Мы с мамой жили так три года. Видя, как ей тяжело, Рогнеда, Нежка и я всё больше и больше старались взять часть забот по хозяйству на себя. Помню, мама говорила, что не нарадуется тому, какие у неё дети. Жаль, что ей не суждено было увидеть нас взрослыми…

Я очень хорошо помню тот день, последний тёплый день осени. С самого утра светило по-летнему яркое солнце, согревая остывшую за ночь землю. Только запах опавшей листвы напоминал о том, что несколько дней оставалось до наступления месяца Велеса1. Позавтракав, мы с сёстрами отправились собирать грибы, а Воислав остался с мамой. Она не отпускала его далеко от дома даже вместе с нами. Ночью был дождь, и поляна в берёзовой роще, покрытая пожелтевшей травой, была усыпана подберёзовиками, сыроежками и лисичками. Помню, мне удалось найти маленький крепенький белый гриб, который был, как мне казалось, даже симпатичнее тех, что собрала Рогнеда. Я ужасно радовалась, потому что в глубине души давно мечтала обойти её и Нежку. Маленькую Забаву никто не воспринимал всерьёз, а она превзошла всех нас! Моя младшая сестра нашла такой большой подберёзовик, что его шляпка не помещалась в её ладонях! Я не знаю, как долго пробыли мы на поляне. И я, и Нежка, и даже Рогнеда в тот волшебный осенний день потеряли счёт времени. Когда корзина была полна, я выпрямилась, посмотрела на небо и вскрикнула от ужаса! Мерцана открасила вечернее небо в такой насыщенный красный цвет, что, казалось, там наверху пролилась чья-то кровь! Сёстры испугались не меньше меня. Подхватив корзины, мы бросились бежать домой, словно пытаясь спрятаться от надвигающейся беды. По пути нам встретилась женщина. «Дурное знамение!» – произнесла она, посмотрев на кровавое небо. Мама готовила ужин, когда мы вернулись с корзинами полными грибов. Она была напугана не меньше нас! Не успели мы начать чистить грибы от листьев и земли, как на пороге появился какой-то мужчина. На фоне кровавого заката его высокая фигура показалась мне страшной. Рогнеда знаком велела нам молчать, пока мама будет говорить с незнакомцем. Мы не издали ни звука, только сердце моё колотилось так громко, что, я боялась, мужчина услышит его стук.

Пришедший оказался Жирославом. Мама не пустила его в дом, они говорили за порогом, поэтому нам удалось расслышать лишь отдельные фразы из диалога. Вождь что-то рассказывал маме про нашу печальную долю, про то, что она достойна лучшего, говорил о каком-то обещании. Мама долго слушала его, а потом в бешенстве крикнула «НЕТ!» и вытолкнула вождя из дома. Напоследок он что-то крикнул ей, стоящей в дверях. Я услышала только слово «Всеслав». Судя по тому, как прерывался голос вождя, Жирослав был вне себя от ярости! Когда незваный гость ушёл, мама выбежала из дома. Почему-то она ужасно испугалась за Воислава, который всё это время оставался на улице. К счастью, с моим братом, всё было в порядке – он сидел под деревом и играл с опавшими листьями. Я никогда прежде не видела такого счастья в маминых глазах. Она, тихо плача от радости, подхватила малыша на руки, поцеловала и торопливо унесла домой. После разговора с вождём мама долго приходила в себя. Она ходила по дому и не могла найти себе места. Мама не стала ужинать, и долго не ложилась спать. Не знаю, уснула ли она в ту ночь. Рано утром мама разбудила нас и велела во что бы то ни стало не выпускать Воислава за улицу, пока её не будет дома. Она сказала, что ей срочно нужно увидеть старейшин, потому что вчера она узнала то, от чего зависит судьба племени. Такой, встревоженной, измученной бессонной ночью, но, несмотря ни на что, красивой, мне и запомнилась мама.

И вновь Леля разрыдалась. С тех трагических событий прошло много лет, боль утраты всё ещё не покидала её.

Долго мы ждали мать, но она так и не вернулась. Рогнеда, чтобы утешить меня, Нежку, Забаву и Воислава, говорила, что мама задерживается, потому что старейшины не решают важные проблемы быстро. Старшая сестра хотела казаться невозмутимой, но я видела, она волновалась не меньше нас. Рогнеда пообещала, что, если мама не вернётся до утра, она сама отправиться на тот берег озера. К сожалению, в тогда моей сестре не пришлось навестить старейшин. На рассвете один из рыбаков разбудил нас, чтобы сообщить трагическое известие: мама утонула. Полчаса назад они нашли её тело в озере. Я не могла поверить своим ушам! Такого не могло быть! Рогнеда, разделяя мою веру в ошибку рыбаков, попросила показать ей утопленницу. Мужчины сказали девочке идти за ними. Нежка и я хотели последовать за сестрой, но она велела нам остаться дома. Рогнеда была так серьёзна, что я даже не подумала обижаться на неё. В то утро моя старшая сестра повзрослела, и даже мы, дети, не могли не заметить этого. Вскоре Рогнеда вернулась. Она не сказала ни слова, только молча опустилась на пол и горько заплакала. В первый и последний раз я видела сестру такой несчастной! Я хотела обнять Рогнеду, встала, сделала шаг вперёд и случайно наступила на свою куклу. Её тонкие ручки из веток сломались, а новые я так и не сделала.

Никто не мог предположить, как и почему произошла эта трагедия. Должно быть, боги желали смерти Лады, смерти, предсказанной кровавым закатом.

Перед храмом Перуна собрался совет старейшин. На нём решали, кто будет опекать детей покойного вождя. Один из мудрых стариков предложил забрать нас к себе и воспитывать вместе с другими сиротами, однако Предслава, двоюродная сестра отца, согласилась заботиться о племянниках. Старейшины согласились, но поставили вождю условие, что он будет ежемесячно выделять бедным сиротам определённое количество мяса. Жирослав не только поклялся выполнить требование совета, но и дал слово вождя обеспечивать нас шкурами, чтобы мы не мёрзли зимой. Но дорого ли стоило это слово…

Началась тяжёлая жизнь. Радигость, муж нашей двоюродной тёти, категорически отказался взять всех детей к себе, потому что у них самих было семь дочерей. Он думал, что ещё пятерых им не прокормить. Решено было усыновить только Воислава. Во-первых, он был ещё совсем маленький и требовал почти постоянного внимания, а, во-вторых, у дяди и тёти не было сына. В Воиславе они надеялись найти будущего добытчика, опору в старости. Мой брат попал к ним совсем маленьким, поэтому он быстро забыл нашу маму и начал считать дядю и тётю своими родителями. Мальчику долгое время не говорили, кто его настоящие отец и мать, не говорили, что у него есть сёстры. Я думаю, Радигость и Предслава не хотели, чтобы в их семье Воислав чувствовал себя неродным. Мы остались жить в своём доме, но тётя приходила к нам довольно часто. Она учила нас готовить, ткать, ловить рыбу, шила тёплую одежду из шкур, которые приносил Жирослав. Сначала двоюродная сестра погибшего вождя делала это каждый день, потом, обременённая домашними заботами, она стала навещать нас всё реже и реже. Впрочем, за считаные месяцы мы так быстро повзрослели, что почти перестали нуждаться в её помощи. Через год после смерти мамы вождь прекратил давать нам положенные шкуры и продукты, потому что дети, до которых больше не было дела взрослым, не могли постоять за себя.

Немалым мы обязаны и старейшинам. Эти мудрые люди многому нас научили. От них я узнала, как собирать целебные травы, варить отвары и читать заклинания. Уроки были мне в радость. Чем больше времени я проводила на другом берегу озера, тем больше он манил меня. Непросто нам было одним вести хозяйство, но судьба не оставила моим сёстрам и мне выхода. Чернобог забрал у нас и отца, и мать.

В племени были и другие сироты, но их жизнь была не такая тяжёлая, как наша, потому они получали долю мяса, добытого на охоте, их старались пристроить кому-нибудь из дальних родственников. Меня и моих сестёр же вождь решил сжить со свету из-за страшной обиды на наших покойных родителей. Жирослав скрывал свои намерения от соплеменников и старейшин. Он говорил, что из уважения к покойным Всеславу и Ладе лично помогает их осиротевшим детям. Вождю все верили или делали вид, что верят. Рогнеда неоднократно пыталась рассказать совету старейшин о том, как мы живём, но её не слушали. Каждый раз моя сестра уходила домой опечаленная. Потом я узнала, что, когда фигура девочки исчезала из виду, самый уважаемый старик говорил: «Время ещё не пришло». Надежда Рогнеды сменилась глубоким отчаянием, отчаяние – уверенностью в том, что полагаться можно только на себя. С тех пор прошло много лет, а она так и не научилась доверять людям.