– Нет братьев и сестёр. О родственниках ничего не известно. Наверное, объявились бы, будь живы.

– Сами вы не искали сведений о родных?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю. Какой смысл? Моя фотография висела в сиротской базе до совершеннолетия, никто меня не удочерил и не взял под опеку. Самой надо жить. Жить, работать. Работаю в школе социальным педагогом. По образованию дефектолог. С Ниной на работе познакомилась. Мальчик у неё особенный, общались по поводу его возможностей к обучению. Так и подружились.

– А мужа вы как выбрали?

– Я не особо и выбирала. Женихи в очередь не стояли.

Алла удивлённо вскинула бровь, а Настя продолжила:

– Да и откуда им взяться? На работе одни женщины. С детдомовскими я не общаюсь, не те ребята. Вот, выпала удача: Нина познакомила с коллегами. Олег проявил активность. Я и согласилась. Но потом поняла, как ошиблась.

– Насколько Ваше переживание опасности, расставленной ловушки связано с решением выйти замуж, как вы чувствуете?

– Это связано. Но он задержан, а тревога не проходит.

– Опишите эту ловушку. Если бы её можно было нарисовать, как бы она выглядела? Это яма, капкан, западня, растяжка?

Настя вперилась глазами в пространство.

– Яма. Земляная яма, как могила. В глубину метра три или больше. Стены мокрые, на дне лужа. Очень холодная яма. Пахнет тухлятиной.

– Где вы себя представляете, когда думаете о ловушке? Вы внутри или снаружи ямы?

– Снаружи, стою на краю. Вокруг никого. Но там кто-то есть, внизу лежит кто-то, – мимика Насти утратила подвижность, глаза остановились в одной точке.

– Вы можете видеть, кто там?

– Нет. Там темно. Смутные очертания, – Настя вдруг начала плакать, Алла протянула ей салфетки.

– Анастасия, вернитесь сюда. Сегодня 30 августа 2023 года. Вы живы, вы в безопасности.

Настя высморкалась и перевела взгляд с пола на Аллу, которая продолжила:

– Поскольку рядом с Вами никого не было, и Вы были в состоянии различить, где твёрдая почва, а где яма, можно ли говорить, что Вас кто-то принуждает свалиться в эту яму?

– Нет, конечно, – несколько удивлённо ответила Настя, – никто не принуждает, никто не может столкнуть. Но мне так больно, дико больно, когда я смотрю в яму…и меня туда будто тянет…

– У Вас есть предположения о том, кто там может лежать?

– Мои родители?

– Я не знаю. Я могу только подержать Вас за руку и посветить фонарём, чтобы вы смогли разглядеть. Хотите?

– Да.

Они стали посреди комнаты, держась за руки. Алла направила фонарик телефона на пол, куда указывала Настя. Настя вдруг залилась слезами.

– Настя, дышите глубоко и говорите мне, что Вы видите.

– Это мои родители… я вижу обезглавленные тела, – сквозь рыдания ответила Настя.

Алла внутренне содрогнулась, но быстро взяла чувства под контроль. Она выдержала небольшую паузу, затем навязала Насте глубокий ритм дыхания и отпустила руку, когда та успокоилась.

– Анастасия, Вы хотите что-то сказать своим родителям?

– Да. Мама и папа, мне так вас не хватает! Я даже не знаю, где ваша могила. Простите, что не похоронила вас по-человечески! Наверное, они знают, что я жива? – обратилась она уже к Алле. Должны знать, раз они там…

– Возможно. Анастасия, я хочу, чтобы вы повторили за мной следующие слова: "Мама и папа, вас больше нет, а я проживу мою жизнь до конца и тоже умру".

Когда Настю "отпустило", Алла спросила, что она думает о ловушке, изменились ли как-то её тревожные чувства.

– Конечно, изменились. Я даже не предполагала, что это возможно… вот так… с родителями. Теперь мне легче, будто в душе сквозняк прекратился. Раньше будто была дыра, в которую сквозило. Теперь окно застеклили. Но я всё равно хочу понять, что связывает Нину и Олега. Мне это не даёт покоя. Это тревожит.

Хорошо. Займёмся вашей тревогой в следующий раз. И возьмите с собой на приём какую-нибудь любимую вещицу.

Когда клиентка ушла, Алла почистила пространство свечой, помыла руки и прошла на кухню, чтобы сварить кофе. Она засыпала любимый сорт Арама в раритетную кофемолку и стала медленно крутить ручку, с удовольствием слушая сухой треск перемалываемых зёрен. С не меньшим удовольствием она улавливала запах молотого кофе. Она сварила на двоих, поставила две чашки. Так было каждый день с ним, так было с первого дня его отсутствия, так будет всегда, пока он не вернётся домой.

Арам пошёл добровольцем, как только объявили о начале специальной военной операции. Сказал, иначе не может. Алла приняла решение мужа безоговорочно, понимая, что отсутствие ноги для него – не повод оставаться дома, раз есть боевой опыт. Об этом опыте он никогда не рассказывал, лишь однажды признался, что за время их совместной жизни не видел во сне взрывов.

Арам поглядывал в сторону Донбасса уже лет восемь, но именно в этот период его частное сыскное агентство, состоящее из одного человека, едва справлялось с наплывом дел. Клиенты шли один за другим, а когда он позвал к себе Аллу, работы стало ещё больше. Ему это нравилось. "Мозг или нагружаешь, или теряешь", – он не помнил, откуда взял эту присказку, но был полностью согласен с автором. Их тандем с Аллой был чрезвычайно продуктивен. Лучшего боевого товарища и представить было сложно. Но всё же, время от времени, получая вести из Мариуполя, Арам думал, что там его опыт принёс бы больше пользы, чем в Зашорах. Он дождался официального начала спецоперации и передал дела жене.

– Перец, остаёшься в лавке за главного. Не спорь.

– Я и не собиралась. Тот факт, что я ни бельмеса не понимаю в юриспруденции, тебя же не остановит.

– Не будем обсуждать эти твои бельмесы, я в такой науке не силён, – улыбнулся Арам. – Я хочу передать формальное руководство делом тебе. Не потому, что я могу не вернуться, – упредил он возражения, – просто вопросы по работе бывают разные, и тебе лучше иметь право подписи, понимаешь? Долгов по кредитам и по налогам у меня нет. Лицензия на пять лет недавно обновлена. Так что действуй, директор. А из "юриспруденции" тебе для этого надо знать только закон 2487-1.

– О частной детективной и охранной деятельности?

– Молодец. Не лезь только в оперативно-розыскную деятельность, а информацию собирать на договорной основе имеешь право.

– Хорошо.

– Спасибо, дорогая. Спасибо, – Арам хотел добавить "что без истерик", но просто обнял жену и долго не отпускал, будто стараясь запомнить.

С тех пор прошло почти полтора года. Алла чувствовала, что с ним всё хорошо. Она работала, молилась и старалась сохранять равновесие, решительно отсекая всё, что могло спровоцировать негативные эмоции. Чтобы сохранить свой мир, ходила на органные концерты в кирху, читала, гуляла, выполняла свои комплексы упражнений, думала, училась, общалась с Игорем и Верой по видеосвязи. Она запретила себе сбиваться с ритма и думать, что она одна.

Алла приняла тот факт, что вышла в консультировании далеко за рамки психологии. Границы её профессии, и без того зыбкие, охватывали теперь дальние рубежи гражданского и уголовного права: поиск без вести пропавших, злостных неплательщиков, сбор информации о разных прохиндеях и разводящихся супругах. В общем, помощь сугубо психологическую теперь она совмещала с экскурсом в те тёмные стороны жизни клиентов, о которых раньше не спрашивала без острых терапевтических показаний. Вот и сегодняшний запрос рыжей девушки из той же серии: нужно не просто проработать психологическую проблему, нужно разнюхать всю подноготную. Контакты, сведения о работе, посты и фотографии в сети, даже сплетни и собственные сны – всё это необходимо было принять во внимание, просеять и проанализировать.

Ну, ладно, коли так. Будем искать.

Алла просматривала на ноутбуке свадебные фотографии, присланные Настей. Помимо постановочных, тут были и спонтанные кадры. Фотограф – молодец, схватил очень выразительные моменты: молодые с деланными улыбками, недовольный жених говорит по телефону, невеста одна у водопада, она же сквозь поток воды, перепуганный свидетель бежит к водопаду, снова жених говорит по телефону (уже очень злой), Пётр несёт мокрую рыжую русалку, родители жениха о чём-то недовольно шепчутся на веранде, подружка невесты и жених фривольно касаются друг друга ниже талии. Высокие отношения. Зачем было жениться?