– Ничего, сочтёмся. Я хочу его заполучить, и он будет мой.

– Будь по-твоему!

Приворот сработал или стенобитное желание Нины, только Олег вдруг стал проявлять к ней интерес, очень скоро завершившийся незащищённым сексом. Вспоминать этот спонтанный эпизод Нина стыдилась, хоть и чувствовала себя желанной как никогда в жизни. Яростная, неистовая случка, от которой она не получила никакой радости, не была единственной. Олег стал назойлив и стремился завладеть ею при любом удобном, а часто и неудобном случае. Вскоре Нина поняла, что станет матерью.

Первые пару месяцев беременности протекали тяжело. Её желания и потребности развернулись в сторону будущего младенца, приставания Олега её стали раздражать и даже пугать. Она снова пошла к колдунье, теперь за отворотом, но та с ухмылкой пропела: «Фарш невозможно прокрутить назад».

Когда мальчик родился с отклонениями, она не слишком удивилась, словно подспудно всё время ждала расплаты. Возможно, именно из-за этого ожидания возмездия она не решилась избавиться от ребёнка на раннем сроке. В первые месяцы жизни Гриши она боялась смотреть в его личико, – ей казалось, будто сын всё время вспоминает какие-то огромные, непосильные для младенца катастрофы. Малыш то и дело гримасничал, словно был он вовсе не человеческой плоти, а каким-то непрозрачным эластичным мешком, который то и дело пытались захватить разные твари. Они дрались внутри, бугрилась поверхность мешка, и молодая мать замирала от ужаса и отвращения. Иногда твари отступали, и тогда Нина наконец могла видеть чистое, невинное лицо своего мальчика, могла взять его на руки и поцеловать.

Такие моменты оправдывали её выбор. Но были и другие, когда ей нестерпимо хотелось избавиться от этой ноши, отдав сына в специальный интернат. К сожалению, в десятитысячном городке все друг друга знали, а ей меньше всего хотелось прослыть кукушкой. Больше шансов на сочувствие имела роль терпеливой страдалицы.

Вот и Настя ей сочувствовала, причём деятельно и толково, профессионально. Гриша её полюбил, встречам с ней радовался, а сами эти коррекционные занятия были объективно полезны.

Как так получилось, что ей пришлось делить любовника с подругой? Она, опытная женщина, отдала то, ради чего обращалась к ведьме!

Нина с трудом повернулась на бок, чтобы скрыть слёзы в больничной подушке. Но не тут-то было. С соседней кровати на неё уставились полные сочувствия глаза, тощенькая ручка протянулась через узкий проход между кроватями и ласково погладила плечо:

– Потерпи, голубушка. Господь милостив, выздоровеешь. А и поплачешь, так и хорошо. Водички?

Нина только помотала отрицательно головой и накрыла голову подушкой, сотрясаясь всем телом. "Откуда тебе знать, курица тощая, милостив ли Господь? Может, он добьёт меня прямо сегодня за мои грехи?", – негодовала Нина, не смея произнести всё это вслух. Злость разрывала её, злость на себя, на мать, на Дергачёва, на Настю, на весь этот мир, в котором ей было так пусто.

К вечеру приступы слёз перестали накатывать, наступило безразличие.

Сырые облака фасадной краски оседали на тротуары и головы ротозеев. Случайный турист, бросив заспанный взгляд из окна автобуса, мог решить, что застрял во времени и всё ещё находится на фестивале красок в Индии, а не вблизи православного монастыря. Правда, священные коровы забредают в Зашоры крайне редко, чего не скажешь о священных козах, собаках и кошках. Кроме того, священные неприкасаемые здесь на каждой паперти, а не святые святые – в каждом храме. Молитвами последних были раскопаны сначала сведения о юбилее городка, а затем и он сам. Отремонтировали водопровод и дороги, выкрасили в пряничные цвета дома исторической части города, обновили зелёные насаждения, взялись надстраивать купола над автостанцией.

Все эти превращения вызывали противоречивые чувства у жителей, не привыкших к излишествам. «Зачем эти Потёмкинские деревни, зачем ломать хорошую мостовую и на её место укладывать другую? Зачем выкорчёвывать живые сосны и на их место сажать заморские дорогостоящие саженцы? Зачем менять исторический облик белых кирпичных зданий, окрашивая их фасады в цвета индийского флага? Почему у новых дорог нет ливнёвок? Почему нельзя потратить деньги на что-то действительно необходимое городу?», – не переставая вопрошали горожане в интернет-сообществе "Жители Зашор". Улица Рижская, где жила Алла, тоже подверглась благоустройству со всеми вытекающими неудобствами. Точнее, втекающими. Прямо во двор теперь лились дождевые потоки, и Капралов, заглянувший на чай, был вынужден кому надо позвонить и с кем не надо поругаться. Озеро со двора откачали, отводную канаву прокопали. Будь дома Арам, это решилось бы ещё до того, как началось, – он бы вник, договорился с дорожниками, даже сам бы помог копать эту канаву… А у неё сил не хватало объять необъятное. Когда Алла не была занята чьим-то делом, тут же подкатывала тревога, на подавление которой тратилось очень много энергии.

Профессиональный кодекс предписывал в таких случаях обращаться за консультацией к коллеге, а не заниматься самопомощью. Но она не видела к этому особых причин: как только порог её кабинета переступал человек, она автоматически становилась сильной, уверенной, спокойной и компетентной.

Вторые сутки из-за участившихся "прилётов" он спал урывками. Впрочем, с начала его работы здесь прерывистый сон стал нормой. И если для Кесаря, который находился при нём неотлучно, такое расписание было частью собачьей биологии, то для Арама – приспособительным механизмом в условиях войны. "Никогда не упускай случая поесть, поспать и отлить" – вспомнил он шутливое напутствие жены. Мысленно послал ей сердечко, скомандовал группе привал и выключился, – глубоко и сразу, предварительно дав себе установку проснуться через 15 минут.

Работа его здесь была той же, что и дома, только в разы напряжённее и опаснее: расследование преступлений против мирных жителей.

Он вместе с коллегами кропотливо собирал материалы и свидетельства. С начала СВО было возбуждено около полутора тысяч дел, по многим уже предъявлены обвинения, но предстояло ещё очень много работы. В основном вражеские солдаты обвинялись по статьям 356 и 105 УК РФ, – за применение запрещённых методов ведения войны и убийство лиц, находящихся в беспомощном состоянии. Даже имея богатую фантазию, сложно было представить, что такое оружие высокой точности, как американский "Хаймерс", например, мог по ошибке попасть в детский сад или жилой дом, причём неоднократно, в разные дни.

Отправляясь сюда, он понимал, что это надолго. И хоть был уверен в неизбежности победы, всё же осознавал: это произойдёт скорее за счёт истощения врага, чем мощных наступлений нашей армии, боеспособность которой только начинает возрождаться. Нет, в воинах он не сомневался, поскольку и для него самого присяга была – не пустой звук. Он верил и был верен Верховному и министру обороны, которому враги дали прозвище Сергей Хуженетович. Просто есть такая сложная штука, как системные взаимоотношения: законодательство, промышленность, поставки, люди с их амбициями и жадностью, предательство ЧВК, избалованное либерализмом общество, несогласованность действий… Так что победа будет равняться терпению и настойчивости. И он постарается, чтобы от возмездия никто не ушёл.

После обстрелов Арам со своими коллегами фотографировали разрушения частных домов, рынков, больниц, автобусных остановок. Собирали осколки снарядов. Если были раненые, помогали им и записывали их показания. "Двухсотых" также фотографировали на месте, затем паковали и отправляли в морг. Не раз Кесарь помогал в этой работе, находя под обломками живых.

После освобождения какого-нибудь участка от врага нередко обнаруживались тела без голов и рук. Таким образом ВСУ пытались скрыть, что на их стороне воюют иностранные наёмники. Ребята из группы Арама недоумевали: как так можно заметать следы, оставляя в карманах телефоны? По ним вчера были опознаны поляк и грузин.