— Послезавтра меня и моих спутников в городе уже не будет, — сообщил ей я. — Крайний срок — через три дня.

— Если бы все на этом кончилось, оно бы и ничего. — Метельская начала разделывать сочный кусок свинины. — Вот только, боюсь, все не так просто. В воскрешение древнего бога я, конечно, не верю совершенно, мы же не в голливудском кино и не в рассказе Кларка Эштона Смита, верно? Но вот в то, что в его честь какие-то полудурки могут кучу народу на жертвенные камни отволочь и там их вот такими рунными ножами на лоскуты порезать — запросто. А может, уже порезали. За последние несколько лет в районе Уфалейского хребта несколько туристических групп бесследно исчезли. Еще машин пустых с десяток найдено в разных местах. Куда их водители делись? Не знаешь? Вот и я не знаю. Но теперь догадываюсь. Потому, Максим, наши с тобой интересы плотно совпадают. Тебе нужен артефакт? Да Бога ради. А мне надо найти тех утырков, которые людей гробят ради ими же самими придуманной хренотени. Задачи разные, а вот дорога, ведущая к их выполнению, одна. И, уж прости за поэтичность, вместе нам по ней шагать будет удобнее и безопаснее.

Ну, а я что говорил? Попутчики мы с ней.

Но, скорее всего, до первого поворота. Максимум до второго.

— Так это под горы придется лезть, — негромко произнес я, снова наполняя наши рюмки, — в извечную тьму, полную хтонических исчадий.

— Ты себе больше до краев не наливай, — попросила Метельская. — Вон тебя в какие словесные дебри заносит. Не сразу и поймешь, что ты в виду имеешь.

— Давай выпьем, а после я тебе в деталях все объясню.

Ну, все — не все, но кое-что я ей рассказал, в том числе и про последнее сообщение Мишани.

— Тесен мир, — отодвинув от себя опустевшую тарелку, сыто вздохнула Метельская. — Геннадий, значит? Знаю я, с кем твой приятель общался. Поревин, старый хрен. Это точно он.

— А если детальнее?

— Колдун он, — пояснила оперативница, — матерый, но в целом безобидный. Нет, раньше его многие седьмой дорогой огибали, чтобы, грешным делом, не разозлить, а теперь у этого персонажа силенок осталось лишь на то, чтобы чирьяк на нос кому-то посадить или путь пьяному запутать так, чтобы тот домой не добрался.

— Это как так? — заинтересовался я.

— По слухам, он с бабкой Синюшкой что-то не поделил, — понизив голос, пояснила Метельская. — Та его силы и лишила со зла. Она может, уж поверь. Мне говорили, что он к ней после ходил, умолял, чуть ли не всю бороду по волоску из подбородка, как Хоттабыч, себе вырвал, а толку чуть. Не простила та его.

— Но что-то он все равно знает, — решил не углубляться я в дебри местных разборок. — Что-то очень важное. Не просто же так Мишка к этому Геннадию поехал, да еще и мне про него написал? Опять-таки — не там ли его срисовали те, кто после убил?

— Согласна, — кивнула оперативница. — Завтра и мы к нему наведаемся, все разузнаем. К тому же за ним кое-какой должок передо мной значится, так что все он нам расскажет. Прямо с утра рванем, он от города не сильно близко обитает. А это что за явление?

Речь шла о Василисе, которая без приглашения уселась на свободный стул за нашим столом и сразу же закинула ногу на ногу. С учетом того, что платье было и без того короткое, смотрелась ведьма весьма импозантно, что доказывал десяток скрестившихся на ней мужских взглядов.

— Привет, Макс, — томно произнесла она и провела пальчиками по моей щеке. — А я соскучилась. Мне так одиноко, ты даже не представляешь!

— Не могу сказать того же, — поморщился я. — Вась, заканчивай это шапито, я же все тебе уже объяснил. Не доводи ты меня до греха.

— А это кто? — переключила свое внимание девушка на мою сотрапезницу. — Знакомая твоя? Если да — насколько близкая? Или родственница?

— Ровно тот же вопрос, — и не подумала теряться Метельская. — Максим? Что за дела? Ты вроде мне говорил, что одинок и обделен женским вниманием, я тебе поверила, а тут вон какая-то малолетка тебя за щеку трогает.

— Так ведьма же, — усмехнулся я. — У них, как у змей, тактильные ощущения всегда в приоритете. Там волосок, тут капля крови… На том и стоят.

Васька ожидала чего угодно, только не такого, потому непонимающе глянула сначала на меня, а после снова на Светлану.

— Чего заерзала? — благодушно осведомилась у нее оперативница. — Волнительно стало, что разговор вон в какую сторону вывернул? Да ладно, тебя на костер не тащат, так что не суетись. Пока не тащат.

— Не много на себя берете? — С Василисы окончательно слетел налет томности, который она на себя напустила, садясь за наш стол. — Как бы не пришлось…

— Значит, так, зассыха малолетняя, — Метельская ловко схватила ведьму за волосы и резко наклонила к столу, так, что Васькино ухо прижалось к скатерти, а после еще и зафиксировала ее голову локтем, отчего девушка даже дернуться не могла, — тут не столица, у нас все проще происходит. Я не Макс, просить не стану, просто бошку тебе отрежу и в Кырью ее выкину.

— Куда? — уточнил я.

— Река у нас есть такая, — не обращая внимания на сопение и рывки Василисы, пояснила Метельская. — Не сильно длинная, но с почтенной историей. Там таких, как она, немало утопили в старые времена. В мешок — и в воду, на радость водяному. Что, шалава, хочешь в реку?

— Отпусти! — прошипела ведьма.

— Ответа не слышу!

— Не хочу!

— То-то. — Метельская отпустила ее и громко добавила: — Давай проваливай отсюда! И не думай даже под моего мужика стелиться!

— Так ее! — одобрительно гаркнула тучная дама, сидящая неподалеку от нас и употребляющая коньячок под шашлычок. — Ишь, шаболда!

— И смотреть не на что, кожа да кости! — согласилась с ней ее спутница. — А этот тоже хорош! Сидит, глазами лупает, вроде как не при делах! А вот если его за яйца взять да как следует расспросить…

— Надо еще водки заказать, — даже не глянув вслед убегающей Ваське, обеспокоенно произнес я. — Официантка!

— Рассол употребишь? — осведомилась Светлана после того, как влила в себя половину жидкости из трехлитровой банки, а после выловила оттуда крепкий пупырчатый огурчик. — Если нет — так я допью.

— Употреблю, — посипел я, слезая с разворошенной кровати. — Уф. Неплохо мы вчера отдохнули.

— Нормально, — хрустнула огурцом оперативница, протягивая мне банку. — Культурно посидели. Не разбили же ничего? И не повредили никого.

Чистая правда. Бесчинств мы с ней никаких в ресторане не учиняли, хоть и приняли на грудь изрядно. Ну а квалифицировать пение народных хитов вроде «Напилась я пьяна» и «О боже, какой мужчина» в компании дам с соседнего столика как какие-то серьезные нарушения общественного порядка точно нельзя. Тем более что непосредственно я в них участия вовсе не принимал. Во-первых, потому что тексты этих песен не знаю, во-вторых, потому что петь не люблю вообще. Мне медведь на ухо наступил в детстве.

Ну а после мы отправились в гости к Метельской. Нет, я предлагал подняться в мой номер, он был куда ближе, но она отчего-то категорически отказалась это делать, причем ничем свое упорство не обосновывая. Мне было лень спорить, потому в результате я проснулся в ее небольшой квартирке где-то на окраине Екатеринбурга.

— Давай умывайся, и поехали, — жуя огурец, распорядилась Светлана и провела ладонями по грудям. — Блин, вот куда ты вчера лифчик мой закинул? В упор его не вижу!

— Да вон он, на алое висит, — с неохотой отрываясь от банки с рассолом, ответил я. — На подоконник глянь.

— На фига было так вещи разбрасывать? — изумилась хозяйка квартиры. — Все равно в африканскую страсть не поверю, поскольку себя каждый день в зеркале вижу. Хорошо, хоть растение не сломал.

— Так это не моя работа, — поправил ее я. — Ты сама постаралась. Не я же орал: «Кто тут звезда стриптиза? Света звезда стриптиза!» И в воздух лифчики бросала.

И снова припал к рассолу.

— Да? — почесала затылок женщина. — Не помню. Плохо.

— Спорное мнение. — Я поставил опустевшую банку на стол, с радостью ощутив, как исчезает свинцовая тяжесть из головы. — Мне понравилось.