётя-врач. — Аборт не надумали?

— Нет, — еле слышно сухими губами произношу я. — Нет, я не собиралась.

— А папка то кто? Где он? — так и хочется сказать, что папка — сын владельца крупного строительного холдинга, но вовремя прикусываю язык.

— Работает, — сквозь зубы говорю я.

— Ну понятно, ложиться будешь?

— Если можно обойтись без этого, то не буду. Выпишите лекарства.

— Вот я всё написала, ты не переживай. Всё образуется.

На негнущихся ногах ухожу. Она не особо богата на объяснения, но я почитала сама. И мне страшно. Страшно, что я могу его потерять. Но на улице мне становится ещё страшнее, ведь я вижу взбудораженного Гиреева, которого здесь быть не должно. Откуда он узнал? Логинов сказал?

— Стас? — мне очень страшно, особенно, когда я вижу его таким.

— Не смей делать аборт, — он держит меня за запястья, не давая никуда уйти. Хотя от переживаемого шока я и не могла этого сделать. Ноги словно приросли к асфальту.

— Я не собиралась, — отвечаю на автомате, попутно пытаясь сообразить что к чему. — Откуда ты…

— Это мой ребёнок? — вижу, как он переживает. Его всего аж трясёт от всех этих новостей, которые он толком не знает.

— Да, — я не вижу смысла врать, что-то придумывать. Всё равно рано или поздно все узнают. Я не знаю, как он отнесётся к этому, но для себя точно решила рожать. Стас имеет право знать.

— Что вообще происходит? Я был у Логинова, он там с бабой. Ты беременна от меня, все спокойные.

Я не знаю, что сказать ему. Как много ему рассказал Серёжа? Как он отнёсся к информации?

Но, оказывается, Серёжа ничего толком и не сказал, ссылаясь на мои тайны.

— Поехали ко мне? Давай поговорим. Объясни мне всё, пожалуйста, — от ненависти не осталось и следа. Парень почти умолял меня. Мне было очень плохо: усталось так и рубила, живот тянуло, а смотреть на такого Стаса было ещё больнее. Он ничего не понимал, очень переживал и нервничал от чего его потряхивало, хоть он и держался.