Затем брат замолчал, тяжело дыша. Вендиго почувствовал те незримые изменения, что произошли с ним после этой речи. Послышался тихий протяжный вой и после старейшины дали свой ответ:

"Смотря уверенно страху в глаза,

Ты не вой, не проси, не спеши.

Когда луна вновь станет черна,

Соединятся в миг нити души."

Их голоса сплелись в единое целое, а слова лились, словно сверкающие нити, окутывая сердце каждого, кто их слышал. Вендиго замер, смотря на Алекса. Это послание дано брату, он должен был его осознать. Но оборотню казалось, что он уже всё понял.

В исторической части города…

Разговор за стенкой был долгим и напряжённым. Иногда доносились неразборчивые выкрики, но Арес старался не думать о том, что дядя так хотел сказать отцу. Виктория, поковырявшись вилкой в блюде, в итоге съела один только рис. Оставшись наедине, без необходимости бежать и спасаться, у них вдруг пропали все вопросы друг к другу. Ни один не решался нарушить вязкую, давящую тишину, смотря на мельтишащие кадры на экране. Наконец, альфа повернулся и, взяв ее руку в свою, сказал:

— Я не могу даже представить, как тебе было больно и страшно. Но теперь все будет иначе. Я найду способ.

Девушка сначала кивнула, а потом, борясь с подступающими слезами, замотала головой, впиваясь ногтями в его ладонь.

— Ты видел их? — дрожащим голосом спросила она.

— Да.

— Они в порядке? Они смогут жить?

— Наверное… — подумав ответил он.

— Я поступила неправильно, бросив их, — прошептала она, убирая руку и закрывая лицо. — Я должна была хотя бы попытаться. Хотя бы сказать тебе, чтобы ты меня, дуру безмозглую, вразумил там, — она сглотнула ком в горле и отчеканила, не поднимая взгляда. — Я думала, что смогла убедить себя в том, что иного выхода нет. Что спастись можно только самой, только бросив их. Но теперь я не уверена в этом. Не уверена, что имела право бежать без них.

Арес не нашелся что на это ответить. Дверь кухни скрипнула и в гостиную вошёл отец.

— Я уеду. Во всем слушайтесь Армана и носите это с собой.

Он протянул сыну маленький кожаный мешочек, в котором, с характерным стуком, перекатывались минералы. На Викторию Брут даже не посмотрел.

Услышав послание старейшин, я несколько растерялся. Конечно, и раньше я слышал предсказания отца, но они были адресованы другим и те в миг всё понимали. А я, прокручивая в голове строчку за строчкой, осознал лишь то, что все решился в новолуние, когда светила не видно и когда Богиня на всю ночь закроет глаза, позволяя нам совершать свои ошибки и свои геройства без наказания судьбы. У меня оставалось две недели и это пугало, но, с другой стороны, а зачем мне больше? Раз уж собрался умирать на амбразуре, то нечего из себя великого стратега строить, чьи планы столь запутаны и глобальны, что не уложатся в заданный срок. Вынырнув из омута не самых жизнерадостных мыслей, я поклонился старейшинам Найлу, Деви и Ронену и ушел к остальным вглубь пещеры. В сумерках мы выдвинулись в город.

В восточной резиденции Леонарда Себулы…

Вернувшись из офиса федеральной службы контроля, министр смог полностью вернуть себе самообладание. Теперь, и если его с позором отстранят, и если все останется как раньше, он был прикрыт со всех сторон. Несколько мелких групп уже занимались изолятором: снимали энергетический след и восстанавливали путь организатора побега, другие орудовали на месте аварии, третьи — в доме. Охрана собиралась перевезти подопытных щенков, но больше этот материал был ему не нужен. Ведь то задание, которое он оставил для проштрафившегося агента было особым и важным лично для него: готовилось массовое мероприятие для всех оборотней города, на котором он бы и испробовал свою последнюю разработку. И как только закончатся все приготовления, будет не только навсегда решена проблема "разумных существ", но и достигнута главная цель его последних семи лет жизни.

Себула был в предвкушении. Выходя из машины, он чуть ли не подпрыгивал и, казалось, даже в несколько раз превышенная норма спирта в крови, не мешала ему строить и воплощать в жизнь планы. Войдя в свой кабинет, он с привычным щелчком уронил рамку с семейной фотографией на стол, зная, что все равно её поднимет. Со входящими письмами разобрался быстро: ещё два прошения об его отставке, отчёты с мест работы его людей и ссылка на сайт благотворительного центра "Лапа в руке". Любители недолюдей опять трубили про пытки в тюрьмах и про зелёные лужайки, на которых теперь сбежавшие преступники будут вдоволь пастись. "Пока не скукожатся от амулетов" — добавил про себя министр. Его взгляд раз за разом натыкался на одну и ту же иконку, всплывающую все выше при удалении входящих. "Капсула времени от семьи Себулы для семьи Себулы". Глубокая морщина пролегла на его лбу, но он так и не решился нажать на вкладку. Как и вчера, как и все последние месяцы после несвершившегося десятого дня рождения его дочери — Долорес. Хлопнув крышкой ноутбука, он встал и, не глядя, поднял фоторамку. Его веселье было утоплено тяжёлыми воспоминаниями и должно было всплыть заново в очередной бутылке алкоголя.

В исторической части города…

Отец уехал, дядя, закрыв свою спальню, тоже, Арес ходил из стороны в сторону, чем изрядно отвлекал Викторию, которая, в кой-то веке, притронулась к мясной капсуле.

— Это сублимат, — буркнул альфа. — Одна двадцатая, если не меньше, от теленка и вообще без адреналина.

— Это ваше детское питание?

— Такое выдают только с третьей ступени, но, по сути, только щенкам и сгодится.

— Странно, — девушка покрутила в руках пустую оболочку. — Я из нижнего шкафчика взяла, там таких целые запасы.

Арес дернулся, будто влетев в невидимую стену, и пристально посмотрел на Викторию. Затем, упав на колени перед кухонным гарнитуром, открыл указанную дверцу и вытащил оттуда большую коробку во всё пространство полки. Цельные блистеры, аккуратно перемотанные резинками, заполняли собой в несколько десятков слоев дно, сверху — наваленные в кучу, вырезанные ячейками, квадраты капсул, несколько подписанных банок и детский блокнот с огрызком карандаша в спирали. Оборотень открыл его на случайной странице и увидел мелкие надписи с именованием сублимата, числом упаковок и датами. Практически до конца все было исписано, а последним указанным числом было вчерашнее.

— Откуда? — прошептал волк.

— Так вам же выдают, как я поняла, — ответила с набитым ртом Виктория.

— Арман — предатель, нелегал, — Арес подскочил и развернулся к возлюбленной. — Пока мать и отец вели нас из горящих лесов, он обустраивал свою жизнь как обычный человек. Квартиру купил, — он пнул ножку стула. — Вероятно, машину, — следующий удар достался дверце шкафчика. — Халатик с вышивкой…

Прежде чем он ударил кулаком по столу, девушка обвила его шею руками, вжавшись во, вздымающуюся от злобы, грудь оборотня. Он шумно выдохнул, запрокинув голову, и погладил ее по спине.

— Прости.

— Я уверена, что у твоего дяди есть тайны, не только от людей, но и ото всех, — она отодвинулась и заглянула в его, все ещё пульсирующие жёлтым, глаза. — Но от того, что мы сейчас себе напридумываем, ничего не изменится.

Арес в ответ лишь кивнул. Остаток дня они провели перед телевизором. Волк умел им пользоваться, как и компьютером и даже такой диковинкой, как принтер. Во время допросов его нередко просили присутствовать, а многоуважаемым следователям не пристало самим нажимать кнопки, чтобы продемонстрировать фото и видеодоказательства. Разговоры оборотней были до комичности будничными: погода, внешность актрис, плохая планировка. Никто не хотел переступать ту грань, за которой все ещё жил страх и боль. Но всё-таки пришлось, когда на пороге появился Арман.

В пещере за городом…

Когда солнце клонилось к закату, наши пути со стаей Одена разошлись. Со всеми, кроме Деви. Старая волчица выслушала план мамы о том, чтобы оставить меня в каморке шахты лифта, как и брата, и ответила: "Твоему мальчику уготована великая судьба. Богиня не ошибается. Не стоит препятствовать переменам, нужно их благословлять". Миранда нехотя согласилась и вот, мы бежали вчетвером по знакомому еловому лесу, по холмам и в небе уже проступал засвет города. На расстоянии пары километров до посадки, оборотень сделала крюк и повела нас к свалке.