– Да в голову идеи не приходят.

– Это потому что голова пустая.

– Так накинь своих вариантов, раз такая смекалистая.

– Для девочки? Снежка, Пушинка, Ася, Маруся, Маня, Муся, Дуся. Да какое угодно. Забей в поисковике, тебе там сразу вылезет списочек.

– Не, это всё не то. Не интересно. Хочется чего-то особенного, приколюшного. Чтоб по ассоциациям работало. Вот тебя, говоришь, как зовут?

– Ха, ― хорошая попытка, но нет. ― Не прокатит. И только попробуй кошака моим именем назвать, налысо обрею!

– Злюка, ― что-то мне совсем не нравится Калининская ухмылка. ― Кстати, у меня имеются претензии.

– По поводу?

– Твоей теории. Она трещит по швам.

– Какой теории?

– Сказочной. Во-первых, браки, о которых ты говоришь, редко когда бывают удачными. Чаще всего мажоры и мажорки женятся ради выгодного слияния родительских холдингов. А в бизнесе места любви нет.

– А во-вторых?

– Есть и во-вторых и в-третьих. И даже в-четвёртых. Во-вторых, богатенькие мальчики разные бывают. Смотря что ты выкладываешь в это понятие. Есть те, что с младенчества срут в золотой горшок и жрут трюфели. А есть те, кто воспитывался попроще. Просто благодаря бабкам возможностей больше. Отдыхать, путешествовать, получить качественное образование.

– Ну так это и есть богатенькие мальчики. Нормальные люди год откладывают себе на неделю отпуска, а если у тебя есть деньги сорваться хоть прямо сейчас ― тогда поздравляю, ты мажор.

– Ок. Пусть будет так.

– Что дальше по списку?

– Что, интересно стало? В-третьих, ― включая поворотник и сворачивая с автострады, продолжает Булат, не отрывая взгляда от дороги. ― На дурочку с переулочка ты не похожа, иначе бы давно висела у меня на шее. Но парням такие действительно быстро наскучивают. Мы любим добиваться, а если девушка сама вокруг тебя вьётся, какое в этом удовольствие?

– Я запомню.

– Эй, только учти: всё должно быть в меру. Азарт азартом, но если тебя упорно не подпускают к себе, без конца отпинывая, он быстро гаснет.

– То есть, с тобой надо работать по принципу кнута и пряника? Шаг вперёд, два назад?

– Уже продумываешь стратегию?

– Возможно.

Очередная усмешка что должна означать? Что он польщён? Пусть не обольщается. Я это так ляпнула, ради красного словца.

– И в-четвёртых, ― продолжает Калинин. ― Самый важный пункт ― запомни его: ты и понятия не имеешь, каков мой типаж. Ты можешь лишь предполагать, но наверняка не узнаешь, если я тебе не позволю.

– Ууу. Задело тебя, да? Прям аж издалека начал лишь ради того, чтоб красивенько зафиналить.

– Договоришься когда-нибудь.

– Боюсь-боюсь-боюсь, ― сарказм, понятное дело, хотя, вообще-то, стоило бы опасаться. Так-то меня от его причуд ограждает лишь стеклянная дверь. Может мышеловок по балкону разбросать? Для надежности? ― Тапок-то мой обещанный где? ― спрашиваю просто так, чтоб сменить тему, но заведя руку за водительское кресло, из заднего кармашка… РЕАЛЬНО достают мой тапок с мордой панды. ― Да ладно. Ты с ним на самом деле попёрся через половину Москвы?! Веник тоже прихватил?

– Нет. Его не брал.

– Почему? Он так-то тоже нужен.

– Что, летать на шабаши больше не на чем? Попробуй пылесос.

– Очень смешно.

– Да ладно. Будем откровенны, шутка на троечку.

На единицу с минусом, я бы сказала, но решаю промолчать. Собственно, без обоюдного поддержания диалога очаровательно познавательная беседа сходит на нет. Остаток пути едем молча, включив фоном радио. В том же молчании заезжаем во двор дома, втыкиваясь на единственно свободное место.

Выхожу первой, собираясь вручить закемарившего котёнка обратно владельцу и, так и быть, поблагодарить за то, что он подработал таксистом, но недоумённо замираю, заметив знакомый минивен и, достающего из багажника пакеты, мужчину.

– Папа?

И правда. Папа с мамой.

– Привет, дорогая, ― последняя летит целоваться. ― Я уж думала, что случилось. Лизе звоню, не отвечает. Тебе звоню, не отвечаешь. А ключей-то у нас нет, вам же оба комплекта отдали.

– Ой, да. У меня ж на беззвучном. Перед экзаменом отключала. А вы тут… как?

– Как группа поддержки с тортиком, ― папа шустреньким колобочком подкатывает к нам с двумя большущими пакетищами. Такой смешной он. И раздобревший. Пузико, кажется, округлилось ещё больше. Ежедневные шашлыки никому на пользу не идут, а он в их готовке профи. ― Одну поздравить с сессией, другую пожалеть и слёзы подтереть. Этот Ваня мне никогда особо не нравился.

– Да тебе никто не нравился.

– Это да. А потому что нечего на девочек моих зариться кому попало.

– Не слушай его, ― отмахивается мама. ― Мы вообще-то не планировали без приглашения приезжать, но были неподалёку, вот и решили заскочить. В магазин заехали, немного прикупили, а то знаю я вас: в холодильнике шаром покати. Или мы невовремя? Это что за милое создание? ― ну вот, котика, наконец, примечают. ― Не боишься, что с Зевсом не поладят?

– А? А, не. Это не мой. Это его, ― киваю в сторону Булата, как раз идущего к нам… и размахивающего моим тапком. Который я забыла в пассажирской дверце.

– Ты не Золушка, а растяпа. Хочешь подарить мне его как сувенир, так и скажи. Обычно девчонки нижнее белье дарят, но мы другой фетиш намутим, так и быть, ― он замирает рядом, переглядываясь с родителями. ― Драсте.

– Здрасте, здрасте, ― ох уж этот хитрый мамин прищур, в котором так и читается: ага, я всё поняла.

– Это, если что, сосед. Через стенку, ― сознаюсь с таким видом, будто я самолично в этом виновата.

– Булат, ― тот с готовностью протягивает ладонь напрягшемуся отцу. Шуточка с нижним бельём явно было лишняя.

– Виктор Петрович, ― всё же обмениваются они рукопожатием.

– Викторовна, значит. Я угадал!

Угадал, угадал.

– Булат… ― мама озадачивается, наскребая по закоулкам памяти всё, что найдёт. ― Не Калинин Булат, случайно?

– Он самый.

Ой. У кого-то прозрение. Только лампочка над головой не загорается.

– Вот это да! Как вырос-то! Я ж помню тебя ещё совсем мальчишкой. С Лизкой по двору всё носились как угорелые. Как родители? Вы как съехали, так я с тех пор никого и не видела. Сколько лет пытаюсь повторить Лерин пирог, и всё не то. И контакты растерялась: ни позвонишь, ни спросишь.

– С черникой и взбитыми сливками? ― понимающе усмехаются.

– А то ж! Пальчики оближешь!

Стопешечки, стопешечки. Мой мозг требует срочной перезагрузки. Кто куда съехал? Кто с кем носился? Какой пирог? Какая черника?

Просто… WHAT!?

А в смысле? А как? А почему? А…

– Так ты местный что ль? ― доходит до меня.

То есть, та многодетная семья, что когда-то жила в его квартире… его семья?! А потом, получается, что, глава семейства пошёл в политику, резко поднялся и они укатили… куда-то. Где там живут местные районные шишки?

– Что ль, ― усмехается Булат.

– Тогда почему я тебя не помню?

– Да они когда переехали, ты только родилась, в коляске угукала, ― отмахивается мама. ― Это Лиза может его ещё помнить.

– Не помнит.

Хотя ведь она говорила, что лицо Калинина ей показалось знакомо.

– И я не помню, ― пожимает плечами тот.

– Неудивительно, что взять с четырёхлеток.

– Давайте уже поднимемся? ― папа напоминает о себе сердитым пыхтением и треском целлофана. ― У меня ручки вот-вот оторвутся.

– Ой, да. Что ж мы тут топчемся! ― спохватывается родительница. ― Булат, составишь компанию? Чаю попьём. Расскажешь, как вы поживаете.

Чёёё???

– С радостью. Давайте сумку, помогу.

ЧЁЁЁ!???

– Мира, чего столбом стоишь? Ключ от домофона у тебя?

Ась? Чегось? Я немножко туплю.

Домофон. Точно.

– Мира, значит, ― лукаво подмигивает мне заходящий последним Булат, пока я попутно придерживаю всем дверь. ― Ну что, теперь можно считать, что официально знакомы? Хотя, как обнаруживается, мы и так знакомы. Судьба, а?