– По численности их всегда было меньше, чем людей. Они как смесь физического и нефизического, могут иметь разные формы и размеры, большинство похожи на дивных животных, а изредка во внешности подобны нам. Когда-то давно, в дни до Ве-ка, они жили рядом, а часть их среди нас в городах. Но после Ве-ка их никто не видел. Мы не знаем, остались ли они на погибшей родине или подались куда-то ещё. Так же, как и не знаем, почему не последовали за нами. И третьеродные – те, кто пришли третьими – это мы с вами, люди. Физические творения из плоти и крови, но с магией в наших сущностях, что мы обычно называем душа. И в большинстве случаев, мы не говорим второродные по отношению к духам, и третьеродные по отношению к людям. Просто: духи и люди.

Зная, что медлить больше нельзя, Ирис отбросила голос Алтея в сторону, ускорила тихий, выученный (или как она иногда в голове шутила с кислым лицом: вымученный) шаг и вышла из главного зала.

Меньший зал был пуст. Столбики света из узких, вытянутых окон слева – яркие и тёплые – прорезали полумрак; а справа – едва давали приглушённый свет. Впереди вырисовывалась серебром высокая, двустворчатая дверь без украшений. Приглушённое эхо шагов Ирис, а за её спиной – монотонные отголоски урока. В котором Алтей продолжал вливать нужные знания в юные головы – те, которые когда-то вливали в его голову и использовали примерно те же самые слова и построения информации. Ирис надеялась, что, когда она станет старше, ей никогда не придётся исполнять задачи временного или постоянного учителя; и также она надеялась, что никогда не станет чьей-либо наставницей.

Крыльцо, залитое солнцем, вытянулось во всю ширину храма. Так же, как и сто ступеней без перил и с двумя переходными площадками. Внушительные колонны врастали в фасад двухэтажного, вытянутого здания. А плоская крыша была очерчена ребристым парапетом. Недалеко и справа – словно сородич возвышалось цилиндрическое здание хранилища: пять этажей из такого же белого мрамора, с таким же ребристым парапетом на крыше, и с такими же высокими дверями из серебра, а, начиная с высоты второго этажа, по кругу шли узкие окна с серебряными рамами.

Щурясь, Ирис вышла на крыльцо и, прикрывая левый глаз, сделала из ладони козырёк.

Низкорослое, плотное поселение, численностью в двести пятьдесят один человек располагалось в низине и утопало в ярком свете. Серые цвета, один, изредка два этажа и трава на двускатных крышах – взгляд Ирис пробежался по множеству домов, напоминающие каменные коробки, без ограждений и сплетённые между собой лабиринтом троп-дорог. На них были рассеяны столбы из тёмного металла с пустыми чашами для сфесве. Всюду произрастала разнообразная зелень, встречались каменные скамьи с плетёными сиденьями, а редким деревьям освобождалось место для свободного роста.

Различные металлы рам, дверей и столбов поблёскивали от солнца – будто переговаривались между собой; а зелень и трава крыш в приветствии искрились остатками утренней росы. В окружении домов как проплешина находилась мощёная, круглая площадь в центре поселения. Над площадью парил прозрачный кристалл в форме ромба высотой в пять метров – и он завораживал даже на расстоянии.

На юге, западе и севере поселение было окружено чащей дубов с густым подлеском, а на востоке начиналась холмистая долина. Над волнистой линией горизонта, подёрнутой дымкой бесконечности, поднималось солнце, а между холмов текла река, которая брала начало из леса на севере, где притаилась маленькая гора.

За спиной щёлкнула дверь, и раздался голос:

– Ирис.

Опуская руку, она развернулась и увидела наставника. Он опёрся на колонну, вросшую в фасад.

Руки вдоль тела, ладони прижались к бёдрам – н сгибая ног, Ирис поклонилась корпусом и головой как одной линией в отточенном, но плавном движении:

– Доброе утро, – сказала она.

Выпрямившись, Ирис увидела, что Флокс не шелохнулся. Приветственный поклон по отношению к детям был не обязателен. Но Ирис уже восемнадцать лет и поклон требовался. Рядом никого не было и Ирис не удивилась, что наставник пренебрёг этим правилом. Она подумала, что раз никого нет то и она могла бы пренебречь этим правилом. Как она, несмотря на неприятное, скребущее ощущение в груди, прежде уже делала множество раз (и даже будучи ребёнком).

Флокс взглянул на закрытые двери, и сказал:

– Ты снова слушала урок просвещения?

– Немного. Прости, что задержалась.

– Ты же знаешь, что они всегда говорят одно и тоже, хоть и немного разными словами. Я понимаю, что у тебя было не так, но это ведь не плохо.

– Верно, – сказала Ирис и опустила взгляд. И, смотря на серые прожилки мраморного, литого пола, она добавила: – Я это знаю.

– Да и тем более, тебе…

– Я знаю, – перебила она как можно мягче, но давая понять, что эту тему развивать не хочет.

Повисла пауза. Ирис пожалела о своих словах и напряглась. Она подняла взгляд, увидела на лице Флокса подобие понимания и удивилась. Он кивнул, отвёл взгляд и смотрел вглубь поселения. А Ирис с опаской смотрела на спокойное лицо наставника и не знала разозлила его или нет.

– Идём, – сказал Флокс. Он спиной оттолкнулся от колонны и направился к лестнице. – Пора начинать урок.

Помедлив, Ирис посмотрела в сторону долины и опустила взгляд на поселение. Там едва можно было разглядеть отличное от жилых здание. Как одноэтажный дом-гриб, а чёрная конусная крыша не имела травы. В голове затрепыхался огонёк идеи. Но Ирис тут же бросила в него горстку песка из страха и игнорирования.

В храме было запрещено использовать магию всем, кроме Жрецов, а им только некоторую. Нога сошла с сотой ступени – и Ирис, ожидая указания, подняла взгляд на затылок наставника.

Команды не было. Сжав край туники и помявшись, Ирис сказала:

– Перемещение?

– Нет, – ответил Флокс.

– Нет?

– Позже. Тебе полезно прогуляться. Солнце, воздух. Ты ведь не ела?

Зная, что Флокс и так знал ответ, Ирис едва удержала недовольный вздох.

– Нет, – ответила она. – Как и все Жрецы с утра.

– Вода?

– Конечно.

«Как и все Жрецы с утра.», – удержала Ирис в себе, зная, что во второй раз это могло вызвать раздражение.

– Но, – Флокс посмотрел на ученицу через плечо и пробежался по лицу. – Что я говорил о сне? – Он отвернулся. – Ты же знаешь, как сон важен, особенно для нас.

– Я…, – растерялась Ирис. – Не очень хорошо спала…

«Конечно, пребывание в Грани не даёт сил, а забирает их.», – подумала она.

– Всё думаешь о своём предстоящем посвящении? Поэтому опять слушала просвещение?

– Немного думаю, – ответила Ирис и опустила взгляд; успокаивала себя тем, что это частично было правдой.

Думая о сне-не-сне и об увиденном творении, Ирис замедлила шаг – обернулась и посмотрела на храм. Единственный вход поблёскивал как закрытая пасть. На втором этаже Ирис нашла своё маленькое арочное окно – самое крайнее к крыльцу; а под ним рос дуб – единственный с этой стороны храма. И вздохнув так, чтобы не услышал наставник, Ирис отвернулась; прогоняла и откладывала все мысли, уплотняла стенки пузыря игнорирования и подавления.

*

Пока Флокс и Ирис петляли между домов, она смотрела себе под ноги.

У всех, кроме Жрецов, были длинные волосы, и они убирались в простые, практичные причёски. В основном с распущенными волосами ходили только маленькие дети, так как ещё не имели роли. Бороды у мужчин так же были длинными или средними, убирались в хвост, косу или несколько, или заплетались частично; бывали и короткие бороды, бывали и очень длинные, и только Жрецы всегда были гладко выбриты.

Все жители носили одинаковую одежду и были поделены на цвета: тёмно-зелёный, сине-фиолетовый, красно-оранжевый, светло-серый, песочный, белый, бежевый; и у всех была одинаковая тёмно-коричневая обувь. Так как Жрецы проводили бо́льшую часть времени в храме то песочный цвет встречался изредка. И к облегчению Ирис, пока не показался белый – цвет двух самых малочисленных ролей.