Она жила в своей съемной квартирке уже несколько лет, еле сводя концы с концами и даже не подозревала, что где-то есть человек, который уже на протяжении многих лет вбивает ее имя в поисковой системе, чтобы проверить, какие новые картины она написала или скульптуры закончила. Она не подозревала, что где-то ее крестный следит за ее творческой жизнью, не подозревала, что однажды он напишет завещание, в которое внесет ее имя, и через несколько лет после этого отойдет в мир иной. Дом к тому моменту уже был в запущенном состоянии – нуждался хотя бы в косметическом ремонте. Да и отмывать слои пыли со стекол, полов, перил и остальных поверхностей пришлось бы долго, поэтому никто этого не делал.

Когда Диана впервые увидела дом, то молний в голове пронеслась мысль: «Я так долго его искала, а теперь он достался мне в наследство от человека, которого я даже не знала». Она действительно долго искала этот дом. Она начала этот бесконечный путь поисков с того момента, как впервые увидела его во сне. Вживую он отличался от постройки из сновидения – размерами, некоторыми цветовыми решениями, отчасти интерьером, – но это определенно был он. Диана окончательно в этом убедилась, когда увидела фонтан на заднем дворе, и ее поразила та же мысль, что и во сне – так странно, что фонтан был установлен на заднем дворе, а не перед домом. Как же долго она ждала его увидеть – дом из сна. Она помешалась на нем окончательно восемь лет назад, когда увидела сон во второй раз, и стала искать его в интернете на сайтах по недвижимости, искала его на улицах городов, которые посетила за эти восемь лет, ведь дом мог быть где угодно, не обязательно в лесу, как во сне. Она искала его в сериалах и кино, на фотографиях фотографов и даже картинах художников. Несколько раз она даже ездила в населенные пункты, находящиеся неподалеку от города, когда ей казалось, что она нашла что-то хоть немного, отдаленно напоминающее постройку из ее сновидения. Все тщетно. Затем она прекратила этим заниматься столь упорно – только лишь несколько раз в год проверяла выборочно сайты недвижимости, ей стало казаться, рано или поздно она найдет его. Но она ошиблась: он сам ее нашел.

Первое время Диана старалась избегать долгого нахождения в этом бездушном зале. Он не страшил ее, напоминал сон, в котором она любила копаться, но был напоминанием провала – она не могла разгадать тайну своего кошмара. Уже третий месяц жила в доме, но ни разу так и не поднялась на лестницу, ведущую в никуда, надо признать, что этого она все же опасалась. Так получилось, что в зал она иногда все же захаживала – хоть и находилась недолго, – а лестницу все же избегала. Третий месяц ее проживания подходил к концу, когда все началось.

Кто-то ударил по невидимым тарелкам хай-хэт, и распахнулись двери, но никто не вошел. По залу бродил ледяной ветер несмотря на то, что на улице не было холодно. Стены, облицованные темным деревом до уровня груди, пустовали уже много лет. Обои пожелтели и мелкие узор на них напоминал жуков, живущих в тишине дома и застывших в ожидание недоброго. Когда-то здесь была жизнь, теперь же веяло неясной прохладной влажностью конца осени и упадком. Дом был выстроен в странном смешении викторианского стиля со стилем модерн. Большую черную лестницу, ведущую на второй этаж главного зала, украшал красный ковер. Теперь, когда он был покрыт слоем пыли, казался не ярким, что делало обстановку не такой диссонирующей, как раньше. Ковра во сне не было. Много чего не было: не было промозглости, не было запаха пыли и плесени, не было оглушающего шума дрожащей листвы за окном.

Зазвучали барабаны шумом из ада. Снова слуховая галлюцинация. Словно мощной волной Диану принесло в главный зал и сразу же волна схлынула. Она не смела ослушаться, да и бесполезно это было, она уже проходила через это, волна все равно вернет ее в зал. Эта неведомая сила – энергия, источник которой до сего момента оставался невидимым, а мотивы ее необъяснимы – с каждым днем становилась все мощнее. Она словно играла с Дианой, и Диана позволяла ей это делать с собой, ложным образом полагая, что ее направляют к ответам. Сначала таинственная сила просто подталкивала ее на шал или два вперед время от времени, когда Диана передвигалась по дому, потом как-то затащила ее в кладовую и захлопнула дверь. Диана так простояла десять минут в темноте, подперев старый комод, при этом не улавливая за дверью ни звука, затем подошла к двери и без труда ее открыла – все это время она могла это сделать. Диана огляделась кругом – ничего нового не заметила. Стены дома определенно что-то знали, но упорно продолжали молчать, впрочем, как всегда. Сила нарастала: стала насильно перетаскивать Диану из комнаты в комнату, иногда толчками, иногда налетала на нее, и словно невидимой стеной сзади толкала ее вперед. В такие моменты она не сопротивлялась, а лишь повиновалась неведомому. Ей казалось, что так ее ведут к чему-то, что-то пытаются ей сказать, к чему-то подтолкнуть. Все это продолжалось до тех пор, пока сила не стала вдруг жестокой. И тут Диана поняла, что эта мистическая сила была, увы, не на ее стороне – она никуда ее не толкала и ни к чему не вела. Сила лишь неспешно забавлялась, играла с ней, как дикий зверь может играть с добычей. Внезапный переход к более жестоким девствам был обусловлен желанием Дианы содействовать ей – силе это не понравилось. Теперь она была готова показать, на что действительно была способна.

Однажды утром Диана встала с постели, надела штаны и хотело было направиться в ванную. Но стоило ей только скупить на холодный деревянный пол в коридоре, как ее швырнули на пол – к стене. Она не успела прийти в себя, как сила подняла ее медленно к потолку, чтобы затем уронить. Впервые Диана испугалась. Любопытство ее, что заставляло ее продолжать жить в доме, в котором творилось что-то тревожащее душу, было устойчиво возрастающим, но даже оно имело меру. Тем временем сила нарастала, увеличивала обороты и свирепела. Она методично изводила Диану, и теперь у последней больше не было воли. Тело ее не слушалось, оно перестало подчиняться и теперь было подвольно монстроподобному духу, что жил в ее доме. И даже когда ее отпускали, волю ей давали не полную – взять и уйти она не могла. Каждый раз, когда Диана подходила к двери, то сразу же отлетала от нее во всех ведомых и неведомых направлениях, с разной силой, мощностью, то повисая в воздухе, то ударяясь головой о противоположную стену. Однажды, сила даже не стала ее подбрасывать, крутить в воздухи и откидывать к стене, Диана рухнула на колени на пол, словно прибитый гвоздь от удара молотка.

Синяки быстро заживали, затем на их смену сразу приходили новые. Но самым страшным ударом для Дианы было внезапно захватившая ее врасплох немота. Уже несколько недель она не говорила – не произнесла ни слова, ни звука. Она не говорила не по своей воле – сила не давала ей. Лицо ее оставалось неизменным – каменно-застывшим, и, если бы она закрыла глаза, то могла показаться спокойной, но ее выдавали глаза. Глаза говорили обо всем. В них скрывался ужас, сочилась боль, таилось отчаяние. Она была заложницей того, к чему так стремилась и не могла ничего с этим поделать. Тем временем, ее новый друг из ближайшей деревни, который косил ей траву раз в две недели, приходил уже несколько раз – она слышала новой гранью действующие на нервы звуки триммера, – затем слышала, как друг ее стучал в дверь не так настойчиво, как она могла предположить он был способен стучать, и уходил. После второго раза он перестал приходить. Теперь ее точно никто не спасет – думала Диана.

Иногда ей все же давали передышки. В такие моменты, она все еще не могла говорить, но могла делать все, что обычно делала до этого, только не могла выйти из дома. Надо сказать, что выйти из дома Диана уже не пыталась, она усвоила урок – кататься по полу, взлетать к потолку и носиться от стены к стене ей больше не хотелось. Ей и так хватало жестоких забав невидимого зверя, которые стали теперь ее ежедневными пытками. Он любил сажать ее на стул в середине пустой комнаты, которую специально отвел для этого, приковывать ее незримыми путами к этому стулу и оставлять так на несколько часов. Она не могла пошевелить ни одним мускулом, лишь глаза кричали от боли и отчаяния. Затем он отпускал ее, и она молча шла в ванную. Но к любым пыткам можно привыкнуть, и тогда они перестают быть сладостным наслаждением. Нужно постоянно что-то изобретать: чем неожиданнее, тем отраднее. Так настала пора, когда сила стала не только толкать Диану, подбрасывать, кидать от стены к стене или лишать мобильности, а использовать ее тело на свое усмотрение. Вот она сама себя душит, вот поставила себе подножку, вот она тащит себя на четвереньках за волосы по полу, а теперь она в неестественной позе лежит на полу. Если бы кто-то увидел Диану в таком состоянии, в танце безумия, то определенно бы решил, что она одержима. Любой, мало-мальски знакомый с этим понятием, моментально был решил, что в нее вселился демон и без изгоняющего беса не обойтись.