С кем же Пила так говорила? Уж точно не с мужем. Было слишком рано для возвращения рыбаков. Мея задумалась и не заметила, как нить в ее руках пошла комками, а потом и вовсе оборвалась. В этот же момент, сопровождаемый визгливым: “вот, вот она, славный кирье”, в хату вошел мужчина.

С ним были и другие, но одним своим присутствием этот человек превращал все вокруг в единую бесцветную массу. Ноги сами заставили Мею вскочить с лавки. Мужчина учтиво кивнул в ответ. Его сдержанная улыбка напомнила об Отце.

Нет, внешне этого смертного нельзя было сравнить с Йаарви Вечным. Вместо разлива медных волос на плечах он носил седину, к тому же его бренное тело распухло на животе и шее.

Неужели и я такой стану, если буду налегать на суп, ужаснулась Мея.

И все же, несмотря на старость и полноту, мужчина нес в себе венценосный блеск, который Мея не раз видела в Отце, других богах, братьях и сестрах. Но если Йаарви сиял бликами своих бессчетных озер, то мужчина был обвешан им поверх одежды. На мощных руках звенели обручи; золотое кольцо поменьше висело в носу. С мочки уха степенно поблескивал чистый голубой камень, размером с кулак Леули.

Это… Это было красиво.

Под взглядом таких же ярких светлых глаз Мея почувствовала, как робеет. Она еще не сказала ни слова. Но мужчина, похоже не возражал, и так же внимательно разглядывала ее саму. Иначе, чем пялился Хева-сын или Пила.

– Сесть? – предложил слуга, уставший человек в смятом кожаном панцире.

– Спасибо, Илир. Я насиделся в дороге, – благодарно кивнув, мужчина наконец сделал шаг навстречу.

Сама не зная зачем, Мея потянулась для рукопожатия. Ее ледяные пальцы коснулись его грубой горячей ладони. Мужчина фыркнул, наклонился и зачем-то коснулся костяшек Меи губами.

– Я не пожимаю рук девицам, Мея, – сообщил он. В его низком голосе рыбками плясало веселье.

Вот как значит было принято здороваться в мире смертных. Спеша исправить ошибку, Мея наклонилась и легко чмокнула пальцы мужчины в ответ.

Илир, слуга, неловко переступил с ноги на ногу. Пила, о присутствии которой Мея уже успела забыть, коротко охнула. Мужчина же в недоумении посмотрел на свои пальцы и рассмеялся, так заразительно, что Мея не могла не улыбнуться в ответ.

– Да-а, – отдышавшись протянул мужчина, – Тебя еще многому придется учить.

Мужчина сказал это так уверенно, что Мея было хотела кивнуть. Но задумалась.

Да, Хева-отец не мог сравниться с этим незнакомцем. И все же, он и его семья сделали для Меи больше. Разрешили поить огород и подарили одежду.

И чему, интересно, мужчина собрался Мею учить? Она не чувствовала в нем силу Йаарви, а дар Туули был таким тусклым, что почти терялся за блеском многочисленных браслетов.

Шелк и парча, золото и медь, жемчуг и пируз – это лишь одеяния. Но в них рядится власть.

Кто так говорил? Мея не помнила. Вероятно, он остался там же, где и тень, что подсказала ей имя.

– Ты знаешь, как найти Оган-озеро.

– Знаю, – мужчину ничуть не смутил не-вопрос Меи, – И ты узнаешь, если пойдешь со мной.

Мея почувствовала, как вспотели ладони, но не решилась вытереть их о юбку. Она принадлежала Пиле. Но кроме того, в этот момент казалось важным не показывать своей радости. Спрятать ее в своем новом хрупком теле. Мея боялась, что мужчина может взять эту радость и заключить в блестящий кристалл, чтобы потом вставить в кольцо и гордо носить на пальце.

– Две вещи, – голос Меи обратился в рябь на воде, но она продолжила, – Мне нужно две вещи, и тогда я пойду, куда скажешь.

– Что угодно.

Это было обещание человека, который давно свыкся с мыслью, что может все. Мея знала богов, и даже они обладали большим смирением.

– Как тебя зовут?

Мужчина склонил голову.

– Арвет. Можешь называть меня так. Хотя я давно отвык от звука собственного имени. Люди чаще зовут меня просто кирье.

Мея прищурилась.

– Я не знаю такого слова.

– Славный Арвет, она же обычная дуреха, – затараторила Пила, – Слабоумная. Может, рабыня-ийлинка у кого-то сбежала, не знает, что говорит.

Арвет посмотрел на жену рыбака с жалостью, и снова кивнул слуге. Илир молча достал из мешка на поясе горсть сияющих маленьких дисков и кинул на стол.

– Спасибо за гостеприимство. Да хранят вас ветры Туули.

Мея только успела подумать, что блестящие вещи, должно быть, высоко ценятся в мире людей, как Арвет мягко взял ее за плечо и вывел из хаты.

– Небо красное! – Мея встала и запрокинула голову. Вчера она была слишком уставшей, чтобы разглядывать улицу сквозь мутные стекла, но теперь, теперь! Мее подняла руки, чтобы коснуться неба там, где алый плавно перетекал в голубой и розовый, но оно оказалось слишком далеким.

– Это закат, – Мея услышала улыбку в голосе Арвета, – Мой дом высоко, и по вечерам можно почти дотянуться до Ша.

– Закат, – повторила Мея.

– Некоторых так ослепляет злато, что они упускают из-под носа большую ценность, – эти слова Арвета предназначались не Мее, – Как можно было отдать ее за какую-то горстку талов?

– Легко говорить тому, кто ходит обернутый в это самое злато, – ответил Илир. И добавил, помявшись, – Великославный, прикажете привести лошадей?

– Приказываю, – весело присвистнул Арвет и подал руку Мее, – Сейчас мы с тобой прокатимся.

Не прокатились.

Лошади – большие, но пугливые звери, на спинах которых люди додумались ездить, – везти Мею отказались. Даже самый мощный на вид черногривый конь вставал на дыбы, стоило подойти к нему.

В конце концов, Арвет сжалился над запыхавшимся Илиром.

– Ну что, красавица, придется прогуляться.

И они пошли. Слуги верхом держались чуть позади. А Мея все думала и думала о том, что Арвет назвал ее красивой. У нее самой пока что было совсем мало вещей, которые нравились: Хева-отец, расписные деревянные палки для еды, называемые ложками, колодец, поливка огорода и то, как трава щекочет пятки, когда проходишь по ней. И еще закат. Больше всего закат. И если Арвету смертное лицо Меи нравилось так же сильно, то это было… Хорошо. Радостно.

Какое-то время они шли молча, под звон украшений Арвета и цокот копыт. Дорога становилось все круче и круче. Впереди показался город

– Ратта. Столица моих владений, – сказал Арвет и согнулся пополам, опершись о колени. Илир тут же подскакал к своему кирье, но тот отослал слугу взмахом руки. Мея помогла Арвету сесть на ближайший валун.

– Твой дух отходит в Чертоги? – Мея погладила седую голову. По рассказам Отца она знала, что человек попадает к богам, когда его тело слабеет. Арвет хмыкнул.

– Надеюсь, что нет. Фу-у-х, – он снова поднялся и отряхнул штаны, – Может, там и лучше, но я хотел бы еще задержаться в мире под светом Ша.

– Не лучше, – Мея покачала головой, – Спокойней, но точно не лучше.

Когда они снова двинулись в путь, Мея рассказала Арвету о Чертогах. О вечных синих сумерках; о пирушках навий, где ледяное вино пьется напополам с кровью; о том, как дочери Йаарви собираются на берегу Строж-озера, чтобы танцевать под музыку камышей.

Арвет слушал молча. И по мере того, как небо темнело, покрываясь россыпью огоньков, его глаза становились все более ясными.

– Значит, это правда. Сосуд Йаарви вернулся в Ширь.

Сосуд? Где? Мея для порядка даже огляделась, но кроме Арвета и его слуг вокруг было ни души.

– Ты не знала? – кирье смотрел на нее с жалостью, как недавно на Пилу.

Знала что?

Про Сосуды Мея слышала совсем немного. Отец, Туули и другие владыки Чертогов благословляли по одному смертному, одаривая их силой. Такой, что каждый из Сосудов становился богом среди людей. Дар передавался от одного избранника к другому. Во всех государствах Прекрасной Шири жило по Сосуду, сдерживая силы в порядке, чтобы предотвращать войны (понятие “войны” Мея плохо себе представляла, но Леули объясняла, что это когда множество душ за раз попадают в Чертоги).

Но это было давно. Боги больше не доверяли людям свои силы.