— Сдавайся, брат, — сказал Веймин, делая небольшую паузу, чтобы восстановить дыхание, — Сдавайся, и я позволю тебе умереть достойно.

— У меня другое предложение, — усмехнулся Лиминь.

Лезвие клинка закрутилось над его головой с невероятной скоростью, и множество крошечных водяных лезвий устремилось навстречу нитям Шехунгуя. Едва ли они могли задержать его надолго, но когда сражаешься против Когтя Тигра, и доли секунды могут иметь значение.

Столкнулись клинки, и оболочка из Твердого Льда разлетелась вдребезги. Коготь Тигра уже выходил на новый удар, и защитный слой льда уже формировался вновь.

Веймин слишком поздно понял, что на этот раз лед был черным.

Меч второго принца столкнулся с его мечом у самой гарды, и Веймин почувствовал, как его руки обожгло холодом. Невероятный холод Хладного Льда обжег его, как простых смертных обжигает огонь, и против своей воли первый принц разжал пальцы, сжимавшие рукоять меча.

Развеялись багряные нити, когда черный клинок Шехунгуая рухнул на лед.

— ...лучше сдавайся ТЫ, — торжествующе закончил младший брат, ногой отбрасывая в сторону демоническое оружие.

Однако Веймин не был бы собой, если бы сдавался так легко. Отпрыгнув назад, принц завис в воздухе, уходя с неустойчивого льда и лишая младшего брата возможности реализовать преимущество в количестве здоровых рук.

А затем он взмахнул руками, и огненный ад обрушился на болото. В считанные секунды растаял Хладный Лед, окружавший Коготь Тигра, дав своему хозяину лишь мгновение, чтобы выставить магический барьер над своей головой. Лиминь уже не мог дерзить и насмехаться: напрягаясь изо всех сил, поддерживал он барьер, — но тот неумолимо сокращался, сжимаясь вокруг него. Лед вокруг таял: чем дальше, тем меньше оставалось пространства, защищенного от смертоносного жара.

Лиминь уже ютился на крошечном пятачке уцелевшего льда, когда первый принц бросил короткий взгляд на невесту, желая убедиться, что магический поединок не зацепил дерево, на котором она сидела. Фен Сюин напряженно наблюдала за исходом противостояния и даже, кажется, о пирожном позабыла. В первый раз Веймин видел наследницу Фен в таком волнении, и удивленный этим, не сразу даже расслышал, как из последних сил Лиминь прохрипел:

— Пора.

В последние дни даже ближайшим сподвижникам было отказано в привилегии лицезреть Его Величество. Лишь крайне узкий круг был допущен в его покои, — где король пребывал по большей части безвылазно. Официально объявлялось о его «уединенных размышлениях о судьбах страны и Небесной Гармонии», но всем было понятно, что эти заявления — лишь условность, глупая игра.

Всем было ясно, что король умирает.

Абы кому беспокоить Его Величество не позволялось. Но принц Шэнь не попадал в категорию «абы кого». А принц Шэнь, нашедший Корону Семи Слез, — так и подавно.

Ради такого случая Шэнь Юшенг, повелитель этого царства, даже перебрался в кресло и приказал слугам вынести себя в тронный зал.

Вместе с креслом.

Одетый в свой лучший красный халат, Дан ожидал, склонившись в поясном поклоне, как того и требовал местный этикет, и не разгибался, пока король не позволил ему этого.

— Я слышал, ты добился результата, принц Лиминь, — хрипло выговорил король.

Он улыбался, но не составляло труда понять, что говорить ему очень тяжело. С каждым лишним словом он начинал задыхаться.

— Да, отец, — подтвердил Дан, — Я отыскал Корону Семи Слез. Как вы и велели.

Доверенный слуга в фиолетовом халате принял корону из его рук и передал дальше. Следующими руками, в которых она оказалась, были руки худощавого заклинателя с откровенно подростковой внешностью, что стоял у королевского трона; как знал Даниил, это был Чжи Чонглин, наследник клана Чжи, советник и личный ученик короля.

И уже он передал трофей самому Юшенгу.

— Я верил в то, что мои сыновья справятся с испытанием, — прохрипел король, — Поведай же мне подробности, сын мой.

В ответ Дан преклонил колено:

— Отец, сегодня я пришел к вам с печальными новостями. Ваш старший сын, первый принц королевства Шэнь Веймин... мертв. Он пал от моей руки в честном поединке заклинателей близ границы земель Чжи и Цзао, и тело его захоронено монахинями Монастыря Благосклонной Луны.

Тяжело кряхтя, Шэнь Юшенг подался вперед, испытующе глядя на сына своими страшными ярко-алыми глазами.

— Это правда? Я приказываю тебе сказать мне честно. Все, что ты говоришь, правда?

— Я сказал вам чистую правду, Ваше Величество, — заверил Дан, — Простите меня. У меня не было выбора.

Какое-то время король молчал. Молчали и придворные, переваривая услышанное. Дан знал, что многие из них уже появлялись во дворце Яньву, в надежде заручиться поддержкой первого принца к моменту, когда тот станет королем.

На то, что на трон взойдет Лиминь, рассчитывал мало кто.

Впрочем, в действительности это не имело никакого значения.

— Тебе не за что извиняться, сын мой, — проскрипел наконец Юшенг, — Испокон веков борьба за власть выявляла достойного править. И то, что побежденный должен пасть, это печальная необходимость.

— Склоняюсь перед вашей мудростью, отец, — поспешил заверить Дан.

Сам он смотрел на ситуацию иначе.

Особенно теперь.

— Как символ моей победы, — продолжил он, стараясь не заострять внимания на этическом вопросе, — Я хочу вручить вам меч, принадлежавший моему старшему брату. Думаю, принц Веймин хотел бы, чтобы именно вы владели этим мечом.

Пройдя через ту же цепочку рук, черный клинок Шехунгуая лег на подушку перед троном Его Величества. Хотя от внимания Дана не укрылось, что на демоническом оружии Чжи Чонглин задержал ладонь чуть дольше, чем на короне лунного божества.

Возможно, приложил он руку к её созданию?

— Сын мой, — вновь заговорил Юшенг, — Одержав победу над своими братьями, ты показал себя могущественным магом и мудрым стратегом. Ты доказал, что достоин трона. Посему слушайте все и передайте другим.

Тяжело опираясь на руку Чонглина, он поднялся на ноги. И при всей слабости, скрюченности, болезненности, такая сила и власть горела в алых глазах, что немыслимым казалось даже смотреть на него прямо. Против своей воли Дан почувствовал, как его спина сгибается в новом поклоне, — и оглянувшись на придворных, понял, что не одинок в этом.

— Волею Неба я объявляю своего наследника. Когда срок мой подойдет к концу, когда сила моя иссякнет, когда в часах моей жизни пересыпется последняя песчинка, корону Шэнь из моих рук примет мой единственный сын, наследный принц Шэнь Лиминь. Он станет вашим королем, и я повелеваю вам повиноваться ему, как вы повинуетесь мне самому. Такова моя воля.

«Так твоя или воля Неба?» — подумал Дан. Но не озвучил, разумеется.

Закончив свою речь, король тяжело опустился обратно в кресло и махнул дрожащей рукой:

— Я устал. Отнесите меня в мои покои. Сын мой, не покидай дворца. Я призову тебя, как только настанет время.

— Да, Ваше Величество, — ответил Дан, так и не разогнув спины.

Лишь когда короля унесли, он смог наконец разогнуться и оглядеться.

И первым, что он увидел, был подходивший к нему среднего роста мужчина с собранными в пучок темными волосами и жидкой бородкой, одетый в малинового цвета халат поверх зеленого кафтана. В мягких чертах лица не ощущалось особого фамильного сходства с покойным Тенгфеем, но изумрудные глаза выдавали принадлежность к Великому Клану Цзао.

— Ваше Высочество, — поклонился он.

Если он и желал отомщения за смерть брата, то добиваться его собирался явно не через вызов на поединок.

Что, если честно, пугало даже больше.

— Советник Гуангли, — склонил голову Дан, — Мы не были представлены друг другу прежде.

— Это так, Ваше Высочество, — подтвердил советник, — Однако вы необычайно близко знакомы с моей дочерью.

Дан вспомнил девушку с изумрудными глазами, которую видел на празднике во дворце Фенгон. Красотка, что и говорить. Милая, нежная, вся из себя такая воздушная...