Извернувшись, с силой кусаю его за первое попавшееся место. Попадаю чётко в яблочко.

– Сдурела? Больно же, ― пока Калинин нянчит свой сосок, глистой соскальзываю с него, теряя тапки.

– Меньше руки распускать надо, ― сердито одёргиваю пижаму. ― Так вы сделаете тише или как?

– Или как. Я всё ещё не услышал "пожалуйста".

– И не услышишь.

Пусть чешет лесом. Да у меня язык не повернётся "просить"! После всех его вывертонов, я ещё и чсв ему должна чесать? А он не хочет извиниться за то, что у меня нервный тик после его "эффектных появлений"? Не хочет извиниться за то, что тогда едва не сбил? За то, что лапает внаглую? За все свои пошлые шутки? Перебьётся.

Даю знак Лизке.

– Что вы делаете? ― усмехается Булат.

– Конфисковываем. Вернём, когда научишься себя вести, ― отсоединяя провода саундбар, сухо бросаю через плечо.

– А это моральная компенсация. За доставленные нам неудобства, ― систер тоже не тушуется, прихватывает напоследок пару невскрытых пивных бутылок. После чего уходим так же, как и пришли. Правда я в одном тапке, уж не буду ползать и искать. И веник остался в заложниках.

– Русакова М.В., ― окликают меня насмешливо. ― Ты так и не познакомилась с киской. Она в спальне. Пойдём, покажу?

Ну дурак. Игнорирую выпад, с трудом переваливаясь с допгрузом через боковое ограждение. Неудобно так-то.

– Ладно. Я сам тебе её потом принесу показать. Так и быть, ― слышу вдогонку.

***

"Сам принесу показать" ― чем не прямая угроза? Мол, жди, скоро нагряну. Не, не надо мне такого. Так что в воскресенье балкон весь день заперт, а в понедельник, прежде чем уехать утром на работу, я ещё и на всякий случай шторы зашториваю. Страшно представить, какой хаммам тут будет вечером, но я уже заказала вентилятор, надо только забрать. Не бог весть что, но хотя бы так.

И кто ж мог знать, что беда нагрянет оттуда, откуда не ждали!? Я что, нигде теперь не могу быть защищённой от этого… этого.... этого… У меня аж дар речи теряется, когда я вижу знакомый джип возле центрального входа моего универа. Раскорячился так, что не пропустишь. Как и самого хозяина, сидящего на капоте и собирающего толпу умиляющихся девчонок. Не им умиляющихся, разумеется, а белым мяукающим комочком на его руках.

И без того выжатая после экзамена ― привет, летней сессии, с трудом проталкиваюсь через образовавшуюся пробку с единственно закономерным вопросом.

– Мать твою, здесь-то ты что забыл?!

– Как что? Я ж говорил: принесу кису показать, раз сама не хочешь знакомиться.

– КАК? Просто КАК?!?

– Ты опять орёшь.

– Да потому что…

Язык заплетается от возмущения. И весь лексикон на матерный переключается. По той же причине.

А этот довольный как слон.

– Потому что, что?

– Откуда ты здесь взялся? Здесь. Сейчас.

– Глупый вопрос. Название универа в зачётке было. Расписание подглядел в твоей напоминалке.

– Какой напоминалке?

– Которая висит над столом.

Всё. Теперь поняла. Я туда правда выписала все дисциплины, даты и время. На всякий случай. Вдруг забегаюсь и забуду.

– Ты читер.

– Нет. Просто внимательный. Как экзамен, студентка М.В.? На что сдала?

– На пять.

– Умница. Мы с пушистиком в тебе не сомневались. Потискать хочешь? ― мне протягивают белого котёнка. Только ушки серенькие и кончик хвостика. Такой забавный.

– Себя потискай. Он же живое существо.

– Этим скажи, ― пренебрежительный кивок на девчонок, которые вроде и оскорбились, но разбредаться всё равно не торопятся. ― Им фиолетово.

– Потому что они толпятся не ради кота.

Вернее, нет. Ради кота, но уровнем посолиднее. Который пригнал сюда на крутой тачке. Остальное ― милая отговорка, чтоб глазки построить.

– Кошки. Это девочка.

– С чем тебя и поздравляю, ― забираю котёнка, прижимая к груди. На фоне моего белого тонкого свитера тот практически слился. ― Развлекайтесь, барышни. Он ваш, ― бросаю через плечо кудахтающим курам и ухожу по дорожке к остановке.

– Э, в смысле? ― Булат спрыгивает с капота, резвым зайчиком скача за мной. Котики, кошечки, куры, зайчик ― зверинец, блин. ― Ты куда?

– У тебя там свидание явно наклёвывается. И, может, даже не одно, если силы останутся. Мяукающие попутчики будут только мешать. Потом заберёшь.

– Не-не-не. Ты так легко не соскочишь. Нечего перекладывать ответственность на других.

Торможу, резко оборачиваясь.

– Калинин, давай честно: чего тебе от меня надо? Почему именно я? Нельзя найти кого-то другого, кого можно подоставать?

– Можно. Но мне ты понравилась. Ты прикольная.

Прикольная. Какой… незатейливый комплимент.

– Сам говоришь, я постоянно ору.

– Это да. Но то и забавно. Умеренная истеричка лучше, чем тухлая селёдка. А ты к тому же ещё и сама по себе ничего. Ножки вон какие! Клёвые шорты, кстати. Не благодаря ли им получен высший балл?

Не поняла, что за наезд? Нормальные шорты. Всё прикрывают. Чёрные, как и высокие гетры. Официальненькая бело-чёрная палитра, все дела. Нельзя же было прийти в кислотных купальниках, как некоторые. Я понимаю: лето, но правила приличия то никто не отменял.

– Вряд ли. У меня принимала преподша.

– Я бы у тебя тоже кое-что принял… Согласие на свидание, ― быстренько поправляется Калинин, со смехом уворачиваясь от пинка. ― А ты что подумала, пошлячка?

– Нет.

– Нет, в смысле…

– Ни на какое свидание я с тобой не пойду.

– Почему?

– Потому что не позволю собой играть. Твой типаж прекрасно всем известен: богатенький мальчик от скуки находит себе наивную дурочку с переулочка. Она, конечно, сразу такая: "Ах и ох, такой парень обратил на меня внимание, да я гребаная Золушка” и пошла таять счастливой лужицей. Правда счастье длится до первого секса, который в большинстве случаев оказывается и последним, после чего прынц красиво уходит в закат, вешать лапшу другой "она не такая как все". Потому что: "а фсё, милочка, адьёс. Прошла любовь, завяли помидоры. Хэппи энда не будет". Я ничего не пропустила?

– Красиво расписала. На целый любовный роман.

– Умоляю. Сюжет любого дешевенького сериальчика по России 1.

– Ага. И как водится, там в конце невинная овечка-таки сердечко мажора завоёвывает.

– Слащавая додумка сценаристов, чтоб домохозяйки утирали сопли об фартук, пока суп на плите выкипает. В реальности мажор, порезвившись, находит себе такую же мажорку и вот с ней они живут душа в душу. Детей плодят, с жиру бесятся, любовников заводят. Ну ты точно должен знать, это я в деталях не шарю.

– Мда. Я бы тебе не позволил нашим гипотетическим детям сочинять сказки. Юная психика не готова так рано познать весь тлен этого мира. Пошли, ― утягивая меня под локоть обратно к джипу, усмехается Булат.

– Куда?

– Тапочек Золушке верну.

– Какой тапочек?

– Который ты у меня оставила. Да не бойся, ― упираюсь, отказываясь залезать в салон. ― Не изнасилую я тебя. Зуб даю. Просто до дома подвезу.

Дилемма. С одной стороны, не хочется идти у него на поводу. С другой, прокатиться в такой машине мало бы кто отказался. А в метро сейчас сто пудово воняющая потом давка. Тут же приятно пахнет мужским одеколоном. И кондей пашет…

Даю себе слабину и послушно усаживаюсь на переднее сидение, пристёгиваясь и располагая поудобнее котёнка на коленках.

– Как ты сюда с ним ехал? ― осматриваюсь, но переноски не нахожу.

– Под футболку засунул.

– Ты нормальный? А если бы он задохнулся?

– Я ж аккуратно. Моська наружу торчала, рукой попец придерживал. Ей там понравилось, отвечаю.

Не сомневаюсь. Там и правда ничего, я видела… Тьфу, Мира! Окстись.

– Имя дал?

– Не а.

Выруливаем с площадки у ворот, оставляя в одиночестве женский цветник. Бедненькие. Никто так не приголубил.

– До сих пор?