— Стоп! Замолчи. Меня послушай. — я огляделся вокруг, но не кому я был неинтересен: — Ты понимаешь, что если Алексей решит, что у тебя пятнадцать «чеков» с собой, он тебя просто может «завалить»? Помнишь его отвертку? Так он, наверное, уже новую себе заточил. Просто тебе в спину ткнет и все, наркоту заберет и все, ему же по хрену, он одним днем живет.

— Ну так поехали со мной, подстрахуешь…

— Нет, я там рядом даже не появлюсь и «герыч» тебе не дам, у меня столько просто нет. Все, больше разговаривать не могу, тут какая-то дамочка по телефону говорить желает.

Я повесил трубку таксофона на рычаг, извиняюще улыбнулся недовольной женщине, стоящей в паре метров от меня и двинулся в сторону РОВД, надеясь, что разговор закончен.

Наркоту своему приятелю я не дал, сказал, что пока нет, после чего он, очевидно обидевшись, мне больше не звонил и на звонки не отвечал. Его жена на мой звонок сухо ответила, что Виктора дома нет и когда будет — неизвестно, так что жалобу в областной суд на решение районного суда, вместо Вити подписывала Валентина, как его представитель по доверенности.

А через четыре дня мне позвонила незнакомая женщина, сказала, что она была в больнице у отца, и его сосед по палате очень просил ее позвонить мне и сообщить, что Виктор лежит в Городской больнице, в отделении общей хирургии.

Глава двадцать первая.

Сила действия превысила силу противодействия.

— Ты тогда меня кинул…- Виктор обиженно посмотрел на меня, но я придержал при себе свое мнение (выздоровеет, поговорим): — ну я по знакомым кинулся, пять «чеков» собрал, и поехал на встречу, думал, что если будет ценная информация, то я потом до конца рассчитаюсь, да и ты мне поможешь…

— Пить хочешь? — я встревоженно наклонился над откинувшимся на подушку бывшем опером, чье бледно-желтое лицо окраской напоминало свежий труп.

— Да…- Виктор приподнял голову, и я осторожно напоил его из стакана.

— Короче, я частника поймал, на место встречи подъехал, вижу, этот Алексей стоит на обочине, а дальше тропинка идет и метров через сто пятьдесят ангар здоровый. И я дурак решил, что машины в этом ангаре стоят. Подхожу, «Здорово, здорово, пошли?». А этот стукачок на «бомбилу» через ветровое стекло посмотрел и руку поднял, и тогда из соседних улиц две машины вылетели, «уазик» с одной стороны и «гаишная» «шестерка» с «люстрой», с другой. Я то сразу просек, оттолкнул козла и по тропе побежал, а эти «бомбилу» с двух сторон заблокировали, да он и не пытался от «гайцев» удрать, из кабины вытащили, а потом уже за мной побежали. А я дурак, добежал до ангара, и там сдох, «дыхалку» сорвал. Единственное, что хорошо, пока убегал, все чеки из кармана выбросил, а эти даже не заметили. Когда меня обратно приволокли, слышу, «гаишники» орут «бомбиле» «- Вы сотрудник? Вы сотрудник?», а потом понял, что они думали, что это ты со мной приехал, они тебя ловили.

Виктор помолчал, потом, с трудом продолжил свой рассказ:

— Короче, меня и таксиста от пинали, все требовали наркоту выдать, потом «бомбилу» отпустили, ну а меня еще раз от пинали и бросили. Я часа два на дороге пролежал, потом очухался, кое как встал и пошел к дороге, а там меня мужик какой-то подобрал и до больницы довез. Ну, а здесь мне селезенку вырезали, три ребра, ломанные оказались, но повезло мне, легкое не проткнули. Ну и сотряс, как без него.

— Понятно. Кто тебя бил, ты узнал?

— Да я их так знаю, в лицо…Толку то, я же «заяву» все равно писать не буду…

— Из продуктов или еще чего, надо принести?

— Нет, Паша, все есть, жена вчера приходила, все, что нужно принесла…- Валера со стоном приподнялся и похлопал исхудавшей рукой по тумбочке.

— Понятно. Тогда я пойду, будут новости, заскочу.

По большому счету Валера нарвался сам, очень долго подбираясь к печальному для себя концу, не думая о своей безопасности, очевидно забыв, что некоторые люди не испытывают священного трепета перед ментовской «ксивой», которую он не сдал в отдел кадров при увольнении, по причине «утери».

Больше всего меня взбесило то, что мои коллеги целенаправленно ловили меня, подключив к задержанию сотрудников ГАИ, чтобы меня сложнее было бы отмазать, если бы при мне или в машине нашли бы наркотики. У меня, кстати, есть в сейфе один «чек» с героином, который я, собрав к своему рапорту, кучу подписей должностных лиц, имею право использовать для тренировки Демона. Но, опера из недружественного мне РОВД, надеялись поймать меня с пятнадцатью дозами «дури», тут уже не увольнением пахнет, а поездкой в исправительно-трудовую колонию для бывших сотрудников.

— Громов!

— Я! — я вынырнул из омута бесплодных размышлений о том, как поймать оперов Ноябрьского РОВД на их же территории и в недоумении уставился на начальника розыска.

— Дома надо спать! — раздраженно буркнул Александр Александрович: — За бумаги распишись…

Сегодня меня «порадовали» тремя материалами по угонам и уведомлением о проведении на территории нашего района операции «Угонщик», от чего я внутренне застонал.

Образцовое проведение спецопераций, по умолчанию, предполагается, что она достигнет поставленных областным или городским УВД задач. Если, к примеру, запланирован операция с незамысловатым условным наименованием «Наркоман», которая должна длится трое суток, то тебе, как старшему оперативному сотруднику по данной линии работы все эти три дня будут предоставлены приданные силы — десяток балбесов из вспомогательных служб УВД, от оркестра до спец библиотеки, которыми ты должен все трое суток управлять. Исходя из количества выделенных тебе «боевых штыков», кураторы операции ждут от тебя каждый вечер результатов работы. Надо ли говорить, что все три дня ты обязан докладывать «наверх» о раскрытии случаев сбыта наркотиков, ну, на худой счет, задержания наркомана с количеством «наркоты», явно выпадающим за количество «для личного потребления». То, что приданные силы в жизни живого преступника не видели, и способны, максимум, вручить кому-то, не опасному, повестку, все понимают, но во внимание не принимают. Поэтому, о проведении операции обычно уведомляют заранее, чтобы оперативник мог накопит раскрытий преступлений по своей линии работы, так сказать, «про запас».

Мысль о том, где взять «раскрытия» для, начинающейся через неделю операции, мелькнула у меня в мозгу, мелькнула и пропала до того, как я смог ее понять. Слава Богу, когда я вышел на крыльцо отдела подышать свежим воздухом и обозрел забитую машинами стоянку перед дежурной частью, спасительная мысль ко мне вернулась.

Через два дня.

— Помощник дежурного Ноябрьского РОВД старшина милиции Новожилов.

— Здорово, Новожилов.

— Э-э…здравия желаю?

— Там у тебя Селиванова поблизости нет? — назвал я фамилию заместителя по оперативной работе Ноябрьского РОВД, прекрасно зная, что в это время он обязан находится в Ленинской комнате, на ежедневном утреннем «селекторе», проводимом областным УВД.

— Никак нет, он на селекторе. Что-то передать?

— А и передай, Новожилов. Скажи, что из «области» звонили, он знает кто. Сегодня к вам из областного ГАИ и инспекции по личному составу. Будут проверять личные автомобили сотрудников, ну там на кого оформлены и прочее. Не забудешь сказать?

— Никак нет! — преисполненный причастностью к тайным знаниям, старшина уверил таинственного благодетеля, что, по окончанию «селектора», лично найдет «зама по опер» и передаст все, слово в слово.

Через час я с удовольствием наблюдал, как от здания Ноябрьского РОВД отъезжает небольшая колонна из восьми автомобилей и рассасываются по окрестным дворам, а за рулем трех машин сидят известные мне личности, с которыми я столкнулся на «криминальной» станции техобслуживания возле Вещевого рынка.

Ну правильно, у колодца жить и водицы не напиться, разве можно. Я старательно сфотографировал все эвакуирующиеся в безопасное место машины.