Гребаный Снежный, где же тебя носит?!

Терпеть не могу ожидание. У него есть привкус разочарования. Как праздник, которого очень ждешь, чтобы загадать желание, но вселенная продолжает упрямо игнорировать тебя, потому что знает, что с трудом проглоченное шампанское с сожженной бумагой тебя уже не спасет. Как курьер, которой запаздывает с доставкой запретного фастфуда, и входит в подъезд одновременно с твоим женихом, не подозревающим, что его благоверная снова нарушает установленную диету. Как кабинет директора детского дома, за дверьми которого ты искренне надеешься увидеть родных людей, но, конечно же, встречаешь очередных проходимцев, влюбившихся в твои длинные волосы и большие карие глазки.

Я ненавижу ожидание. И с первой секундой, на которую Макс задержался, я начала ненавидеть его самого.

В сотый раз я посчитала, сколько шагов, сделанных моими короткими ногами, потребуется, чтобы пройти от одного подъезда до другого. Помогла недалекому консьержу отгадать пару слов в помятом сканворде. Пока мерила расстояние между подъездами, вспомнила, что слово «буррито» пишется с двумя «Р», а значит, подходит в качестве ответа на вопрос «Как в Мексике называется шаурма?». Вернулась в фойе и обрадовала консьержа. Полчаса объясняла, что такое буррито. Побесилась. Попинала мраморную колонну перед лестницей. Представила, как Петя смотрит на меня осуждающе. Успокоилась.

Вернувшись на улицу, я снова обошла весь двор в поисках машины Снежного, но этого отвратительного человека с глупой морозной кличкой все еще не было. По пути я пересчитала все белые, черные и цветные автомобили и уже готовилась составить официальную статистику, согласно которой большинство жителей нашего жилого комплекса предпочитают угрюмый черный, как телефон в заднем кармане джинсов весело заиграл рингтон, установленный на звонки от жениха.

– Петь, он все еще не приехал! – с ходу пожаловалась я, прекрасно зная, что именно спросит возлюбленный. Тот рассмеялся в трубку, и я не смогла сдержать глупой улыбки, продолжая при этом всматриваться в каждую машину, проезжающую через шлагбаум к нашему дому.

– Полли, родная, скоро будет! Наверное, встрял в пробке, – на фоне щебетали женские голоса, и на короткий миг я позавидовала Пете. Он сейчас в своей привычной обстановке, и ему не нужно ждать встречи с непунктуальным незнакомцем. – Может, все-таки прилетишь на самолете? Тебе вовсе не обязательно терпеть общество Макса.

– Нет! Никаких самолетов! – об одной мысли о полете меня бросило в жар.

– Полли…, – ласково позвал Петя, но я лишь сморщилась. Ненавижу это прозвище!

– Не зови меня Полли! – возмутилась я и снова вернулась к разговору о друге Пети: Сколько он торчал на своей станции? Полгода? Наверное, забыл, как пользоваться машиной, – съязвила я, ковыряя шнурок, нагло сбежавший из узла на кроссовках. Что, если этого непунктуального гада прозвали Снежным не столько из-за его любви к Северу, сколько из-за привычки класть на договоренности большой лютый мороз?

– Слушай, малыш, Макс… Он в общем-то нормальный. Со своими странностями, но в целом классный. И я уверен, что ты ему понравишься. Он мой друг, а ты – невеста, – голоса на фоне стихли, будто Петя отошел подальше, чтобы донести до меня важную мысль, – Но будь с ним пожестче. У него некоторого рода аллергия на мою личную жизнь.

– Звучит интригующе…

– Я серьезно! – Петя игриво хихикнул, – Макс валит всех моих девушек, как на экзамене.

– Может, он сам хочет выйти за тебя замуж? – усмехнулась я, вспоминая своего красавца-жениха. С трудом верилось, что уже совсем скоро он станет моим мужем. И уж точно никакой «экзаменатор» не завалит меня!

Где-то вдали, за пределами парковки, настойчиво просигналил автомобиль. Я приподнялась на носочках, стараясь разглядеть за забором марку машины. Синий опель с царапанным боком. Описание сходится. И с чего вдруг я решила, что этот нахал снизойдет до того, чтобы забрать меня от подъезда?

– Все, Петь, он приехал! До связи! – я звонко чмокнула микрофон телефона и, сбросив вызов, отправилась знакомиться с загадочным другом своего будущего мужа.

Как же так получилось, что я встречаю его всего за десять дней до свадьбы? Да все просто! Снежный работает на метеорологической станции, и все время, пока у нас с Петей длился конфетно-букетный период, этот любитель белых медведей провел где-то за полярным кругом. И, в общем-то, мог бы там и оставаться.

Клянусь хрустящей корочкой на жареной курочке, я планировала быть вежливой, ведь Максим все-таки друг моего жениха, и мне совершенно не хотелось встревать между парнями осиновым колом. Но потом я увидела, как человек, заставивший меня так долго ждать, вылезает из машины с самодовольной ухмылочкой на губах, и меня передернуло.

– Какого черта так долго? – грубовато кинула я, закинув рюкзак за плечо.

Макс оказался высоким подтянутым брюнетом – порядком заросшим и усталым, но в общих чертах вполне симпатичным. Может быть, даже слишком симпатичным. Он стоял, скрестив руки на груди и плотно сжав губы. Даже не удосужился снять солнцезащитные очки, чтобы я могла посмотреть в его бесстыжие глаза. Для Пети, который знал толк в манерах, этот парень был не очень подходящей компанией.

Наконец, парень приподнял очки и окинул меня с ног до головы таким взглядом, будто был крайне удивлен, как у Пети, знающего толк в манерах, могла нарисоваться такая неподходящая невеста.

– Он не женится на тебе, – медленно произнес парень, будто я была дурочкой, неспособной уловить его мысль.

Что ж, отличное знакомство с лучшим другом жениха.

Я вздернула руку и продемонстрировала Максу средний палец, следуя указанию Пети быть с его дружком пожестче. Как бы двояко это ни звучало.

– На таком говнюке, как ты, он тоже не женится, это уж точно, – парировала я и, не дожидаясь реакции оппонента, обошла автомобиль и села на переднее пассажирское сиденье, намеренно громко хлопнув дверью. Пусть у этого хама колокольчики зазвенят от возмущения!

Я не позволю ему обидеть себя. Возможно, детдом не научил меня, как правильно вести себя, когда на тебе собирается жениться прекраснейший из мужчин на земле, но защищать свое достоинство от таких самодовольных индюков, как Макс, я точно умела.

И я использую свой арсенал сарказма на полную катушку, так что, дамы и господа, пристегните ремни, наш экипаж отправляется в Сочи.

Максим сел в машину и, легко поддев рукой лямку рюкзака, покоящегося на моих коленях, закинул его на заднее сиденье. На мой уничижительный взгляд он лишь неопределенно фыркнул и снял очки.

– А где же чемодан с туфлями и платьями? – искренне поинтересовался он, выруливая на магистраль.

Я рукой обвела свое тело, демонстрируя свободный лонгслив, заправленный в черные джинсы, и массивные кроссовки.

– Я не ношу платья и туфли.

Да-да, женственность во всех ее проявлениях – действительно не мой конек, хоть мне и кажется, что у меня есть некоторый потенциал. Запрятанный так глубоко, что я не отважусь залезть туда в одиночку. Только с Петей! Он единственный человек, ради которого я могла бы постараться стать другой.

Не буду лукавить, кое-что истинно девчачье во мне все-таки есть. Густые волосы цвета темного шоколада, которые я вечно прячу в неряшливую гульку на затылке. Ну а что? Я просто не вижу иного выхода, ведь носить распущенными волосы, которые кончаются на середине задницы, – такое себе удовольствие. С радостью избавилась бы от этого груза, если бы волосы не были моей последней связующей нитью с погибшей мамой.

Иногда мне все еще снится, как каждый вечер перед сном она расчесывает меня, напевая колыбельную и приговаривая, какое это богатство – иметь такие красивые волосы.

Какое это богатство – иметь маму.

– Насколько я помню, Петр предпочитает девушек совершенно другого формата, – задумчиво произнес Максим, следя за дорогой.