— Мужик, ты кто такой? — первым пришел в себя «пивоносец».

— Я здесь главный! — я обвел рукой ободранные стены торгового зала: — А вот вы кто такие?

— Мы это, ремонт здесь делаем!

— Я вижу. — я кивнул головой: — Употели все, работая без перерыва, да?

— Да мы тут…

— А теперь взял два этих тела и пошел отсюда! — я угрожающе шагнул к «ремонтнику».

— Ты здесь не командуй! У нас свое начальство есть. — парень смело шагнул мне навстречу.

— Я сказал — валите отсюда. — я многозначительно уставился на банку.

Парень мой намек понял, поплотнее прижал сосуд в живительной жидкостью к животу и сделал шажок назад.

— Пацаны, пошли отсюда, пусть с ним начальство разбирается. — парень развернулся и быстро вышел из магазина, за ним поплелись «болезные», во время нашей перепалки, не сводящие взгляда с банки и, казалось бы, не обратившие на меня никакого внимания.

Глава двенадцатая. По железным крышам.

Сентябрь одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

— Итого получается… — полная женщина лет тридцати пяти –сорока, одетая с туго обтянувшее ее фигуру платье, пошитое из блескучего люрекса с претензией на стиль «дорого-богато», протянула мне два листа бумаги, густо исписанных ровным, округлым почерком. Итоговая сумма меня не радовала, совсем-совсем не радовала. Если я ее выплачу, то останусь без штанов

— Я возьму? — я взмахнул бумагами перед «прорабом»: — посмотрю, проверю, прикину финансовые возможности и график работ, а завтра дам ответ?

— Только не затягивайте. — «зрелая» барышня презрительно поджала губы: — У моих бригад очень много работы и если бы не просьба моей тети… Пошли, Батыр.

Смуглый мужчина лет сорока, худощавый, с легкой сединой в коротко-стриженных волосах, молча простоявший всю нашу встречу за спиной начальницы, почтительно пропустил ее вперед, после чего вышел сам, аккуратно прикрыв дверь. Я покинул магазин через пять минут, закрыв дверь на навесной замок, купленный вчера в хозяйственном магазине. Использовать тот, что я нашел на подоконнике после ухода бригады ремонтников-алкоголиков я не стал — думаю, что ключ на грязном шнурке, торчащий в замке, был не единственный в комплекте.

Я вышел на крыльцо, огляделся по сторонам, но мстителей из числа изгнанных мной ремонтников я нигде не видел, и это было очень удачно — сегодня мне некогда было заниматься разборками с бандой псевдо строителей, сегодня я был завален работой по основной специальности.

Дорожный РОВД.

— Павел, зайди ко мне! — необычно, что начальник уголовного розыска сидел в своем кабинете с открытой настежь дверью, и это был нехороший признак.

— Дверь плотно прикрой. — товарищ майор не поднимал голову от дел оперативного учета, заваливших его письменный стол — в РОВД ожидалась очередная проверка из областного управления.

— Мне сказали, что у тебя в камере потерпевший сидит?

— Так точно, товарищ майор, работаем с ним. — посадить потерпевшего в камеру был небольшим грехом, и об этом все знали. Как скажет через двенадцать лет один хромой доктор — все врут, потерпевшие тоже.

— И как с ним работают, если он иностранец? — ехидно поинтересовался шеф.

Я пожал плечами:

— Он на русском языке лучше вашего болтает. Я пойду шеф, мне пара человека из камеры вынимать.

— Иди. Только сразу говорю — все жалобы по поводу нахождения в камере потерпевшего иностранца — твоя головная боль, договорились. Мне моей хватит.

— Таблеточку принести? — участливо спросил я и опрометью выскочил из начальственного кабинета — шеф сделал вид, что хочет кинуть в меня каким-то предметом, а он был вполне способен на этот гнусный проступок.

— Ну что я тебе скажу начальник…- пожилой, высохший как саксаул человек и синими от наколок пальцами с наслаждением затянулся «цивильными» сигаретами и отпил раствор чая почти черного цвета — в кружку было высыпано ровно половина пятидесятиграммового цыбика «со слоном»: — Знает он тех, кто его хату вынес, видел он их. Это его крыша, он ее сам пару месяцев нашел, отстегивал им денег, в тот вечер сам им дверь открыл — думал, что вдруг что-то случилось. А молчит он потому, что боится. Они сказали, что убьют, если кому-то про них скажет.

— И он тебе рассказал? — я подвинул старому жулику сигаретную пачку.

— Так я же старый вор, все расклады знаю, вот человек ко мне за советом и обратился…

— И что ты ему посоветовал?

— А что я мог ему посоветовать? Валить отсюда в другой город и не искать больше на свою жопу приключений, а то вишь умник, сам на свою голову «крышу» нашел…

— А кто — откуда эти ребята, ты не интересовался? — я задумчиво забарабанил по столешнице пальцами.

— Не начальник, оно мне без надобности. Это уже палево будет. — старик сунул пачку сигарет в широкие ботинки без шнурков и поднялся: — Что, мне обратно?

— Ну да, посидишь маленько, потом тебя выведут, а я минут через пять твоего приятеля заберу. — из-за угла появился молчаливый сегодня Руслан и кивком головы пригласил человека «на выход».

— Ну что, Петар, не надумал рассказать про свою «крышу»? — я усадил иностранного купца напротив себя, пошарив в ящике стола, мстительно протянул задержанному бело-черную пачку «Родопи», от которой клиент в ужасе отказался.

— Я не знаю, о чем вам рассказывать. — через сорок минут нашей беседы в очередной раз повторил упрямый южный славянин и я понял, что это край — больше от него без применения мер психологического давления я ничего не выясню, но это было бы уже перебором, поэтому, уставший от душным потерпевшим я отправил его к следователю, пусть тот с ним мучается, а у меня было еще дело на сегодня — завтра у меня было назначено пятьдесят заседаний в районном суде.

Районный суд.

С тесный зал судебного присутствия рабочих завода запускали по пять человек, заседания шли в полуавтоматическом режиме и состояли из ритуальных фраз — «Я настаиваю на возражениях, изложенных в жалобе», «Администрация завода — бессовестные сволочи, а их представитель, да, вот этот, что бесстыдно улыбается — он вообще говно.»

— Решения будут готовы через при дня. — мило улыбаясь, сообщила мне судья.

— Высылайте почтой, у нас не кому за ними ехать. — так же мило улыбнулся я в ответ — своей формулировкой, о том, что деньги мы должны выплатить немедленно, судья меня…взбесила.

Судья и секретарь — молодая приятная девочка растерянно переглянулись — конверты и марки выдавались им в ограниченном количестве, а тут более пятисот конвертов.

— Вы хорошо подумали? — угрожающе сдвинула брови судья.

— Очень хорошо. — в этом здании друзей у меня не было, а из-за такой мелочи хуже мне или предприятию все равно не будет: — Всего хорошего уважаемому суду.

Взгляды работников, что столпились в коридоре, кучковались на лестнице и даже курили во дворе блестели плохо скрываемым торжеством, ведь Хилкова обещала им денег — все и немедленно. Я, равнодушно скользя сквозь встречных стеклянными глазами, двигался в сторону трамвайной остановки — машина моя стояла в двух кварталах от здания суда, а идти пешком было лениво — я очень устал за последние дни. День клонился к вечеру, мне надо было отчитаться у начальника розыска по итогам дня, забрать ребенка из детского садика, заскочить в магазин за продуктами, погулять с дочерью и Демоном перед сном — заботы сплетались в тугой клубок, наслаиваясь друг на друга, и с каждым днем список невыполненных дел разрастался, а я не знал, что делать дальше, как разорвать этот круг.

Пока ребенок кушал «вечерний» йогурт и смотрел «Спокойной ночи, малыши», я вымыл посуду и ненадолго вывел пса погулять. По сложившейся привычке, длинная прогулка у нас с Демоном была по утрам, с шести до семи в

Ночью я спал беспокойно — тревожил пес, который несколько раз среди ночи вставал, подходил к входной двери, долго и шумно втягивал воздух носом, склонившись к щели по низу дверного полотна. Я не мог понять, что его беспокоит, несколько раз, на цыпочках подходил к двери и осторожно вглядывался в полутемный ночной подъезд через мутное стеклышко дверного глазка. Но сегодня всю ночь погода была особенно ветреной, в колодце подъезда и на улице завывал ветер, а в шахте лифта тоскливо скрипели металлические тросы, поэтому я ничего подозрительного не услышал.