— Я уже говорил это раньше и скажу еще раз: ничто не является приоритетом, если риск слишком велик. Ничто. Я ясно выражаюсь?

— Да, сэр. Наши коллективные ответы заполняют комнату, после чего наступает короткое молчание.

— Хорошо. Вы свободны. Увидимся в следующую смену.

Стулья скребут по полу, когда все уходят.

— Хоук, Филлипс и Райан, — обращается Кэп, когда мы уже выходим за дверь, — на пару слов.

Джейк, Кэм и я сдерживаемся, все мы обмениваемся взглядами.

Как только комната очищается, Ропер закрывает дверь, оставаясь с нами.

Подозрение закрадывается в голову.

— Что происходит? — спрашиваю я, глядя прямо на Кэпа.

— Вам, ребята, нужно кое-что узнать, пока это не стало достоянием общественности. — Он кивает в сторону Ропера, чтобы закончить это заявление.

— То, что мы первоначально приняли за возгорание электропроводки из-за несоответствия здания нормам, оказалось не так. На месте происшествия были обнаружены следы этилового эфира.

— Сукин сын! — рычит Джейк, и ярость в его жестком тоне совпадает с яростью, зародившейся у меня под кожей.

Этиловый эфир — легковоспламеняющийся катализатор, и иногда его трудно отследить. Неприятно думать о том, что это происходит из-за несчастного случая, но теперь, когда я знаю, что это сделано намеренно и стоило Деклану жизни, во мне просыпается темная ярость.

— Мы начинаем полное расследование.

— Подозреваемые? — спрашиваю я.

— Пока нет, но вам не стоит об этом беспокоиться. Это наша работа.

Джейк напрягается рядом со мной, тон Ропера выводит его из равновесия, как и всех нас. Ропер — высокомерный мудак, как и большинство из тех, кто занимается поджогами. Они думают, что они лучше, чем все мы.

Правда в том, что отец Джейка был лучшим следователем по поджогам, раскрывшим больше дел, чем любой другой ведущий следователь в свое время. Ирония судьбы заключается в том, что именно то, что он превосходил всех по уму, лишило его жизни.

Ропер никогда не любил отца Джейка, несомненно, ревность играет свою роль, поэтому Джейк был чертовски зол, когда другой человек занял место его отца в отделе.

— Послушайте, я знаю, что вам, мальчики, было особенно тяжело, — говорит Кэп, нарушая напряженную тишину. — Как я уже говорил, если вам нужно больше времени…

— Я справлюсь, — говорит Джейк, быстро отвергая предложение.

Мы с Кэмом киваем в знак согласия. Меньше всего мне нужно время на то, чтобы задумываться о том, что нельзя изменить, особенно сейчас.

— Будьте уверены, мы разберемся с этим делом и восстановим справедливость, — говорит Ропер, распрямляя плечи. — Шеф Рэмси заслуживает этого.

Раскаяние захлестывает меня, когда я думаю о том, как это, должно быть, влияет на шефа. За последний год он прошел через ад. Несмотря на безрассудный поступок Деклана, этот ублюдок стоил ему жизни. По моему мнению, справедливости в этом вопросе не будет.

— Идите домой и отдохните, — говорит Кэп, заканчивая разговор и направляясь к двери. — Увидимся завтра, ребята.

Ропер прощально кивает нам, а затем следует за ним из комнаты.

— Ну, это был сильный удар по яйцам, — Кэм прислоняется спиной к столу, его голос тяжелый от гнева.

— Я думаю, Ропер знает больше, чем говорит, — говорит Джейк.

Я должен согласиться, в глазах этого человека есть что-то такое, чем он не делится. Не то, чтобы я удивлен.

— Не хочешь порассуждать за завтраком? — спрашивает Кэм.

Джейк качает головой.

— Не могу. Мне нужно вернуться домой и убедиться, что Чарли уже встала с постели и собирается в школу, — ворчит он, говоря о своей сестре-подростке. — Меньше всего мне нужны звонки от этого проклятого консультанта.

Раньше Чарли была такой милой и невинной, но после смерти их родителей и пожара, который она пережила вместе с ними, девочка превратилась в образец подросткового кошмара, заставляя Джейка драть на себе волосы при каждом удобном случае. Мне жаль этого бедолагу.

Кэм смотрит на меня, но я тоже ухожу, мне нужно сделать остановку перед тем, как отправиться домой, а я ее избегаю.

— Отлично. Как хотите. А я пойду лучше потрахаюсь^[4] и просплю весь день, — говорит он, отталкиваясь от стола. — До скорого.

— До скорого.

Они уходят вместе, а я направляюсь в раздевалку. По дороге я сталкиваюсь с Майки, мальчиком с особыми потребностями, который приходит на эту станцию столько же, сколько я здесь работаю.

Кэп разрешает ему оставаться здесь раз или два в неделю. Он помогает на станции: убирает и закрывает секционные ворота, когда мы уезжаем на вызов. Ему это нравится так же, как и нам. Он — большая часть нашей семьи, человек, которого мы все бережем и уважаем.

— Мой друг, Майки. Я останавливаю его в коридоре и хлопаю по плечу.

— Привет, Остин.

— Не видел тебя с тех пор, как мы вернулись с последнего вызова. Спасибо, что держал оборону, пока нас не было.

Его плечи распрямляются, грудь вздымается от гордости.

— Без проблем.

— Ты направляешься домой?

Он кивает.

— Скоро приедет моя машина.

— Круто. Тогда увидимся на следующей неделе.

— Увидимся.

Я продолжаю идти по коридору, захожу в раздевалку и останавливаюсь, обнаруживая, что Рубин Маркс судорожно ищет что-то в шкафчике Деклана, бормоча себе под нос.

— Эй.

Он испуганно оборачивается.

— Лейтенант, я думал, вы ушли.

— Как раз собирался, — я делаю паузу, оценивая новичка сузившимися глазами. — Все в порядке?

Он прочищает горло.

— Да, нормально.

Я перевожу взгляд на открытый шкафчик, перед которым он стоит.

— Что ты ищешь?

— Просто кое-что, что одолжил Деклану на прошлой неделе. — Выражение его лица проясняется, по нему проскальзывает боль. — Ничего себе, на прошлой неделе. — Он опускается на скамью, его плечи опускаются. — Трудно поверить, что несколько дней назад он был здесь, а теперь его нет.

Я подхожу и сажусь рядом с ним.

— Это трудно принять, не так ли?

Он кивает.

— Действительно трудно.

Смерть Деклана тяжела для всех нас, но особенно для Рубина. Они вместе закончили академию и стали очень хорошими друзьями на станции и вне ее.

— Не могу отделаться от ощущения, что это моя вина. Если бы я не попросил его поменяться со мной сменами… — его слова обрываются, оставляя после себя мрачную тишину.

Рубин должен был быть с нами в ту ночь, но по злому стечению обстоятельств он попросил Деклана подменить его из-за семейного торжества. Я понимаю, почему он чувствует себя виноватым, черт возьми, я и сам чувствую себя виноватым, но никто не знал, чем может обернуться это единственное решение.

— Не делай этого с собой. Ты слышал, что сказал Кэп. Это не на твоей совести.

Он молчит, отказываясь слышать эти слова.

— Это работа, парень. Почитай Деклана за это. Запомни его таким.

Он кивает, но, как и я, знает, что на это потребуется время.

— Может, попросить, чтобы к тебе привели капеллана^[5]?

Он качает головой.

— Нет. Я в порядке. — Подхватывая свою сумку, он встает и закрывает шкафчик Деклана. — Спасибо за беседу, лейтенант. Увидимся на следующей смене.

Не говоря больше ни слова, он уходит.

Я смотрю на шкафчик, стоящий передо мной, и, несмотря на то, что только что дал Рубину ободряющий совет, чувство вины, раздувающееся в моей груди, грозит поглотить меня целиком.

И тогда я решаю уйти. Но, прежде чем отправиться домой, заезжаю к женщине, от которой ушел в ту ночь, к той самой, чьи красивые грустные голубые глаза мучают меня в самые темные ночи.

Зоуи

Утреннее солнце светит многообещающе, когда я выхожу из своего многоквартирного дома с дорожной кружкой в одной руке и сумочкой, висящей на другой. Несмотря на недосып, ощущение тепла на коже вселяет в меня надежду в предстоящий день.