– Может, совсем чуть-чуть, – отмахнулась я и перевела тему: Так ты, значит, предан одному только Северу? А как же любовь? Ты еще не встретил ту, что спасет тебя от белого плена?

Вместо ответа Макс перевел на меня взгляд, ясно говорящий, что я и моя рыбья романтичность перешли все границы.

Какая все-таки чудовищная выходит сказка по мотивам «Снежной королевы». Холодная тундра сковала льдом сердце глупого юного Максимки, и ни одна женщина не смогла его растопить.

– Ничего, в Сочи найдешь горячую южанку, которая отогреет тебя, – я подмигнула, но Макс покачал головой, и тогда я решила пошутить, – Ты даже можешь отравить ее чурчхелой. Это так сближает!

Но парень и не подумал смеяться. Он мельком глянул на меня и на полном серьезе спросил:

– Думаешь, мы сблизились?

Мне стало неловко от того, как интимно прозвучали эти слова в тишине автомобиля.

– Пете еще не приходилось наблюдать за тем, как меня выворачивает в унитаз, – смущенно протянула я, признавая, что в чем-то Макс был для меня первым, какой бы глупой ни была ситуация.

– Я не наблюдал за этим, – парень усмехнулся, – Я хотел помочь. В конце концов, это я накормил тебя той шаурмой.

– Мы квиты. Ты тоже поплатился сполна, – я кивнула на деформированный капот. – И вообще, в следующий раз угощаю я.

– Правда? – оживился Макс, – Чем можешь удивить?

Чем я могу удивить? Да хотя бы тем, что я люблю готовить и у меня неплохо получается. Снежный явно не может представить меня за плитой. Впрочем, сейчас этого и не случается. В Петин дом еду доставляют по щелчку пальцев – и это всегда нечто изысканное и преисполненное благородства.

– Яблочный пирог, – уверенно ответила я, вспоминая рецепт своей мамы, который та подсматривала в бабушкиной тетради.

– Ненавижу яблочный пирог, – Макс явно пытался не улыбаться, но я-то видела, как тянутся вверх уголки его губ.

Я цокнула языком и снова уткнулась в паспорт, с любопытством листая до страницы с семейным положением. Что, если за спиной этого нахала пара-тройка неудачных браков, а я тут шучу про сердце, пораженное ледяным копьем?

Но страница оказалась пуста.

– Конечно, кто ж за такого психопата выйдет, – вслух протянула я, а Макс промолчал, прекрасно понимая, что я имею в виду. Неужели обиделся?

Я сунула паспорт в бардачок и уставилась во тьму, царящую за границей фонарных столбов.

Через полчаса езды по колдобинам мы въехали на возвышенность, за которой начиналась деревня Снежных. Поверить не могу, что это его настоящая фамилия.

Минуя череду уютных домиков с желтыми окошками, Опель со скрипом притормозил у синих металлических ворот. За воротами стоял добротный деревенский дом из белого кирпича с современными пластиковыми окнами.

И я почувствовала, как потеют от волнения ладошки, ведь в этом доме живет семья. Живая семья.

– Вот мы и на месте, – устало протянул Макс, вылезая из побитого автомобиля.

Прихватив рюкзак, я отправилась за парнем, придержавшим для меня ворота. В нос тут же ударил опьяняющий аромат малины, кусты которой бурно росли в палисаднике перед домом.

Навстречу из крепкой будки выскочил здоровый мохнатый пес. Невольно я спряталась за плечо полярника и крепко вцепилась в его руку.

–А ну брысь! – рыкнул парень, и пес, узнав хозяина, сменил грозный лай на визг и стал крутиться у ног Снежного.

Я уловила радостное настроение собаки, и, присев на корточки, протянула руку к светлой шерстке.

– Не укусит? – спросила я, глядя снизу вверх на Макса.

Тот лишь покачал головой и, не обращая внимания на ласку пса, пошел к дому. Вот сухарь! Как можно взять и не погладить это чудо? С полярными медведями водится, а милейшего пса прогнал, словно букашку. Я продолжила бы строить теории о несостоятельности доброты Снежного, если бы в мои размышления не ворвался приятный женский голос. И от этого голоса – вернее, от интонации – внутри меня всколыхнулись надежно припрятанные чувства. Неужели я так давно не слышала, как мать обращается к своему ребенку?

– Максим! – воскликнула появившаяся на крыльце женщина. В ее тоне была одновременно и безмерная радость, и прорывающаяся наружу тревога.

Эта подтянутая моложавая красавица со светлыми волосами под платком кинулась обнимать сначала Макса, а потом и меня.

Я оторопела, когда оказалась в нежных и теплых объятиях незнакомки. По моим жилам потекло странное ощущение – давно забытое. Будто меня здесь ждали. Мне здесь рады.

– Ты Полюшка, да? – ласково спросила женщина, рассматривая мое лицо, – Максим про тебя рассказывал по телефону. Такая красавица! Я его мама, Антонина Федоровна.

Женщина снова меня обняла, а я лишь растерянно глянула в спину Макса, обнимающегося с седым мужчиной на пороге.

– Идем, Полюшка, сейчас я вас накормлю, – женщина потянула меня в дом.

На входе я коротко поздоровалась с мужчиной, вероятно, отцом Макса, и тот тоже меня приобнял. Макс коротко представил отца:

– Леонид Васильевич, мой папа. Это Полина, – Макс неловко кивнул на меня.

– Наконец-то сын привел девушку, – с гордостью протянул он, а я поймала себя на мысли, что Макс – точная копия своего отца, за исключением глаз. Зеленые лучистые глаза достались ему от красавицы мамы.

– Пап, оставь Полину в покое, это невеста Королева, – парень дернул меня за руку, затаскивая в дом, где стоял невероятный аромат мясного пирога и чая с мятой.

– Идите мыть руки, – Антонина Федоровна привстала на носочки и чмокнула сына в щеку, – Как ты зарос, северянин!

– Завтра побреюсь, – полярник улыбнулся легкой открытой улыбкой, какую я у него еще не видела. Меня кольнула зависть от той нежности, которая царила между членами этой семьи.

Макс потянул меня за рукав в ванную комнату, а я с удивлением отметила наличие хорошего санузла в доме. Словно деревня четко ассоциировалось с плохими дорогами, полуразрушенными землянками и покосившимся туалетом на конце огорода. Но дом, в который я попала, да и многие другие дома, встретившиеся нам по дороге, выглядели аккуратно и современно.

– Так и будешь молчать, как дерево? – угрюмо спросил он. Я и не заметила, что не сказала ни слова его родителям, кроме неуверенного «здрасьте».

– Я растерялась, – призналась я, наблюдая за тем, как Макс, закатав рукава рубашки, мылит руки.

– Ого, – он вытер руки и пригласил меня к раковине, – Приятно видеть тебя растерянной.

Он усмехнулся и вышел из ванной, предоставив мне маленькое пространство для одиночества. Там за дверью семья. Настоящая. Живая, теплая, любящая и открытая. И от одной мысли об этом у меня дрожат руки.

Надо быть тише, чтобы не спугнуть их. Меньше говорить, скромно улыбаться. Надо быть хорошей девочкой.

Дыши, Поля, дыши.

Я умылась холодной водой, и паника отступила, оставив мне одну лишь нервозность. Когда я вернулась в комнату, за круглым столом посреди комнаты уже сидела мужская половина семейства Снежных.

Из маленькой кухни выпорхнула мама Макса с тарелкой хлеба. Она приобняла меня, подталкивая к свободному стул напротив Максима.

– Полечка, что ты будешь? Щи или картошечку с мясом? – за меня протяжным воем ответил желудок. Есть хотелось невероятно! Все эти запахи дурманили мозг.

Я глянула на Макса – тот смотрел на меня с усмешкой. В его взгляде отчетливо читалось: «Ну давай, попроси брокколи». Пошел ты, Снежный!

– Спасибо большое, я бы съела картошку с мясом, – я вежливо улыбнулась и крикнула в след уходящей на кухню маме: Вам помочь?

– Да, Полюшка, если не сложно, – отозвалась женщина, и я пошла к ней, показав Максу язык. Он на удивление довольно улыбался.

Мужчины стали обсуждать автомобильный инцидент, а я зашла на кухоньку – крошечную, но такую уютную.

Небольшой стол у стены, а над ним открытые деревянные полки с мукой, крупами, приправами и прочей мелочью. У другой стены прямо у большого окна – плита с раковиной. В углу – высокий пенал для хранения посуды.