Утром в восточной резиденции Леонарда Себулы…
Министр, не спавший всю ночь, был зол больше обычного. На помятой расстёгнутой рубашке виднелись темные следы. Одно его веко наполовину упало на глаз, а противоположная бровь непроизвольно дергалась. Неприлично большое количество выкуренного за эти часы ещё несколько дней будет напоминать о себе болезненным кашлем и жёлтым никотиновым пятном на пальце. Но ничего значимого он так и не смог ни придумать, ни сделать. На электронной почте лежали четыре не открытых письма — копии личных прошений об его отставке, любезно пересланных ему самим председателем. На столе и под ним были разбросаны рапорты об исполнении задания от службы контроля, расшифровки телефонных разговоров с агентом оперативной группы, чьих подчинённых прошлой ночью убили: из следственного изолятора, с трассы у леса, из хранилища амулетов и снова с трассы, факс от командира военной части с коротким, но всеобъемлющим сообщением: "Меня отстранили". Телефон его и вовсе напоминал помойку из сотни бессодержательных сообщений от охраны, прибывшей на экстренный автономный сигнал в дом, откуда бежала пленная оборотень.
Себула был зол. Зол на своих и чужих подчинённых, которые половину суток тупили в лесу, не найдя волка, вломившегося в его дом, и его подельника. Зол на агента, который допустил при своем личном присутствии побег, а потом, попытавшись прилизаться, поехал за аметистовой системой, которая лишь впустую потратила свой заряд, потому что эта светлая мысль не посетила его голову раньше, часов так на восемь. Зол на министров, которые в такой сложный момент решили вдруг учинить разлад в верхах, хотя все проблемы можно было бы решить куда быстрее, имей он полный контроль над всеми внутренними войсками. Зол на девчонку, которую нужно было пристрелить после первого же неудавшегося выводка, на полоумного охранника, который, при всем доступном оружии, умудрился дать разумным тварям уйти, на мага, продавшего свои услуги втридорога за начертание инновационного знака-кольца, которое не остановило никого даже за домом. И он был в бешенстве от одной лишь мысли об оборотне Алексе четвертой ступени, следы которого были на каждом из трёх мест его, Себулы, провалов. Изолятор, трасса и собственный дом — все было запятнано энергией этого пса.
В еловом лесу на возвышенности…
Ожидаемый мною небольшой склон, поросший несколькими елями, оказался многокилометровым диким лесом. Хвойные деревья взмывали на десятки метров, закрывая собой небо. Их свежий дурманящий аромат окутывал, отгоняя все тревожные мысли, затаившиеся во мне и не нашедшие выхода в разговорах. Мама ясности также не внесла: сказала, что я мог бы остаться со старейшинами стаи Одена на правах учителя, а потом, как она найдет мне пристанище в городе, перебраться туда. И если первая часть меня вполне устраивала, то повторять незавидную судьбу брата мне не хотелось. И остаться со стариками и щенками я не мог — был бы обузой, которого они бы сами учили волчьей жизни. Нет, как ни крути, я стал собой в городе и это мой новый дом. Не конкретная социальная квартира, а весь он в своей сути. И хотя тот же Хорс был значительно моложе меня, но даже он больше походил на представителей второго, промежуточного поколения адаптации, чем я сам. Я не мог вернуться в леса. А может просто не хотел…
Мы основали небольшое убежище из нескольких, наспех вырытых, нор, расщелины в склоне и поваленных деревьев. Было даже относительно уютно. Селена с детьми устроилась в самом укромном месте, Миранда таскала им еловые ветки для тепла, а мы, мужчины, планировали добычу пропитания.
— Здесь есть олени, кабаны и всякая мелочь типа зайцев, — докладывал гамма.
— Хорошо-хорошо, — воодушевленно отвечал Оден. — Так, Алекс, Вендиго, на каких ролях вы охотились со своей стаей?
Он сказал это легко и добродушно, но в ответ в глазах брата сверкнул опасный огонёк.
— Я и разведчик, и загонщик, и атакующий. Я руковожу охотой, — проговорил Вендиго, исподлобья глядя на вожака.
— А я не имею особых качеств, — я решил срочно что-то вставить, пока Оден не среагировал на выпад брата. — Но, думаю, могу или в группе загонять, или кого-нибудь не крупного сам словить. Меня только отец учил, но давно и мало, на самом деле.
Вожак, никак не прокомментировав мои слова, неотрывно смотрел на Вендиго. Я понимал, что никто не станет уступать ему место лидера, равно как и мириться со взрывным характером — в охоте не могут сосуществовать для разрозненных руководителя. Бета за спиной Одена покачал головой, взглянув на меня. Сглотнув в горле ком, я хотел было добавить, что по дороге видел сброшенные лосиные рога, но вожак заговорил раньше:
— Я понимаю твои настроения, воин. Но внутренней борьбы не потерплю, — он говорил размеренно, спокойно, но с выраженной сталью в голосе. — Предлагаю вам с братом или дождаться нас с добычей, или идти и самим кого-нибудь забить. Разумеется, пойманная дичь будет поделена по законам всякой стаи.
Дальнейшего обсуждения не последовало. Вендиго поднялся и пошел вверх по склону. Мне ничего не оставалось, как поклониться Одену и поплестись следом за братом. Чувства на душе были самые отвратительные — я ощущал себя безвольным, слабым, ни на что не годящимся щенком девяти месяцев от роду, над чьими потугами поймать мышь раскатисто смеялся отец. Но… в вопросах охоты, как и жизни волка, я ведь таким и остался. А от того становилось ещё более тошно. Мы поднимались к возвышенности в напряжённом молчании, но я уже и так всё понял — Вендиго хотел охотится самостоятельно. Ему и не нужна была помощь, но подсказать про лосиные рога я всё-таки решил. Он лишь сухо ответил, что знает и как раз ведёт нас туда. Дальше я уже ничего не говорил, но, как мог, пытался участвовать: нюхал воздух там, где делал это брат, осматривался вместе с ним, бежал по пятам. Всеми силами показывал, что я тоже хоть что-то могу.
Когда внизу склона показалось озерцо, Вендиго рванул туда с невероятной скоростью, маневрируя между деревьев и перепрыгивая через кусты. Я побежал вслед за ним, ещё плохо представляя, что намереваюсь делать. Там, по колено в воде, стоял лось. Колоссальных размеров животное, пусть и молодое, и без рогов, могло прикончить нас обоих за минуту, даже не напрягаясь. Сильные ноги били точно в грудь, не оставляя второго шанса, но одним его бедром могли прокормиться все одиннадцать голодных волков. Я хотел бы считать, что цель оправдывает риски, но когда брат со шлепком скакнул в озеро, за несколько секунд преодолел расстояние до добычи, тут же вгрызся в бок и оказался погруженным с головой в воду, я уже не был так уверен. Животное отбивалось и мотыляло его из стороны в сторону, становясь на дыбы. Тяжёлые копыта прорывали трясину, а её поверхность покрывались пенящимися всплесками. На теле Вендиго появлялись синяки и ссадины, он барахтался, в попытках вдохнуть, но не отпускал туши. Всё это произошло за доли минуты, когда я только подбегал к эпицентру событий. Лось не обращал на меня ни малейшего внимания, очерчивая круги по воде и не давая брату всплыть или перехватиться. Я наблюдал, решая, с какой стороны подойти. Наверное, в этот миг я выглядел конченной тварью, которая тянула время, пока родную кровь забивал дикий зверь. Но я действительно пытался что-то придумать. Когда я уже готов был выбежать со спины и вгрызаться в переднее копыто, лось с силой отбросил Вендиго и тот оказался на мели. Рыча, волк снова бросился в атаку, разрывая то же место на боку. На мокром песке размылись алые капли крови. Я понимал, что сил его надолго не хватит. Значит медлить больше нельзя.
Я на бегу воплотился человеком. Хотя сделать это было не так просто, как я предполагал, но устоять на ногах смог. Обогнув озеро, стал напротив добычи. Зверь не реагировал. Когда Вендиго разорвал плоть до сухожилий, лось взревел, вкладывая все силы в схватку. Я растерялся, по привычке хотел похлопать себя по карманам, как делал всегда в момент страха. И тут что-то дёрнуло меня. Я закричал не своим голосом, вбегая в воду. Он дернулся и поскакал ко мне на встречу. Пульс тяжёлым стуком отозвался в висках. Казалось, что вокруг не было больше никого, кроме меня и полутонного лося. Как полный дурак я смотрел, как он выходит на мель, волоча за собой Вендиго, рвущего его бедро сильными клыками, я попятился, продолжая смотреть на то, как зверь прорывается через кусты, размазживая раковину улитки, как не сводит с меня взгляда. Я был настолько очарован этой смертоносной картиной, что когда копыто взмылось в воздух, был готов и дальше стоять как вкопанный, принимая свою глупую смерть. Но инстинкт сработал раньше — я воплотился, стал на четыре лапы и покрылся черной жёсткой шерстью. Проскочив под грудиной лося, вгрызся в живот, встретившись взглядом с братом. Я знал, что это принесет нам победу. Даже не знал, чувствовал, будто всю жизнь так делал. На суше у нас было больше преимуществ. Грузное тело начало вырываться, выбрасывая вперёд длинные ноги. Я увидел, как Вендиго сорвался сгруппировавшись и отбежал в сторону. Он рычал и ещё больше пугал зверя, как пугал бы его всякий волк. От хаотичных движений добычи, я, вспарывая зубами толстую кожу, скатился прямо под копыта. В этот миг брат со всей силы налетел на лося. Ноги того подкосились, а когда я сам, повинуясь одному лишь внутреннему импульсу, вгрызся в его шею, мы втроём оказались на земле. Лось ещё порывался встать, но его алая кровь быстро растекалась по песку. Охота была окончена.
