Несколько часов до следующего поезда гуляли и сидели в зале ожидания, потом ехали ночь и под утро прибыли в город. Их встречал Сергей.

Вадим уже оклемался, вышел на службу, но больше не желал ездить в тайгу.

Разместились у Максима в квартире, надо было отдохнуть после поездки.

Венера категорически заявила, что поедет на чудо озеро, на что, к её удивлению, никто не возражал.

Ехали не спеша, все-таки не здорова ещё была Венера, уставала быстро.

К вечеру добрались до кордона. Шаман встретил их, провел в дом, устроил.

Савва быстро уснул.

А Максим и Коля, по традиции, сидели у костра. Ночи становились холодными.

Максим рассказывал Коле, о том, что Венера перенесла, о том, что еле выжила. И его очень беспокоил Савва. Нездоровый, нервный.

— Как думаешь, что его к озеру так тянет?

— Не знаю, Макс, не знаю.

— Беспокоюсь о нем.

— Завтра сводим, поглядим, как себя поведет. Зря его тянуть не будет. Жену не побоишься здесь одну оставить? Потом её сводишь.

— Оставлю. Проснется, поговорю.

Венера согласилась подождать их, не дело на чужого голого мужика смотреть.

А Шаман, Савва и Макс пошли к озеру. С прошлого раза ничего не изменилось, разве что вода была словно темнеё.

Максим в воду не полез. Коля тоже не собирался, но на всякий случай разделся, если Савве станет худо в воде.

Савва, молча, разделся и нагишом нырнул. С него словно наждачной бумагой разом всю кожу сдернули, такой стылой вода оказалась. Он вынырнул, попытался проплыть хоть, сколько-то метров, но не выдержал, заорал и как ракета, выпрыгнул на берег.

Мужики кинули ему полотенце, пока он вытирался и одевался, заметили, как нездорово выглядит его рана, вспухла по краям. Переглянулись.

— Савва, ты решил без ноги остаться? — спросил Максим.

— Не знаю я, чем её лечить, пристала какая-то дрянь, антибиотики не берут, — проворчал Морозов.

— Оставайся у меня, вылечу, только не сразу, — предложил Коля.

— Останусь, может за этим сюда и ехал.

— Тогда пошли, пока утро, травы соберем. Дня через два-три придут к озеру нагайбаки, живут несколько семей в неделе пути, поговорю с ними, посмотрят твою рану, помогут.

— Хорошо. Устал я что-то, просто беда, какая, устаю ещё, не начав день.

— Ты Венере пока не говори, она волноваться начнет, ей ни к чему сейчас.

— Не скажу.

Венера сидела на улице, грелась на солнце.

Воздух был ещё стылым и звенел.

Она поднялась при виде мужчин.

— Быстро вы. Я не хозяйничала, завтрак вам не готовила.

— И не надо, я сам быстреё справлюсь, — сказал Коля, — на заимке принимать меня будешь. Через полчаса будем есть.

— Далеко до озера? Проводишь меня? — спросила у Максима Венера, а сама все косилась на Савву. Тот улыбнулся ей и ушел в дом.

Максим вел Венеру к озеру, рассказывал, как они с Шаманом пытались исследовать, или переплыть, да так и не вышло у них.

Венера заинтересовалась.

— Голышом говоришь?

— Да. Э-э! Ты что удумала? Застудишься!

— Макс, ты бы отвернулся, я все ещё стесняюсь тебя!

— Нет, дорогая, раз уж решила голой купаться, действуй. Не обращай на меня внимания.

— А ты зачем раздеваешься, ты же не хотел купаться?

— Я на случай, если спасать тебя придется.

Венера нырнула. Вода была холодной и она, помогая себе сильными гребками, доплыла до противоположного берега и вернулась обратно к тому, у которого стоял Макс. У него разве что челюсть не выпала, так он был ошарашен.

— Иди, поплаваем, вода холодновата, но когда гребешь, не чувствуется.

— Холодновата?

— Ну, да. Идешь? Ныряй.

Макс, тоже голышом, нырнул. И с воплем вылетел обратно. В этот раз с него будто шкуру содрали разом.

Он попрыгал на берегу, быстро оделся.

Венера же вышла спокойно, укуталась в полотенце и спросила, чего он так надрывался?

— Наверно это озеро только для женщин, — расстроено сказал Максим.

— Возможно. Я как будто заново родилась. И сил прибавилось. Я вот что подумала, если есть озеро женское, то наверняка есть и мужское. Может быть, кто-то знает? Сводить бы туда Савву, он и поправится.

— Шаман говорит, нагайбаки придут скоро, у них и спросим.

— Расскажешь мне о них?

— Обязательно. А пока, не спеши, красотка. Я, смотрю, ты уже достаточно сильна, чтобы меня выдержать?

Венера засмеялась.

— А почему, думаешь, я тебя торопила к озеру?

Савва с тоской смотрел в окно. Пора было признать, что он умирает. Рана не прошла для него бесследно, сначала нагноение, потом заражение крови. Максим молодец, отпустил жену, сам обещал приехать, когда Савва поправится или на похороны, мрачно думал Морозов.

Все делали что могли. Он неделю жил на кордоне, Шаман поил его клюквенными соками, отварами, настоями трав, но лечение не помогало. Приходил шаман, покачал головой, бессильны они были помочь Морозову. И Савву срочно отправили в Санкт-Петербург самолётом.

Зяблов по своим каналам договорился устроить Морозова в госпиталь при военной академии. Венера летела вместе с ним.

Её вызывали на допрос, а ещё она не могла бросить Савву одного и сказала об этом Максиму. Муж покивал головой в знак согласия. Ему не хотелось снова отпускать жену одну, но теперь, когда психованная убийца за решеткой, он не опасался за жизнь Венеры. Тем более, все клялись не оставлять её одну никогда. Да ей особо никуда и не надо было, она сидела целыми днями рядом с Саввой, поила, читала, меняла постельное белье. Насильно кормила.

Приезжала Юля, она вышла, вернее, выскочила замуж за одноклассника, такого же бестолкового юнца, как и она. Молодёжь приехали провести неделю в Санкт-Петербурге, остановились у Венеры в квартире, естественно, с согласия хозяйки, а она перебралась к родителям.

Савву кололи антибиотиками, нужно было переливание крови, подходящая группа была у Венеры, но Морозов отказался.

Срок беременности был уже немалый, и подвергать подругу и её Ваську опасности он не собирался. Ждали, когда привезут необходимую ему кровь, но он понимал, не успевают.

Аппетита не было. И, желания продолжать жить, тоже не было.

Было тоскливо. Умом он понимал, что это депрессия, однако не мог или не хотел бороться ни с ней, ни с болезнью.

Ничего-то он не успел в жизни. Ни дерева не посадил, ни сына не вырастил. Книгу, и ту не написал.

Своими руками сделать ничего не сделал. Гвоздя не может забить. Во что это мужиков, нас, город превращает? Жил, красовался, играл разные роли. Был равнодушен к чужим людям, беспокоился о своих, вот и все. Проморгал Венеру и теперь умирал у неё на руках.

— Пообещай, подруга, что второго сына назовешь Савкой, как меня.

— Не хочу слушать твои разговоры о смерти! Ты должен жениться, родить доченьку, чтобы мой Васька на ней женился, и мы породнимся. Найдешь себе жену, лучше меня.

— Второй, как ты нет, а больше мне не нужен никто.

— Саввушка, это не ты говоришь, а твоя болезнь! Чем Катя плоха?

— Она не ты.

— Перестань! Признай, что не можешь проигрывать, и сразу все изменится!

— Да признал я.

— Без тебя агентство захиреёт.

— Я уже продал его, теперь там новый хозяин.

— Как? Когда?

— Сразу, после возвращения. А Кате я не интересен, ей скучно со мной, Глеб какой-то у неё. И пусть их, мне даже легче, никаких обязательств и не было.

Венера, молча, вышла из палаты.

Проревется и придет, снова бодриться будет.

Лечение требовало больших средств, поэтому Савва продал свой «тарантас», продал бизнес конкурентам.

У него осталась только квартира в центре Питера и коллекция. Помня историю наследства Хромова, он не стал писать завещание на Венеру, а написал на своего злейшего друга Макса. Пусть мучается! Это будет его посмертной местью за тот его поступок. И за то, что обещал с сестрой познакомить, но так и не выполнил обещания!

Вошёл Зяблов, он часто приходил. Пока Савву везли в Питер, он устроил для парня место в госпитале. Лечение здесь проводилось по высшему классу, а поскольку с другом приехала Венера, то он виделся сразу с обоими, потом жене докладывал о самочувствии Морозова.