* ППД — пункт постоянной дислокации

11 октября 2021 года Новосибирская обл.

Девчонка подняла на меня странно сухие глаза, что-то неразборчиво курлыкнула и снова выкинула вперед свою худенькую лапку. Ну твою мать! Опять у нее истерика! Я все понимаю — непреходящее состояние стресса, да еще на фоне совсем недавней тихой и мирной жизни, но сколько можно-то? Я же сказал, что как будет возможность — устрою ей сеанс психотерапии, не может потерпеть что ли?

В последний момент остановил свою уже замахнувшуюся руку. Причем, показалось, что она, рука то есть, начала замах сама, без моего участия. И тут же поймал себя на мысли, что не хочу останавливаться. Безмерно хотелось претворить в жизнь снова тот самый, исторически проверенный, метод успокоения истерик — хороший отеческий лещ. Но было чувство, что одного будет мало и безумно тянуло начать и не останавливаться.

На какое-то время завис, лишь уворачиваясь от неумелых ударов Ксюши. Внутренняя борьба закончилась победой трезвой части разума — я опустил руки, скользнул к девчонке, крепко обнял ее и зашептал ей в макушку что-то малопонятное. но успокоительное и примирительное. Да-да, я все еще не отказываюсь от своих слов про леща, но тот метод тоже подходит не всегда. Тем более, к девушкам. Но трясущиеся от бешенства руки все еще жили своей жизнью.

Секретарша еще какое-то время подрыгалась у меня в руках, пытаясь вырваться, но все же успокоилась и тихо разревелась, активно пуская слезы (надеюсь, что это они) куда-то в район моей груди. Я побаюкал ее в руках еще с полминуты, потом отодвинулся и так же негромко прошептал на ухо:

— Ксюх, отойди на пару минут назад по дорожке, я тут сейчас кое-что доделаю и подберу тебя, хорошо? — и вроде даже голосом не выдал, что у меня сейчас бурлило внутри.

Кажется, она меня услышала, но или поняла не так, или наоборот, так. Девушка еще глубже воткнулась мне в грудь своей мордашкой и уже сама обняла меня. Блин, ну правда, надо как-то с ней поговорить, успокоить. Я, конечно, тот еще психолог (а если между нами — и человек я не самый лучший), но каким-то азам учили, да и опыт есть работы с людьми. Посмотрел на свои руки, которые сами сжимались в какое-то корявое подобие кулаков, и подумал, что мне и самому бы не помешал психолог…

Все же кое-как отлепился от секретарши, придерживая ее на вытянутых руках, наклонился к зареванному и ставшему уже не таким красивым лицу и сказал, заглядывая в глаза:

— Нам, правда, надо торопиться. Бог знает, как далеко отсюда часть, если слышали выстрелы — могли и выслать сюда кого, а нам это вот вообще ни к чему. Поэтому давай, шагом марш по направлению прямо, скоро догоню. Не успеешь соскучиться — и залихватски подмигнул. Ну, или мне показалось, что залихватски.

— Ты их всех убешь? — Тихо прошелестела Ксюша, не поднимая глаз от земли.

Что-то внутри меня кричало: “ДА! Да, и каждый будет умирать не лучше, чем сраный Феоктист!”, но я сдержался.

— Такая игра, золотце. Тут или ты жрешь всех или тебя — покачал головой я.

— Но они же ничего нам не сделали? И они военные, с ними безопасно было бы — зареванная мордашка наконец подняла на меня глаза — Или тот офицер был прав? И ты, правда, наемник из этой, как там оно называлось?

— Маленькая, я тебе клянусь, что это неправда — тут я был откровенен. Не люблю врать без необходимости. — Когда мы отсюда уберемся, обещаю, расскажу тебе, что смогу. А сейчас беги, ибо если ребятки очнутся, они-то точно ни на секунду не задумаются и пристрелял нас обоих за милую душу.

Под конец чуток скрежетнул зубами — сдерживать рвущуюся наружу лютую злость становилось все сложнее.

— Но Кирилл — тут она заглянула мне в глаза и, кажется, что-то увидела — Ой. Давай все же просто уедем и…

Договорить я ей не дал. Уже не сдерживаясь, толкнул ее в нужную сторону и придал ускорения неслабым шлепком пониже спины. Девчонка обернулась, явно собираясь что-то сказать, но снова посмотрела мне в глаза и молча пошагала по дороге. Ну и слава Зевсу, а мне еще дела предстоят. И тут я не буду сдерживаться.

Тихий шепоток в голове что-то вякнул про то, что эти вояки и правда ничего особо плохого нам не сделали, и девчонка в чем-то права, но кто б его слушал… Я точно знал — свои хвосты надо всегда подчищать. Даже если капитан ни с кем ничем не делился, в чем я сомневаюсь, он в любом случае лишний. Остальные, может, и не при делах, но оставлять их сейчас — бред. Они знают многовато, для того, чтобы жить. А если вдруг случилось чудо, и капитан никому не сказал обо мне — то и подавно.

Некстати вспомнились все те скользкие ухмылки, шутки и взгляды, которые сопровождающие бросали на Ксюшу. А еще досмотр ее же прям передо мной, и досмотр был излишне пристальный. А еще как невежливо меня усаживали. И как Террано отжали, откровенно говоря. А еще…

Понял, что стою на одном колене над тем солдатом, что ехал справа от меня и сейчас лежал, неуклюже перекрутившись. Стою и примеряюсь как буду его резать, причем начать я (я ли?) решил с ушей, одно из которых было зажато у меня в левой руке. Мысленно надавал себе по щекам и быстро и без затей свернул ему шею, еле сдерживаясь, чтобы не перерезать горло — ей-Богу, руки буквально чесались. Но нельзя, он же всю машину кровищей зальет. Потом подошел к капитану, проверил — жив, чертяка! — коротким тычком в шею продлил его сон еще на час-полтора и связал ему его же ремнем руки, а ремнем предыдущего покойника — ноги. Смерчем пролетел вокруг машины, собирая все полезное, затем проконтролировал все трупы выстрелом в голову и усадил их на заднее сиденье (предварительно накрытое их же бушлатами, ибо мне еще пилить в этом салоне Бог знает сколько), туда же капитана, снял надоевшие наручники со второй руки и рванул назад. А то утопает сейчас куда-нибудь горе мое…

Ксюша предсказуемо долго верещала и ни в какую не хотела садиться в машину с покойниками. И даже то, что сейчас тут поровну живых и не живых ее не убедило почему-то. А с ней так и вовсе перевес был бы на нашей стороне. Лишь когда я плюнул на уговоры и пошел в машину, твердо уверенный, что уеду без нее, бросила мне в спину:

— Ты вообще человек? Как ты можешь быть таким бессердечным??? — Не дождалась ответа и все же проследовала в машину.

С места я рванул, как никогда до этого. В текущей ситуации, соседство с военной частью — это бомба с часовым механизмом, даже если никто и не слышал выстрелов, то все равно кто-то куда-то поедет, а тут мы. Ну их всех к лешему. Я рожден почти в лесу, туда я и сейчас поеду….

Следующие полтора часа я усиленно углублялся в лес, в направлении на юго-восток, находя совсем уж еле заметные тропинки. Благо, Террано пер аки танк и на вполне приличной скорости. Не надо быть гением, чтобы понять, что мы оставляем за собой следы, по которым выйти на нас будет не так сложно, и тут скорость была важнее всего — если за нами поедут на УАЗиках, то на такой скорости они себе все языки пооткусывают, как минимум. А БТРы по ширине не везде пролезут, мне порой приходилось буквально втискиваться между деревьев.

Все это время я пытался понять, что со мной происходит и как с этим бороться, благо, секретарша сидела молча, даже не смотрела в мою сторону. Что за скачки жестокости и кровожадности? Припомнилось и с какой радостью я прострелил коленку тому дураку возле Патриота, и безумное желание вырезать всю деревню староверов, и тот момент, когда я дуром бросился на своих тюремщиков, хотя понимал всю бесперспективность мероприятия. И вот последняя стычка. Ну, для вояк последняя. Хехе. А еще вспомнил, как хотел пристрелить ту бухгалтершу в Векторе. Хорошо, что хоть с ней сдержался. И что ещё деревушку не сжег, как хотел. Откровенно, я был почти уверен, что и сейчас мог обойтись без двухсотых, навыков бы хватило, чтобы всех сопровождающих просто вырубить, но тут опять не мог сдержаться. Как и тогда у староверов, но хотя бы с лучшим для меня исходом.