— И что, получилось? — спрашивает он.

— Нет, и сейчас я не уверена, в чем заключается ответ, и найду ли я его вообще. — Поражение звучит в моем голосе так же тяжело, как и в моем сердце. — Ничто в моей жизни больше не имеет смысла, Остин. Мне кажется, что я даже не знаю, кто я такая.

Он протягивает руку через консоль, его пальцы касаются моей влажной щеки.

— Ты и я, малышка Зоуи. Мы имеем смысл.

Его ответ захлестывает меня приливом правды, убежденность в его тоне доводит до конца каждое слово. Я склоняюсь к его прикосновению, ища у него утешения.

— Ты прав, и я очень скучала по тебе всю прошлую неделю. Я не хотела уезжать, но мне было страшно. И до сих пор боюсь.

— Чего?

— Того, что причиню тебе боль. Что я никогда не смогу пройти через это. — Я снова смотрю на него, мое дыхание сбивается от волнения. — Как же мне отпустить ее? — вопрос срывается с моих губ со всхлипом.

В его глазах мелькает сочувствие, а большой палец утирает мои текущие слезы.

— Ты не должна. То, что ее больше нет, Зоуи, не означает, что ты должна перестать ее любить. Эта боль, эта утрата, это просто займет время. И не пройдет в одночасье.

Я закрываю глаза, боясь, что эта боль никогда не исчезнет. Все еще кажется таким сырым и свежим, даже спустя столько дней.

— У меня есть кое-что для тебя.

Мои глаза распахиваются от этого заявления.

Отпустив мою щеку, он залезает на заднее сиденье и достает завернутый подарок, кладя его мне на колени.

— Что это? — спрашиваю я, удивленная этим жестом.

— Открой его.

Я тяну за толстую белую ленту, распутываю ее и оттягиваю каждый уголок. От того, что я открываю, у меня перехватывает дыхание. Гладкая черная камера. Одна из лучших на рынке. Я всегда хотела такую камеру, но никогда не могла себе ее позволить.

Я смотрю на Остина, совершенно теряя дар речи.

— Однажды ты сказала мне, что мечтаешь запечатлеть красоту мира через объектив. Ты сказала, что это дает тебе ощущение цели.

Мое сердце замирает, когда он повторяет все слова, которые я сказала ему на нашем первом свидании.

— Ты отложила эти мечты, чтобы любить свою сестру и дать ей все, что могла. Ты сделала это, Зоуи, а теперь твоя очередь. Найди это чувство снова, найди свою цель.

Я смотрю на камеру своей мечты, видя бесконечные возможности, которые могу запечатлеть.

— И пока ты это делаешь, возьми меня с собой. — Его голос возвращает мой взгляд к нему, когда он снова говорит. — Потому что ты нужна мне так же, как и я тебе. Я хочу всего, что связано с любовью к тебе, даже в самые трудные и печальные времена.

От этих прекрасных слов я перепрыгиваю через консоль и оказываюсь в его объятиях.

— Спасибо, — шепчу я, крепко обнимая его. — Огромное тебе спасибо. Не только за эту камеру, но и за то, что ты рядом со мной, а потому что ты прав, ты мне очень нужен. И я могу быть с тобой столько, сколько захочешь.

Его руки обхватывают меня, уверенные и сильные.

— Навсегда, девочка Зоуи. Вот как долго я хочу тебя.

Эта клятва проникает в мое сердце, скрепляя разбитые осколки.

Его губы касаются моей шеи, нежно целуя, а затем поднимаются выше, его горячее дыхание шепчет на чувствительной коже, пока наши рты не становятся единым целым, сливаясь в жарком блаженстве. Наши стоны смешиваются в голодном дыхании между нами, сердца тянутся друг к другу, и мы ищем уединения в этот момент.

— Остин, — вздыхаю я, потянувшись между нами к его ремню. — Ты мне нужен. Пожалуйста, прямо здесь и сейчас.

Из его горла вырывается рык, он руками проникает под мое платье, оттягивая мои трусики в сторону, в то же самое время, когда я освобождаю его от пут джинсов.

— Возьми меня, детка. Возьми меня всего.

Моя рука прижимается к запотевшему окну, оставляя свой след, когда я опускаюсь на него, глубоко и стремительно. Это соединение меняет жизнь, все в моем разбитом мире вдруг встает на свои места, как стопка разбросанных домино, одно за другим находя свое место, как я нахожу свое.

Впервые после смерти сестры я чувствую тепло.

— Ты чувствуешь это, детка? — стонет Остин, впиваясь пальцами в мои бедра и ощупывая кожу. — Вот здесь, здесь твое место.

Он прав, и я никогда не была так уверена в этом, как в этот момент. И знаю без сомнения, что куда бы я ни пошла дальше, с какой бы болью в сердце ни столкнулась, именно к нему я обращусь.

Именно тут я исцелюсь.

Я прижимаюсь лбом к его лбу, и мои отчаянные слезы скатываются на его лицо, когда он дополняет меня так, как никто другой никогда не мог.

— Не останавливайся, — задыхаюсь я. — Пожалуйста, никогда не останавливайся.

В его взгляде горит решимость, обещание отражается во мне еще до того, как он его произносит.

— Никогда, малышка Зоуи. Мы с тобой навсегда.

Любовь обволакивает мое сердце, заставляя его болеть чуть меньше, чем раньше. Несмотря на то, что ничто и никогда не заполнит пустоту от потери сестры, этот человек предлагает мне убежище, которого я больше нигде не найду. Пока у меня есть он, я всегда буду кому-то принадлежать.

С ним я дома.

Остин

Щелчок выводит меня из глубокого сна. Приоткрываю глаза и вижу перед собой ангела. Светловолосая красавица, закутанная в мою белую простыню, с фотоаппаратом в руках, делающая снимки меня. Женщина, по которой я скучал как сумасшедший всю прошлую неделю.

— Что ты делаешь, малышка Зоуи? — мой голос хриплый, сиплый от сна.

Она отводит камеру от лица, открывая голубые глаза, в которых меньше грусти и больше женщины, в которую я влюбился.

— Я заново открыла для себя любовь к фотографии, — говорит она своим мягким, приятным голосом. — Решила начать с самого лучшего вида из всех.

Мой член возбуждается от ее милой улыбки. Взяв ее за бедра, я приподнимаю ее и усаживаю на себя.

— Тогда тебе следовало бы начать с того, чтобы встать перед зеркалом.

Улыбка, которую я так люблю, появляется на ее губах. Она не полностью скрывает боль в ее глазах, но это уже начало.

— Хорошо, Хоук.

Легкий момент меняется, когда я протягиваю руку вверх, пальцами касаясь ее щеки.

— Как ты себя чувствуешь сегодня утром?

— Лучше, поскольку проснулась рядом с тобой.

От ее ответа гордость переполняет мою грудь.

— Хорошо, потому что именно так ты будешь просыпаться с этого момента.

Ее бровь изгибается идеальной дугой.

— Ты просишь меня переехать к тебе, Хоук, или просто говоришь мне об этом?

— И то, и другое. — Прежде чем она успевает задать вопрос, я продолжаю. — Последняя неделя без тебя была ужасной, Зоуи. Я хочу, чтобы ты лежала в моей постели каждую ночь. Скажи мне, что ты тоже этого хочешь.

— Хочу, — шепчет она. — Я не хочу ничего больше, чем просыпаться с тобой вот так каждое утро.

— Тогда решено. Мы поедем за твоими вещами сегодня попозже.

— Торопишься, да? — поддразнивает она.

Я пожимаю плечами.

— Просто знаю, чего хочу. Нет смысла откладывать.

Это правда. Я никогда не испытывал желания скрепить свою жизнь с кем-то еще, кроме нее.

Выражение ее лица смягчается.

— Я тоже.

— Хорошо. Теперь, когда мы с этим разобрались… — я переворачиваю ее на спину, вызывая у нее смех, когда устраиваюсь между ее сладких бедер. — Давай перейдем к еще более приятным вещам. — Я хватаюсь рукой за простыню между нами и стягиваю ее с тела Зоуи, опуская свои губы к обнаженной коже ее шеи.

Застонав, она наклоняет голову, пальцами обхватывая мои плечи.

— Мне нравится, что ты к этому идешь, Хоук.

— Просто подожди, детка. Ты еще ничего не видела. — Не успеваю я выполнить это обещание, как раздается стук в дверь. Я поднимаю голову и смотрю в ту сторону. Медленно начинаю планировать гибель того, кто находится по ту сторону.

— Что ты хотел сказать? — говорит она, едва сдерживая смех.

Я рычу и крепко целую ее в губы.