То ли от избытка чувств, нахлынувших на молодого человека после того, как он узнал от своего хозяина такую новость, то ли еще почему, но орал он очень громко, настолько, что Геля, стоявшая неподалеку, все услышала. И ее, несомненно, задела сама мысль о том, что кто-то будет выполнять ее работу, пусть даже и не в столице. Причем тот факт, что речь идет о молодом человеке, а не о какой-то грудастой красотке, которая на самом деле могла бы составить ей конкуренцию, ее совершенно не смущал.

— Я посмотрел рейсы, — продолжал тараторить Аркаша, — их много, вылет или из «Внуково», или из «Шереметьево», с билетами сложностей никаких нет. Но надо определиться со временем. Вам во сколько удобно? И когда?

— Погоди секунду, — задумался я, прикидывая дела, которые мне надо завершить до отъезда. — А давай-ка завтра вечерком, часиков в семь-восемь. И лучше из «Шереметьево».

Гипотетически во «Внуково» ехать проще, там пробок меньше, но с ним у меня неприятные воспоминания связаны, потому я предпочту на «Ленинградке» постоять.

— Понял. — Судя по всему, юноша еще и конспектировал все, что мы проговаривали, причем по старинке, ручкой на бумаге. — Предпочтения по отелю есть? Какой номер бронировать? Ресторан при гостинице должен быть с европейской или паназиатской кухней?

— Аркаша, друг любезный, мы едем не достопримечательности осматривать, а дело делать, — напомнил я собеседнику. — Мы в том отеле дня два проведем, максимум три, потому мне все равно, будет в номере джакузи или нет. И потом — это Урал. Какая, к черту, паназиатская кухня, на кой она нам нужна? Пельмени, шаньги и, если повезет, то озерный пирог.

— Просто я подумал… — начал бормотать юноша.

— Не думай, — попросил его я, — не надо. Просто бронируй билеты и отель. Последний — на твое усмотрение. Как сделаешь, пришли мне информацию — что, где, когда. Встретимся в аэропорту. Причем лучше сделай это с утра, а сейчас иди спать. У нас впереди смена часовых поясов, это та еще маета. Вроде два часа, но так хлопотно…

На этом я разговор с моим, как выяснилось, новым помощником и завершил.

— А я, значит, останусь здесь? — задумчиво произнесла Геля, обведя рукой приемную, по которой, казалось, недавно пробежало стадо мамонтов. — Одна.

— Со мной, — поправил ее Модест Михайлович, — и с Арсением.

— Так не все же время вы тут? А я — одна, — повторила девушка. — Беззащитная. Беспомощная.

— Могу дать тебе парабеллум, — предложил я. — Ты, кстати, сама его весной и пристреливала. В «Вороново», помнишь? Где мы в отеле неумытика ловили, а потом его заначку распотрошили? Там, кстати, мы его и нашли. А после в лесу по банкам стреляли. Как ты тогда пулю в пулю клала, меня аж завидки брали!

— Бросаете, — обреченно констатировала Геля, губы ее затряслись, глаза налились слезами. — Да, Максим Александрович? Ну да, чего меня жалеть. Помощников вон много, только свистни, они появятся.

— Макс, бери ее с нами, — посоветовала мне Марго, усевшаяся на стол. — Серьезно. Поверь, оно тебе дешевле выйдет. Ты, если там не сгинешь, обратно вернешься, и поверь — жизни тебе не будет. Долго. Очень долго. Я таких, как она, знаю, у них память настолько длинная, что с ней ни один Альцгеймер не справится.

— На знаю, куда и зачем ты едешь, но высказанное предложение поддержу, — вступил в разговор и Модест Михайлович. — Случившееся сегодня — нонсенс. Все эти твои обереги и ловушки — так, дилетантизм. У меня был договор с главами семей — я не создаю свою семью и заявляю о своих правах на место в совете, а за это мой дом все вурдалаки столицы обходят седьмой дорогой. Сегодня он был нарушен, и за это кто-то ответит. Но этого «кого-то» еще найти надо, что потребует некоторое количество времени. Добавим сюда тот факт, что про случившееся может узнать и отдел. Одно дело, когда мы убиваем друг друга, другое — когда вот так, нахально, чуть не убили человека. Получается, Геля сейчас свидетель, который кому-то может испортить всю картину. Сюда, конечно, больше никто не сунется, но мало ли где ее можно прихватить? А Урал далеко, запросто не дотянешься.

— Вот-вот. — Девушка сложила руки на груди. — И еще — ты, Макс, обещал моей маме, что будешь меня беречь от всех бед. Давай береги.

— Когда это я такое говорил?

— Когда она сюда приходила с тобой ругаться, — напомнила Геля. — После того, как я за Вадика отказалась замуж выходить. Ну, может, не совсем дословно процитированы твои тогдашние слова, но смысл сохранился.

Верно, было такое. Мамочка ее тогда спланировала дивную операцию из серии «Выдам дочку замуж за хорошего мальчика», а Геля этому мальчику, когда он полез к ней целоваться, глаз подбила и мизинец на правой руке сломала. Ее родительница решила, что это я дочку с панталыку сбиваю, и пришла сюда отношения выяснять. Друзьями мы с ней по итогу беседы не стали, но и сюда она больше не ходит, что меня по сей день радует.

Но это все к текущим вопросам никакого отношения не имеет.

— Да вы сговорились, что ли? — возмутился я. — Мы туда не развлекаться едем. Гель, почти наверняка мы в городе сидеть не станем, мы попремся туда, куда ворон костей не заносил. Буераки, бурелом, береги руки-ноги и все такое. Добавь сюда концентратно-тушеночное питание, спальные мешки, отсутствие всех видов косметических процедур и сурового уральского комара стаями. Оно тебе зачем?

— Чарушин, все же ты изрядный дурак! — Марго соскочила со стола. — Оно ей затем, что там будешь ты. Верно, малая?

— Нет. — Странно, но Геля почему-то пропустила мимо ушей панибратскую «малую», чего с ней обычно не случается. — Просто мне кажется, что в компании с комарами мне все равно будет спокойнее. И потом, Максим, ты же знаешь, меня подобные мелочи не волнуют.

Чистая правда. Визуально помощница моя производит впечатление тепличного растения, но это ничего не значит. Ее родитель, офицер в отставке и заядлый рыбак, когда жив был, частенько брал дочь с собой то на Итуруп палтуса ловить, то на Пымту за чавычей, а и в прочие глухие места, где ловится по-настоящему серьезная рыба.

Закалка у Гели есть. И стреляет она будь здоров как. А самое главное то, что ей я, в отличие от Аркаши и Марго, могу доверять почти полностью и в большом, и в малом. Опять же, при необходимости ее можно оставить в Екатеринбурге для связи. Да и вообще — ситуации разные бывают, иногда улыбка красивой девушки легко открывает дверь, в которую ты до того неделю тараном долбил.

А «почти», это потому, что полностью я вообще никому не верю. Даже себе.

И все же…

— Нет, — покачал головой я. — Нечего тебе там делать. Повторюсь — это не пикник, а деловая поездка. Что до твоей безопасности — да нет проблем. Завтра с утра созвонюсь с Анваром, он выделит тебе роскошный номер в одном из своих отелей. Море, солнце, «все включено», мускулистые и не слишком самцы, которые будут вокруг тебя порхать, аки мотыльки, рассказывая про сложности холостой жизни. Короче — не жизнь, а сказка. Причем не страшная, как у нас, а прекрасная.

— Так нечестно! — Геля закончила ломать комедию, она была более чем серьезна.

— Все в рамках правил, — возразил я. — И еще хочу напомнить, что пока ты работаешь на меня, а не наоборот, потому мне решать, кто, когда и куда едет.

Не знаю, пошел ли спать после нашего разговора Аркаша, а лично я до дивана добрался только часа через два. Почему? Потому что у меня домовой хоть, конечно, и романтик, но основной инстинкт у него никуда не делся. Пока в доме чисто не станет, никто спать не ляжет, короче.

Потому на встречу с Ровниным я прибыл не в самом лучшем настроении. Впрочем, Олег Георгиевич тоже улыбкой не лучился, а вместо «привета» он сразу у меня спросил:

— Скажи, так зачем ты едешь на Урал, а?

— Неправильно разговор начинаете, Олег Георгиевич, — без особых сантиментов ответил ему я. — Ни «здрасьте», ни «как дела», а вот так, сразу в лоб вопросом… И потом — я ж вам не подчиненный, докладывать, куда да зачем еду, не обязан. Более того — мне бы очень хотелось понять, откуда это вы так хорошо осведомлены о моих планах? И в какой связи?