Ну а спустя некоторое время свои теперь не такие блёклые серо-голубые глаза открыл и тот самый черноволосый юноша далеко не богатырских статей. Вот только очнувшийся, как только принял сидячее положение и обвел всё вокруг озадаченным взглядом из-под несколько немужественно падающей ему на лицо чёлки чуть длинноватых волос, повел себя не столь эмоционально, как стоило бы ожидать. Парень лишь поёжился от холода камня под собой и озвучил весьма сдержанное, прямо скажем, мнение по поводу увиденного:

— Дилетанты.

****

Недорогой гостиничный номер. Несколько часов спустя.

— ...Двадцать три. Двадцать четыре. Двадцать... пять. Два... двадцать... ше... Проклятье! — прервав счёт, без сил опал на пол более не способный продолжать отжиматься тот самый черноволосый молодой человек из пещеры, чье совсем незагорелое тело, как теперь подтвердилось ещё и на практике, не могло похвастаться удовлетворительной физической формой. А чуть отдышавшись, он продолжил. — Какой же задохлик мне достался-то.

Попытка встать лишь со второго раза увенчалась успехом у ослабшего после непривычных нагрузок странного юноши. Который, как видно, успешно выбрался из той передряги, куда неведомо как попал чуть ране, ну и теперь вот, не так давно вернувшись в номер да приведя себя в порядок, незамедлительно приступил к, а как же без клише, тренировкам. Однако прежде чем продолжить истязать своё не выдерживающее, по его мнению, никакой критики тело, «спортсмен» отвлекся на новостной ролик, который как раз транслировался на экране несколько непривычного, конечно, вида, но телевизора, не иначе. Пусть это вот больше и напоминало настенный коврик весьма приличной такой диагонали.

А с экрана тем временем звучало: «Комиссар Шарст только что заявил корреспонденту нашего канала, что уже опознаны тела, которые, как ранее мы сообщали, были сегодня обнаружены в так называемом Гроте Забвения, то есть в одной из закрытых на реконструкцию секций комплекса древних рукотворных пещер „Великих Драконьих Гор“, что является на всю Длинную Империю известной исторической достопримечательностью нашего славного вольного города Уго́рска, — вещала с экрана бойкая дамочка в лиловом куцеватом пиджачке с широченными лацканами, что обрамляли её видное во всех смыслах декольте. — Как выяснилось, тела принадлежат членам умеренно радикальной группы „Черный Исток“, своей целью заявляющей воскрешение кого-либо из так называемых Первых Повелителей. Что ж, удачи им(ехидно). Следствие продолжается, но по предварительным данным, подкрепленным авторитетным мнением видных психиатров, сектанты, очевидно, переборщили с веществами и покинули наш бренный мир, похоже, избрав свой странный демарш в качестве демонстрационного протеста не иначе как против растущей угрозы окружающей среде. А теперь о погоде...»

Вздохнув и с непонятным, но явно неодобрительным посылом покачав головой, уже отдышавшийся юноша хотел было приступить к подтягиваниям, но в этот момент раздался звонок вызова, более напоминающий ритмичную слащавую песенку какого-нибудь многочисленного девичьего коллектива. Ну а взяв в руку источник шума в виде размером с ладонь овального плоского нечто с определенно сенсорным экраном, парень поднес сие коммуникационное устройство к уху и услышал оттуда раздраженный голос некой девушки:

— Лин А́бель, ты где шляешься? Автобус** отправляется через четверть часа, все собрались, одного тебя нет! Чтоб через пять минут был тут, иначе за свой счет будешь возвращаться в наш, чтоб ему провалиться, славный Ру́бецк из этой вот, уже в край доставшей меня, как вашего, идиоты, старосты, школьной экскурсии, будь она неладна! — а наорав на даже чуть отдалившего «трубку» от уха, получается, одноклассника, эмоциональная девица то ли отвлеклась на кого-то другого, то ли попросту забыла завершить звонок, но принялась костерить кого-то ещё. — Лойц, Фо́гель и Бре́нке всё ещё нет? Да что б вас, неужели так сложно вернуться в назначенное время для переклички перед отбытием! Учитель Ла́нски, учитель Лански, эм, вы что пьяны? О небеса, за что мне это? Махт, помоги занести эту распутную алкоголичку в автобус. Так... Ой, Абель, ты ещё там?

— Да, — невозмутимо ответил парень.

— Так какого ты до сих пор там торчишь? Бегом сюда, урод!

** Некоторые инородные в своем контексте слова, как и меры, и устоявшиеся выражения, и жаргонизмы — буду давать в привычном нам виде, даже если они звучат из уст аборигенов. Это, чтоб не усложнять повествование всякими там пядями с аршинами да гравицапами с транклюкаторами, пусть такое и нанесет некий ущерб атмосферности с колоритом описываемой картины происходящего.

— Никак не привыкну к этим вот, эм, теперешним штучкам, — как только экран погас, высказался вслух по поводу девайса, выходит, никакой не Абель, а занявший тело школьника таки пробудившийся Великий Древний и один из тех самых Первых Повелителей.

Сказав это, он привычно, как это делал прошлый хозяин тела, подзарядил собственной маной смартфон, который, к слову говоря, как и все прочие свои вещи, нашел недалеко от места ритуала. Получается, успешного. Так что вернулся парень вовсе не голышом, а гостиницу свою нашел, всего лишь воспользовавшись вполне доступной, как уже стало понятно, памятью занятого тела.

Но это не все изменения, которые за сегодня претерпел семнадцатилетний старшеклассник Лин Абель, чье сознание было поглощено, а тело досталось его славному предку Ки́ру вон Ги́мсу, жившему за тысячу триста лет до сего момента. Ведь помимо этого где-то глубоко внутри вдруг осознал себя еще и Сергей Сулин, вообще, как мы помним, не из этого мира. Он уже устал кричать, возмущаться, проклинать, взывать к разуму и, в конце концов, умолять смиловаться, ибо его, неведомым образом оказавшегося и теперь заточенного внутри чужого тела, элементарно никто не слышал.

Ну а упорно неслышавший продолжил свои мысли вслух:

— Что ж, пожалуй, стоит поспешить на этот вот автобус. Тело приведу в порядок уже позже. Да и прихваченную из Небытия жертвенную душу стоит пустить на пробуждение былых сил, уже когда перестану быть столь жалким задохликом. Ещё и со столь неразвитой энергетикой, фи(презрительно). Надо же, как тут всё плохо-то с магией стало. Удручает, что её, изначально великое искусство, потомки низвели лишь до состояния рядовой энергии, на которой работают все эти их «штучки». Хотя, бесспорно, впечатляет, что она стала поистине общедоступна и теперь прям повсеместно. Мда.

****

Снова неведомо где. Пока непонятно когда.

— Ай, голова раскалывается.

— Сейчас пройдет, красавица, — уверенным голосом с явственной, но вовсе не злой насмешкой заверил совершенно обнаженную девицу кто-то со стороны. — Звон в ушах скоро прекратится, а зрение вернётся. И да, одежда рядом.

— И-и-и-и-и!!! Извраще-е-енец! — завизжала светловолосая растрёпанная девица, у которой, правда, и смотреть-то не на что. Завопила же она, когда, наконец проморгавшись, поняла, в каком виде.

— Одиннадцатая, — вздохнув, негромко произнес тот же самый голос. Чьим обладателем оказался, пусть и бородатый, но всё ещё молодой человек весьма необычного для новоприбывших вида. Словно из исторического фильма какого-то.

В своем уныло-коричневом плаще-накидке до земли и с медной, похоже, фибулой да в странного вида серой шапке с отворотами он стоял чуть в сторонке от того места, где пришла в себя голосистая девица. Впрочем, не одна она. На где-то двадцатиметровом, с виду гранитном, диске сейчас находились почти три десятка обнаженной молодёжи. И всё это странное сочетание несочетаемого располагалось в антураже поздневесенней, ибо зелень сочная, но уже жарко, умеренно холмистой лесостепи неподалеку от несколько извилистой речки.

— Спокойно, Махт. Тише, не кричи. Да не ори ты, дура! Вон тряпье — прикройся. Эй там, ты кто? И где это мы? — взяла в руки ситуацию, удивительно, но без своих привычных очков всё замечательно теперь видящая староста класса. Она уже успела натянуть через голову уродливо-серый мешок с прорезями для рук и головы, более известный как туника. — А обуви нет?