Хлеванг, услыхав такие речи, дал знак своим воинам, чтобы они скрутили Итилмира, а сам выкрикнул:
– Этот проходимец нагло лжёт! Он не приходил в наш чертог и сейчас очерняет наше благое правление!
Воины наместника тем временем подбежали к Итилмиру и хотели его схватить, как вдруг целая дюжина стрел нацелилась прямо на них, а сам горец выхватил из ножен, закутанных в одеяло, свой новый меч. Видя опасность, верный Ферир вздыбил шерсть и оскалил пасть.
– Назад! – крикнул горец карлам. – Пока я не снёс вам буйны головы. Этот меч я взял для того, чтобы сразить асилка, но если вы мне будете в том мешать, то и сами испробуете его на своей шее!
Народ на площади возликовал и засвистел:
– Руки прочь от Итилмира!
– Он защищает нас!
Видя, что люди настроены против него и карлов, наместник Хлеванг сказал:
– Я не стану преследовать Итилмира за его ложь и преступление, каковым является ношение оружия и тем более угроза страже. И дерзких змееборцев я не стану преследовать. Но лишь при том условии, если Итилмир действительно отправится на охоту за асилком прямо сейчас и после того, как вернётся, сдаст оружие, как этого требует закон. Таково моё условие!
Итилмир вложил меч в ножны и улыбнулся:
– Пусть будет так, наместник! Благодарю за мудрое решение в такой непростой для нас час.
Конечно, он не собирался сдавать в будущем свой меч, но и устраивать схватку с наместником прямо сейчас не хотел. Ему ещё не хватало славы и народной любви, чтобы вести за собой людей. Потому надо было оставить для Хлеванга возможность показать свою власть и при этом не посрамиться перед народом, ибо, ударь наместник в грязь лицом, это повлекло бы за собой резню. Да и сам Хлеванг, как это было видно, не хотел, чтобы всё переросло в открытое противостояние, поэтому с осторожностью прощупывал настроения толпы.
Между тем сам Итилмир поднял меч и произнёс перед народом:
– Этим мечом я клянусь срубить голову мерзкому великану, учинившему все недавние бедствия. Клянусь я перед убитым дядей, что исполню долг кровной мести и перед своим народом, что избавлю вас от страха перед этой тварью! Знайте, я вернусь вместе со змееборцами в сиянии славы, потому ждите нашего возвращения – оно неизбежно, как восход солнца!
Горцы в ответ рукоплескали смелости и красноречию нового героя. «Скоро они уже и забудут про этого Итилмира, а с ним мы разделаемся, когда он вернётся», – думал тем временем Хлеванг.
Тут вдруг показался староста Брадо с толпою мужиков. Люди, которых он привёл, были облачены не в доспехи, а в безвкусно подобранные вещи, отнятые у благородных семейств через указы общин. Они вооружились взятым у тех же родов оружием, своими вилами и топорами и были неподстрижены и косматы: кто с бородами нечёсаными, кто со щетиною седою, а кто вообще немыт. Мужики эти скорее походили на разбойников, нежели на обычных людей. К слову, именно они и кричали за стенкой в гостинице, где спал староста, и именно они составляли костяк общины Брадо.
– Я тоже пойду за великаном, если наместник позволит! – промолвил староста. – И вместе со мной пойдут самые верные и отважные мужи из нашей общины.
– Это не лучшая затея! – тотчас ответил наместник. – Твои люди нужны здесь, чтобы в случае чего подавить нечестивых грабителей народа, которые могут захотеть вернуть себе награбленное. Для того и созданы наши общины. Потому оставайся здесь.
Староста на то ничего не ответил, но лишь нехотя кивнул головой.
Тем временем Итилмир вместе с дюжиной лучников и своим верным другом Хоробритом отправился к воротам Рихога. Поняв, что промешкал, наместник Хлеванг второпях сбежал с возвышения и поспешил за горцами. С ним пошли и его верные стражи-телохранители, расчищая дорогу от зевак и зрителей недавней словесной перепалки. Вслед за отрядом Хлеванга устремился и староста со своими мужиками, толкая мешавших людей, включая даже женщин. Как видно, Брадо решил просто присоединиться ко всей этой процессии, чтобы поважничать перед народом. Вскоре под рукоплескания толпы и всеобщий свист и гомон змееборцы, карлы и люди старосты вышли из отверстых ворот города на обширную горную равнину, вдоль которой тянулась широкая дорога.
Близлежащие долины, похороненные под одеялом снега, были залиты светом – солнце, светившее над горами холодными, пылало как слиток золота в сокровищнице и с усердием бросало свои копья-лучи на землю. Оно золотило облака и медленно-медленно, постепенно двигалось к вершинам свинцового, с синеватыми трещинами небосвода.
На горизонте был виден древний бор дремучий, среди карлов имевший мрачную славу. Они полагали, что в нём обитает нечистая сила – лешаки, упыри и волколаки. И горцы, и карлы называли этот бор Бусым лесом. И хотя обычно сосняки полны света, этот был сейчас хмур и тёмен, но лишь потому, что зима, дева суровая, окрасила его в бледные и тёмные цвета. Тем не менее сосны в нём были стройны и высились, как колонны в хоромах, а их кроны вздымались высоко в небо, точно ряды богатырских копий.
Между тем толпы людей, проводив охотников за великаном за ворота, рассеялись и разбрелись по своим делам. И пока все стояли в ожидании, какой путь избрать, внезапно впереди на поляне промелькнула тень сумрачная, точно окутанная тёмными волнами воздуха. Горцы и карлы тотчас поспешили к ней, очарованные таким чудом. И когда они, держа наготове оружие, подошли к одной одиноко стоящей сосне, к которой приблизилась эта тень, то заметили, что сама тень посветлела и стала лазурно-белой. Вскоре прояснились и черты лица. Это был человек, похожий на видение волшебное, очи его были бледны и заволочены туманом молочным, а длинный нос опускался почти на усы, которые переходили в окладистую бороду.
– Горный дух! – воскликнул Хлеванг, и все обомлели.
Карлам и горцам было известно, что горные духи были сынами Земли и Солнца. Но это не столь важно, а важно, что в горах они обладали великой силою, ибо были рождены на высоких склонах, на кряжах скалистых да в кромешной тьме пещер. А как известно из сказов стародревних, всего больше сила Земнородных там, где они появились на свет. Потому горные духи обитали высоко на ледяных пиках, где порою стояли их каменные терема, такие неприступные, что никто до них не добирался, а ежели кто и пытался достичь этих обителей, то их хозяева устраивали в горах лавины, обвалы, камнепады и другие нехорошие вещи, отчего этих урочищ, считай, никто не видел. Но обычно духи горные не вмешивались в дела людей, а лишь смотрели на них с высоты своих твердынь, отчего многие горцы о них позабыли, как, например, староста Брадо. Однако этот дух, видимо, решил вмешаться не только в жизнь людей, но и в жизнь карлов. Тем временем все стояли вне себя от удивления. Уста всех карлов и вовсе сомкнулись от трепета и не открывались даже с усилием. Змееборцы, напротив, сначала хотели даже запустить в духа стрелы чёрные, но решили, что этим лишь раздразнят его.
– Слушайте меня, смертные! – сказал слегка шипящим, но громовым голосом дух. – Слушайте меня вы, карлы, и вы, горцы! Ибо тот, кто слушает мудрые речи, благословлён высшими силами. Я ваш покровитель – горный дух Старогор! Склонитесь же ныне и покайтесь в ваших грехах и греховных мыслях, в ваших отступлениях перед божьими заветами.
Карлы тотчас преклонили колена, свесив свои бороды до самой земли. Этому же примеру последовали некоторые горцы, включая пару змееборцев. Увидев это, Хоробрит тотчас пнул их, отчего те свалились на землю, но вскоре поднялись и встали ровно и гордо, как и их сородичи.
– Наш народ молится стоя! – сказал тогда Итилмир горному духу. – Мы не склоняем колени даже перед богами и божичами, так что, при всём уважении, не склоним их и перед горным духом. Завет мы держим перед богами древнего Ариха; перед теми творцами высокими, которым приносил дары обильные ещё Рох Конедар; перед красой природной и медовым вдохновением; перед мощью наших родов и славой наших предков. Мы не кланяемся во искупление грехов – свои ошибки смываем мы слезами и потом, а если понадобится – кровью жертв и рудой врагов.
