— Обещаю.

Марина вышла поздороваться и сразу ушла в дом, Савва разгуливал по двору в чужой футболке и великоватых штанах, а Юля и Максим о чем-то вполголоса разговаривали, стоя возле мотоциклов.

— Думаешь, он повезет меня на мотоцикле? — шепотом спросил Савва.

— Лучше он, чем Юля, — уверила Венера друга. — Что это на тебе?

— Федор одолжил. А ещё мы с мужиками едем на охоту! В тайгу! Представляешь!

— Ты стрелять-то умеёшь?

— Научусь, не сложно.

— Ну-ну, — покачала головой Венера.

В результате, первыми укатили Марина и Венера, Федор помогал собраться Савве, а Максим терпеливо ждал. Юля наблюдала за всей суетой вокруг гостя и презрительно кривила губы.

Савва собрался, умостился за спиной Максима, предупредив, что не собирается обнимать его, а будет держаться за ручку, на что Максим ответил, что и не предполагал другого.

Юля мчалась впереди них, разворачивалась, возвращалась, пристраивалась рядом, чем едва не довела Савву до обморока. Когда подъехали к заимке, Савва заявил, что обратно пойдет пешком, и ему ещё никогда в жизни не было так страшно.

Марина сначала завезла Венеру к Соболевой. Татьяна Васильевна встретила Венеру с радостью.

— Значит, нашла всё же здесь мужа? Молодец! Видеться чаще будем, не стесняйся, приходи.

— А где ваша Фроська?

— Померла. Старая была. Пока вот без собаки. Надо обязательно завести другую.

— Я поговорю с Максимом, он вам хорошего пса приведет.

— Они больно дорого стоят, я дворнягу подберу.

— Татьяна Васильевна, ну позвольте хоть как-то вас отблагодарить!

— Тогда привозите, если так.

Они попили чай с вареньем и распрощались. Дальше поехали на кладбище, то самое, возле больнички, в которой лежала Венера.

У могилы Эдуарда пробыли недолго, убрали старые цветы, постояли рядом.

— Через год поставим оградку, и памятник закажем. Ты помяни, а я дома, сейчас за рулем, нельзя.

Венера выпила стопку водки, отломила хлеба. Помолчала. Слишком мало она знала Эдуарда, чтобы скорбеть.

— Куда дальше? К Надьке Хромовой. Я отвезу, раз обещала, но заходить не буду.

— Не надо. Максим не хочет, чтобы я у неё была.

— Вот и правильно! Темная она, плохая. Тогда домой?

— Да. Я приготовлю, по магазинам пройдусь.

— Звони, если что надо, не стесняйся.

— Обязательно.

Венера прошлась по окрестным магазинам, приготовила еды, как на полк и решила позвонить маме. Надо было выслушать её. Может и подскажет, что делать и как жить дальше.

Максим не вернулся к вечеру. Марина сказала, наверно рыбачить остались, а телефон там редко работал.

На заимке

Савва пить отказался. Дом у озера произвел на него впечатление. И собаки. Они готовы были Максиму в рот залезть, скулили, лаяли. Прыгали. Носились кругами. Эта вакханалия продолжалась довольно долго, пока Максим не приструнил их.

— За ними кто-то приглядывает?

— Да, из соседней деревни знакомый приезжает, кормит их.

— А если мимо человек пойдет, и не знает, что тут свора, не разорвут?

— В дом не полезет, не тронут, обученные. На зорьке встать сможешь? Рыба хорошо клюет.

— Если разбудишь. А что это за девчонка?

— Юлька-то? Она с детства тут отирается. Рыбачить любит. Понравилась?

Савва пожал плечами. Он хотел поговорить с Максимом, но не знал, как приступить к разговору. С одной стороны, как друг, имел право задать пару вопросов. С другой стороны, не его теперь дело, Венера сделала свой выбор. И всё же он волновался за неё.

— Ну, говори уж, что мнешься, — Максим сидел на крыльце, собаки разлеглись вокруг, на Савву внимания не обращали.

— Зачем ты так со мной поступил?

— Разве непонятно?

— А если бы я все же пришел на регистрацию?

— Тогда бы я Венере объяснился и дал выбрать. Ты этого ей не собирался давать.

— Зато она бы не уехала в вашу глушь. Что она тут делать будет?

— Жить. Детей воспитывать.

— Ей надо чем-то заняться, иначе она будет несчастна.

— Я понимаю, ты её друг, но может быть, мы сами решим?

— И все-таки, чем она будет у вас заниматься? Она не сможет ходить на работу, чтобы сидеть восемь часов на месте, а свахи вам не нужны.

— Мы что-нибудь придумаем. Идём укладываться, поздно уже.

— А Юля?

— Что с ней?

— Она останется здесь?

— Да, комнат много, хватит всем.

Савва лёг и быстро уснул.

Воздух на Урале был божественный, поэтому у Саввы ничего не болело. Обычно, после пьянки в Питере, он приходил в себя два–три дня. А здесь только спать хотелось.

Ему все нравилось, новые знакомые, новые впечатления, Максим нравился, естественно, как муж Венеры. Пожалуй, ей такой и нужен, основательный, уверенный в себе.

Морозов подумал, были бы они с Венерой счастливы в браке и решил, что, скорее всего, да. С его подругой мог бы ужиться каждый.

А ещё он придумал, что всё же надо открыть здесь филиал его агентства, пусть иностранцы приезжают, а Венера их встретит, разместит, не столько невест им показывать будет, сколько красоты Уральского края. Он всё продумает и расскажет Венере. Да и Максим одобрит.

Его эротический сон был настолько реалистичен, что Савва проснулся. То, что с ним делала Юлия, никак нельзя было отнести ко сну. Савва подумал, что это Максим устроил для него сеанс интимных услуг, чтобы гостю не было одиноко.

Морозов, как молодой, здоровый мужчина, конечно же, все понял правильно и не стал воздерживаться. Его немного смутил напор жрицы любви и некоторое препятствие, которое он почувствовал, но с успехом преодолел. Юленька показалась ему несколько неопытна, и он показал ей, что значит быть в постели с мужчиной. Происходило всё почти в полной темноте и тишине, а потом девчонка уснула.

Савва уснул тоже.

А утром наступил кошмар.

Юля заорала, увидев голого Савву. Кстати, напрасно, у него была, вполне, спортивная фигура, ну, может немного расплылась в талии.

Он от её крика даже присел.

В комнату влетел Максим.

Савва стоял, прикрываясь подушкой, Юля уже заткнулась и натянула одеяло на голову, а Максим, взъерошенный, в трусах и сапогах, стоял посередине спальни и, вытаращив глаза, только открывал и закрывал рот. Не мог подобрать слова.

— Ты что? Юльку изнасиловал?

— Я? Ты же сам мне её подложил!

— Морозов! Ты совсем съехал? У нас тут бордель, что ли, чтобы тебе баб подкладывать? Юлька, хватит прятаться! Говори, как было, и я его кастрирую, а хозяйство собакам скормлю!

Максим был вне себя от бешенства. Что он скажет Юлькиным родителям?

Юля, красная как помидор, высунула голову из–под одеяла.

— Он не виноват. Вернее, виноват в том, что занял твою комнату. Я к тебе пришла, думала, что он, это ты!

— Ты? Ко мне? Ты что? Ты сдурела? Ты же знаешь, что я женат! — заорал Максим.

— Ну и что! Я решила, что от неё не убудет! И от тебя, а я ребеночка от тебя рожу!

— Оба, на! — воскликнул Савва. — «А не пора ли нам, братцы, замахнуться на Уильяма, нашего Шекспира?»

— Тебе смешно? — заорал Максим теперь уже на него. — Так! Быстро оделись и вниз.

Он выскочил из комнаты, хлопнув дверью. Дверь отскочила и открылась.

Савва посмотрел на мордашку Юли, та вздёрнула подбородок, подняла брови и заявила:

— К тебе претензий не имею!

— Зато я имею, крошка. И позже объясню. А пока, где-то, на этом ложе любви, потерялись мои трусы, будь добра, поищи. Не могу же я сверкать перед тобой своей голой, э-э, спиной.

Юля снова залезла под одеяла с головой, вытащила Савины трусы.

— Впечатляет! Природу любишь?

Она их расправила и рассматривала рисунок.

— Это Шишкин? «Утро в сосновом бору»?

— Я же в дикий край ехал, вот и решил соответствовать. Ты мне их отдашь или любоваться будешь?

Как только Савва натянул трусы, сразу почувствовал себя увереннеё. Хотя наготы он не стеснялся, не хотелось перед девчонкой совсем уж выглядеть распутником.

Юлька копошилась под одеялом.