— Он ее… Не душит, — отвечаю, сдерживая крик отчаяния.

Муж лежит сверху на какой-то дамочке, на кровати нашего сына. Супруг медленно поворачивается к нам и фокусирует заплывший взгляд.

— Серег, пошел вон, — рычит на сына. — А ты чего так рано приперлась? — шипит уже на меня.

— Ты… с ней… — и только сейчас я узнаю эту женщину. Шок. Не верю своим глазам.

Внутренности стягивает в тугой комок. Как же больно. Будто меня живьем режут.

— Машка, не мозоль глаза! На стол накрывай. У сына днюха! — говорит муж, целуя мою мачеху в шею.

— Хватит подглядывать, дорогая, — она заливается издевательским смехом.

В кармане сжимаю положительный тест на беременность. Он обжигает ладонь. Этот день должен был стать особенным, он таким и стал. Я увидела настоящее лицо своего мужа.

— Сереженька, иди на кухню, — говорю не своим голосом.

Сын не задает лишних вопросов. Только бросает на отца полный злости взгляд.

— Анжела, подруга… у тебя нет никого ближе меня, — шепчу, цепляясь руками за дверной косяк. — Так ты мне говорила на прошлой неделе…

Я делилась с предательницей своими переживаниями, советовалась с ней. Я очень тяжело схожусь с людьми, мало кому доверяю, а у нее как-то получилось змеей проползти мне в душу.

— Не завидуй! Спасибо скажи! После меня у тебя мужик довольный и щедрый, — заявляет с довольной ухмылкой.

Встает с постели моего сына, одергивает на себе юбку. Глеб тоже поднимается, поправляет штаны. Хорошо хоть они не обнаженные были… и сын всего не увидел… Впрочем, он у меня умный мальчик и все понял… Пусть и не с первых секунд.

А вот я не могу понять. Хочется себя ущипнуть. Проснуться.

До сих пор не верю, что Глеб мог сделать подобное! Не могу двигаться. Если перестану держаться за дверной косяк, тут же рухну.

— Ух, какой довольный, — хлопает Анжелу по пятой точке.

Они даже сейчас ведут себя естественно, как не в чем ни бывало.

— Глеб! Ты даже не попытаешься мне ничего объяснить?

Обычно ведь мужья, застигнутые врасплох, стараются выгородить себя, придумывают нелепые отмазки… Зачем мне слушать его бред? Хочется хотя бы понимать, что я не совсем ему безразлична! Что он дорожит семьей, переживает!

Я снова чувствую себя тряпкой…

Давняя боль возвращается с новой силой. Снова предательство. Я ведь верила, что смогла начать жизнь заново. Стать счастливой, похоронить прошлое.

— Зачем? Ты все видела. А почему ты не шевелишься? Не накрываешь на стол? Мне непонятно, — бросает на меня гневный взгляд. — Еще и прервала в самый ответственный момент.

— Что? — от его наглости дар речи пропадает.

— Знаешь, как после этих всех занятий безумно есть хочется, — подгавкивает ему Анжелка.

— А как тебе есть захочется, если я отцу все расскажу?! — на смену растерянности приходит злость.

Безумно хочется им причинить боль. Дикую, адскую, чтобы на своих предательских шкурах ощутили все.

— Ты? Не смеши меня, — задирает голову вверх и хохочет. — Ты же не хочешь, чтобы у папаши твоего сердечко прихватило. А оно у него шалит.

У отца действительно слабое сердце. Но заслуживает ли он жить с предательницей? Но она права, решиться рассказать ему все, я сразу не смогу.

— У вас двое сыновей. Отличная семья. Зачем ты полезла в нашу? — спрашиваю, чувствуя, как внутри сгораю заживо.

Не знаю почему, мне так важно понять их мотивы.

— И вечно воняющий рыбок престарелый муж, — морщит нос.

Отец работает на рыбном заводе начальником смены. Трудится и сверхурочно, чтобы у нее с сыновьями все было. Покупает постоянно ей обновки, дарит подарки, каждую неделю цветы.

— Ты сама рыбой торговала, жила с алкоголиком, который тебя избивал. Отец тебя из такого болота вытащил! Вот твоя благодарность!

— Выискалась мне тут проповедница, — демонстративно отворачивается и обнимает моего мужа.

— Как ты мог в кровати сына?! В нашей квартире?! И сейчас продолжаешь! — делаю несколько судорожных вздохов, а ощущение, что яд в легкие поступает.

Боль идет по нарастающей, бьет сильнее, жестче. Перед глазами наша жизнь с Глебом… Неужели все двенадцать лет он меня обманывал? Была ли искренность?

— Вот тут признаю косяк. В комнате Сереги не надо было. Но мы зашли подарок положить, — кивает на новенький ноутбук на столе. — И приперло, накрыло… В общем, уплыли от страсти. Анжелка-то деваха сочная.

Он даже сейчас говорит иначе, развязно, нагло. А обычно ласковый, вежливый. Такое ощущение, что мужа мне подменили.

— Я не узнаю тебя… — губы едва шевелятся.

— Расслабься, Машка. Даже лучше, что ты правду знаешь. Теперь по углам прятаться нам с Анжелкой не придется, — заявляет самодовольно.

— А ты… — в мозгу не укладывается то, что я сейчас слышу, — Считаешь… что я спокойно буду на все это смотреть и дальше с тобой жить?

— Уверен. Чем тебе плохо? Я что обижал тебя? Бабла не давал?

— Глебушка, не оправдывайся перед ней! — фыркает Анжела. — Пусть спасибо скажет, что пригрел. Кем ты была? Манька-тряпка! Об тебя только ленивый ноги не вытирал…

Ее слова огнем прожигают кожу, в душу пролезают, выворачивают наизнанку.

А ведь я ей ничего подобного не рассказывала! Я ни с кем не говорю про прошлое. Оно оставило слишком много шрамов.

— Ты… ты ей рассказал! — издаю судорожный вопль.

— А чего скрывать? Пойми это же не просто кличка, это твоя суть. Ты такой родилась. А мне огонь нужен, искрометная женщина. Так что, скажи спасибо за мое благородство, что пригрел, оберегаю, ни в чем не ограничиваю, — смотрит на меня так, будто он реально супергерой, спасающий жизни. — Жалел, правду скрывал. Но пора тебе прозреть и узнать свое место.

— Так зачем ты со мной жил, Глеб? Почему не нашел искрометную женщину? Зачем столько лет притворялся?

— Благотворительность, Машка. Жалость. Привычка. Мое хорошее к тебе отношение. Я же заботился о тебе, о твоей семейке эти годы. В ответ хотел уюта и спокойствия в доме. Угомонись и иди на кухню, — муж всем своим видом показывает, как устал от разборок.

— Не ценишь ты, что Глебушка для тебя делает, — притворно вздыхает Анжела.

— Не ценит, лап, — качает головой изменщик. — Ее семейка только за мой счет и живет. Твоя многоуважаемая и плодовитая мамочка девятого носит. За чей счет? Ее очередной хахаль обеспечит? — издает смешок. — Нет, на меня все надежды. И заметь, я не отказываюсь.

— И потому я должна терпеть твои выходки?

— Терпеть — слишком пафосно. Ты как сыр в масле катаешься. И права у тебя нет меня упрекать. В отличие от своей мамочки ты за столько лет не смогла мне ребенка родить. А как я просил! — на лице вселенская обида.

— Как же ты все перекручиваешь! Еще и меня виноватой делаешь! Ты со мной ходил к врачам! И все прекрасно знаешь!

Второго ребенка мы хотели давно. И у меня и мужа проблем на первый взгляд со здоровьем не было. Но все никак не получалось. Я посетила множество клиник, и никто никаких патологий не нашел ни у меня, ни у мужа.

И вот чудо случилось… в такой момент.

— Ты не хотела подсознательно. Вот и не получалось. А вот Анжелочка… — он осекается и оборачивается.

Мачеха бледнеет.

— Ладно, хватит языки чесать, — торопливо машет рукой.

— Анжела! Младший твой сын от Глеба? — именно эта мысль, как молния вонзается в сознание.

Братья совсем не похожи. Еще удивлялась, как они такие разные уродились. И по характеру, и по внешности. Конечно, так бывает, но…

— Не говори ерунды! — фыркает мачеха.

— А если и мой, то что? — с вызовом спрашивает Глеб. — Мне жаль, что за столько лет ты меня так и не поняла.

— Замолчи! — выкрикиваю злобно.

— Ты ее разбаловал просто. Тряпка возомнила себя невесть кем, — с ядовитой ухмылкой шипит Анжелка.

Разворачиваюсь и иду на кухню. Разговоры бессмысленны. Надо собраться с мыслями и понять, что делать дальше. Ильдару сейчас семь. Значит, с Анжелой они почти восемь лет… Или больше. Что еще скрывает мой муж? Человек, которого я оказывается, совсем не знала.