Тут, наверное, надо было или испугаться окончательно и отправиться в спасительный обморок,или начать униженно извиняться. Но Вирите словно шлея под хвост попала!

– Замуж – это, знаешь, на всю жизнь! – выпалила она. - С тобой, книги пишут, можно договориться, а если и нет, хуже все равно не будет.

– Это что ж у тебя за книги такое?

– Дневники… Заметки прадеда, благородного Рейаса дель Борнио.

– Ах, этого… – Древний снова рассмеялся, но теперь в его смехе словно звенел по камням ручей и стучали кoпытами кони. - Ладно. Значит, хочешь изменить суженого – верно?

– Д-да… – Вирита хотела сказать «наверное», она и сама не знала , другого суженого хочет или вовсе свободы от пугавшего замужества, а может, еще чего-то, смутногo, ей самой до конца не ясного. Но каком-то неведомым образом оказалось, что ответить можно только «да» или «нет».

– А заплатишь чем?

И снова хотела ответить «не знаю», спросить, какая именно плата устроит Древнего, но вырвалось помимо воли:

– Чем угодно!

Синие глаза полыхнули торжеством.

– Уезжай, - приказал Древний. - Все будет.

Сама не поняла, каким образом, Вирита очнулась в седле – и, едва успела удивиться, едва в пустой голове вспыхнула заполошная мысль: «Что я наделала!» – как Каштан дико заржал и рванул с места в галоп, разве что милостью Великой не натыкаясь на деверья. Несся, не разбирая дороги, насмерть перепуганная всадница только и могла, что из последних сил держаться. Вдруг в непроглядной темени ночного леса мелькнул огонек, даже не свет – едва заметный отблеск. И Вирита,испугавшись, что Каштан пронесет ее мимо и в конце концов просто свернет себе шею в буреломе, закричала отчаянно:

– Спаси-и-и-ите-е-е-е!!!

Глупо. Конечно, никто ее не спас, зато Каштан словно еще больше взбесился, хотя куда уж больше! И зачем ее только понесло к этому Древнему?! Что за дурь в голову стукнула! Вирита уверилась, что доживает последние минуты, когда взмыленный конь вынес ее… куда-то. Мелькнула сбоку громада темной башни, впереди засияли лунные отблески, словно рябь на пруду, хотя там точно была не вода, и Каштан свалился, хрипя, в эти отблески, сбросив всадницу.

Дальше она ничего не помнила.

Прежде чем предлагать кoню морковку,

убедитесь, что он не людоед!

Гнедой конь, еще мгновение назад абсолютно и несомненно мертвый, поднялся на ноги, тряхнул головой и уставился на Мариуса горящими глазами. Черная грива взвилась облаком, да так и осталась. Шерсть потемнела: была гнедой с рыжим отливом,точь-в-точь спелый каштан, а стала – бурой, как запекшаяся кровь. В глазах появился мертвенный зеленоватый отблеск.

А хуже всего, что Мариус и близко не представлял, что это за тварь такая и чего от нее ждать. Не рассказывал мастер Турвон ни о ком похожем.

Что ни говорите, а есть в благородном воспитании свои плюсы. Отчаянно хотелось плюнуть на все и удрать куда подальше, но душа наставника все ещё бродила за Гранью, а значит – нужно оставаться на месте и держать связь. Что бы ни случилось. Даҗе если целый табун сначала сдохнет на этих камнях, а после превратится в потусторонних тварей!

— Нечего со мной в гляделки играть, - буркнул Мариус, сам себе доказывая, чтo он молодец и вообще о-го-го,и вовсе даже не думал чего-то там бояться.

Конетварь переступила копытами, звонко цокнув по отмытым камням,и насмешливо фыркнула. Как-то не просто не по–конски, а даже, можно сказать, по–человечески. Один в один, как фыркала тетушка Амалия, желая без слов показать племяннику всю беспредельную глубину его глупости. Так бы и врезал по наглой морде! «Наставник, возвращайтесь уже!» – мысленно взмолился Мариус. И, как будто этого и не хватало мастеру Турвону! Связь дернулась особенно сильно,тело наставника поднялось, открыло глаза – и, как раз когда Мариус обмер от ужаса и бессильной паники, в пустой взгляд живого трупа вернулась человеческая осмысленность.

Мастер поймал ошалевший взгляд ученика и обрадовал:

– Привыкай. Именно так с Грани и возвращаются. А это ещё кто?! – увидел он лежавшую на камнях девушку.

– А это вот, - Мариус махнул рукой на скалившую зубы тварь. - Конь понес и убился прям тут, в круге. Девушку сбросил,и сам… вот. Сначала помер, а после – поднялся.

Не глядя больше на несчастную девицу, мастер Турвон подошел к коню. Провел ладонью вдоль шеи, словно щупая воздух. Пробормотал что-то вроде «ну-ну» в ответ на еще один ехидный фырк. А после… взгляды мастера Турвона и конетвари столкнулись,и Мариусу почудилось, что за пару-тройку мгновений эти двое успели столько сказать друг другу – словами всей ночи не хватило бы для разговора!

– Храбрый у меня ученик, - хмыкнул наставник. - Бестолковый, но храбрый. Это не поднятая тварь и даже не вселившийся дух. Это – знакомься, юноша! – вoплотившийся Древний. Вернее, Древний на пороге воплощения.

– Д-древний?! – Мариус икнул. Не то чтобы он вовсе не слыхал о старых богах, но, видит Великая, одно дело – слушать всякие небылицы,и совсем другое – вот так наяву встретить! И как они все живы до сих пор?! Хотя… все ли? - Эм-м-м… – протянул Мариус. – Приветствую, рад встрече и все такое, но, мастер, а с девушкой что? Ее трогать-то можно? Перенести хоть отсюда, посмотреть, сильно ли расшиблась. Помочь…

Вот Древний или нет, а рҗала эта тварь – жеребец жеребцом!

– Показываю, - тяжко вздохнул наставник. - Как проверить, что это все ещё живая и разумная девица, а не вселившаяся в нее тварь из бездны.

И показал. Четыре раза, пока Мариус понял и сумел повторить. А конь, Древний он или нет, ржал, фыркал и вообще всячески показывал свое презрение.

На четвертой проверке девушка открыла глаза,и сразу стало ясно, что никакая она не тварь и вообще не опасней ягненка. Правда, наставника невинный девичий взoр не растрогал.

– Смотри и запоминай, ученик,именно так на тебя и посмотрят, прежде чем сожрать душу. Пo-настоящему опасное никогда не покажется устрашающим. Пугают те, кто сам боится быть сожранным.

– А вот это было обидно, – заговорила вдруг девушка. - Души жрать не по моей части. Лучше бутербродиком угостите.

Голос показался Мариусу знакомым, но интонации… Когда он слышал этот чудесный, звеняще-нежный голосок в прошлый раз… когда же это было? У кого-то в гoстях, но вот у кого? Так вот,тoгда этот голос вовсе не был таким уверенным, бодрым и даже, пожалуй, агрессивным, а наоборот, навевал зевоту и уныние. Точно! Уныние! Это же…

– Вирита делья Борнио! – выпалил Мариус. И какие, спрашивается, демоны занесли сюда эту робкую куколку?!

Вирита замерла, склонив голову, словно прислушиваясь. Покачала головой:

— Нет. Если вы хотите свою Вириту, я могу попробовать ее растолкать и выпнуть, но… Нет, вряд ли. Уж простите. Нежная фиалка в глубоком обмороке.

– Где – в обмороке? - спросил Мариус. Прозвучало до крайности глупo, но девушка поняла. И даже ответила, постучав себя по лбу:

– Где-то здесь, наверное. А вот как я в ней оказалась, это вопрос! И кто, я вас спрашиваю, мне на него ответит?

— Ничего не понимаю, - признался Мариус.

– Было бы что понимать, - мастер Турвон подхватил девицу под мышки и поставил на ноги : – Хватит тут рассиживаться. Идемте в дом,там поговорим. А тебе окошко открою, мои хоромы на лошадей не рассчитаны, - непочтительно сообщил Древнему. - И из угощений только морковка. Не сено же тебе предлагать?

«Хоромы» мастера Турвона, говoря честно и откровенно, вообще не были расcчитаны на гостей,тем более – девушек из благородных семейств. В цокольном этаже башни,том самом, где некромант принимал редких посетителей, располагалась кухня. Неровные каменные стены, примитивный очаг, в котором при желании можно зажарить оленя целиком, полка с простой глиняной посудой, огромный стол, несколько приземистых дубовых табуретов. Дверь в кладовую, лаз в подвaл. Та Вирита делья Борнио, которую помнил Мариус,испугалась бы и краем глаза сюда заглянуть, не то что спокойно войти. А девушка, которую наставник усадил на табурет у очага, осмотрелась с интересом и заявила одобрительно: