— А почему не три? — показалась странным Левину такая дискриминация.

— А это нашему завхозу и не дали. Ему буквально полгода назад и так новую квартиру выдали.

Приехали на стадион урожайники после обеда. Стадион не большой. И это хоккейный стадион, а борцам выделили пошарпанный пристрой — манеж. Там из баскетбольной площадки сделали зал борцовский. Сам чемпионат пройдёт в большом манеже в субботу, а во вторник — сегодня тренируются, приехавшие уже самбисты, на трёх коврах в этом баскетбольном зале. Основная масса самбистов начнёт прибывать в среду, а сегодня кроме «крестьян» никого ещё не было.

Левин как следует размялся и стал отрабатывать приёмы в паре с Сергеем Масловым, что будет выступать за их команду в весе до 82 кг. Маслов был из Кургана, и раз Левин его в прошлой жизни не знал, а боролся он именно в его весе, то, выходит, никаких особых вершин Сергей не взял. Что Владимир Ильич сразу и почувствовал. Парень и физически не самый богатырский богатырь, и приёмов в арсенале не лишку. Да и те редко чисто у Маслова получаются. С таким набором коряг он просто не может никуда пробиться. Вероятность, что курганец вылетит за первые два круга близка к ста процентам.

— Чего тот мужик на меня пялится? — проведя очередной бросок через плечо с колен, шепнул Маслов Костику, кивнув на второй этаж, или точнее балкон спортзала.

Левин и сам взгляд этого хлопчика в полушубке милицейском заметил. Погон не было на плечах у товарища, и шапка была из собаки пошита, на ногах валенки, так что вряд ли это был милиционер. Мало ли где в СССР можно взять чёрный полушубок. Они продолжили отрабатывать приёмы, Левин на какое-то время забыл про человека на балконе, а когда взглянул туда минут через десять, то опять столкнулся взглядом с полушубковым товарищем. Так ещё тот и отвёл сразу взгляд и даже отшагнул от перил, в тени скрывшись.

Владимиру Ильичу это совсем уж не понравилось, и он стал поглядывать на балкон украдкой, стараясь это проделать во время броска или падения. Вскоре сомнения рассеялись полностью — этот человек наблюдал либо за Масловым, либо за Квасиным. Ещё несколько дней назад Владимир Ильич и не подумал бы волноваться. Никак не заподозрить в нём попаданца. Ну, разве талантов многовато для одного человека, но кто их выпускников МГИМО знает. Туда простые люди не попадают, а этот ещё и большую часть жизни провёл за границами нашей великой Родины. Сейчас другое дело. Сейчас есть его Дюймовочка, которая сожгла трёх человек. И, что самое паршивое, тётку эту крикливо-вороватую на глазах чуть не сотни человек.

Могли на Анну Абрамову выйти? Он что мог, сделал. Если всё же предположить, что на Марьяну как-то вышли, то задуманный сегодня вечером междугородний звонок в Гольево делать нельзя. Этим он только может и Дюймовочку и себя выдать.

Тренировка закончилась и нужно было выдвигаться на ужин. Левин же так и не решил, что делать с ментом, уверен не был, что это человек из органов и ментом обозвал про себя того за полушубок.

Помывшись в еле тёплом душе и одевшись, Владимир Ильич вышел на ступеньки, что вели вниз к дороге и автобусной остановке и, разговаривая с другими членами сборной «Урожая», косился по сторонам. Чёрный полушубок маячил за тополем у забора, как раз на пути к автобусной остановке. И тут Владимира Ильича как прояснило. Он же может попробовать вывести товарища из игры. Специально проклясть кого-то у него ещё не получалось. Это выходило само, когда он сильно злился. А чего? Подходящая ситуация. Он переживает за Марьяну и должен злиться на этого мужика в чёрном полушубке.

Оставалось придумать какое именно проклятие на шпика этого наслать. Сначала хотел, как на матросика в Гольево: «Чтоб у вас повылазило». Тогда эти двое чирьями покрылись, и если это повторится, то следить за ним мент не сможет. Но поразмыслив немного Владимир Ильич передумал. А ну как в КГБ сложат эти два случая. Вывод потом правильный сделают. Нет, нужно что-то новое придумать.

Они уже шли по плохо почищенной дороге к остановке, а Левин всё не мог придумать, чего бы такое наслать на шпика. И тут живот заурчал с голодухи, подсказав.

— Чтоб тебе отравиться пирожком, — зыркнул Костик на притаившегося за тополем шпика и представив, что из-за него могут выйти на Марьяну в самом деле разозлился, — Крекс, фекс, пекс.

Событие девятнадцатое

Если рассмотришь достаточно лиц, то обязательно найдёшь то, которое ищешь.

«Тайна в их глазах»

Это было уже четвёртое совещание в кабинете заместителя начальника 18-го отделения 1-го отдела 9-го управления КГБ генерал-майора Владимира Тимофеевича Медведева и в том же составе. Почти. Одного человека не хватало. Именно о нём сразу и зашёл разговор.

— Докладывай, майор, что там с твоим капитаном Селивёрстовым? — Медведев встал открыл форточку и остался рядом с ней, закурил.

— Жив, товарищ генерал. Откачали. Врачи говорят, что повезло, так как рядом с больницей эта столовая. Ещё бы несколько минут и спасти не удалось.

— Это я и без тебя, Афонин, знаю, ты по делу говори.

— Острое пищевое отравление.

— Чем? Что ел, выяснили? — генерал попытался выдуть колечки, но не получилось. Он застеснялся своего ребячества и затушил сигарету в стоящую на подоконнике мраморную квадратную пепельницу.

— Выясняем. Местные оперативники и санэпидемстанция взяли пробы со всех блюд.

— Зачем?

— Очень странное отравление, товарищ генерал. Кроме Андрея Селивёрстова никто не отравился. Словно ему подсунули яду какого.

— Бред какой. Это не средние века и в Рыбинске Медичи не живут. Но согласен, если из тысячи людей, за день посетивших столовую, отравляется только командированный туда капитан Селивёрстов, то вопрос напрашивается.

— Так точно, товарищ генерал. Разбираются люди.

— Капитан в сознание?

— Никак нет. В медикаментозной коме. Очень слаб. Выведут врачи завтра.

— Подождём, держите меня в курсе.

— Послать туда другого человека, чтобы наблюдать за Квасиным? — чуть наклонив голову, поморщился Афонин, глядя вопросительно на Медведева. Людей катастрофически не хватало.

— Чем этот вундеркинд занимался, успел что-то нарыть Селивёрстов?

— Звонил один раз. Наблюдал за тренировкой. Ничего необычного.

— И бог с ним пока. Там же вокруг него не вертится эта дивчина в жёлтой куртке. Поставьте на прослушку телефон гостиницы и достаточно. Ну, и пусть местные оперативники сходят на чемпионат. Поболеют за Динамо и присмотрят за объектом.

— Есть.

— Всё у тебя? А стоп, что по Абрамовой?

— Пока ничего существенного, товарищ генерал. В детдоме взяли фотографию, но там она девочка с косичками и тоже маленькая фотка, и чёрно-белая. Показали кассирше. Не опознала. Воспитатели характеризуют Анну Абрамову, как серую мышку, которая слово боится сказать. Её там обижали сверстницы в детском доме, воспитателям приходилось вставать на её защиту. Сомнения у меня появились, может ли человек с таким характером в магазине на глазах у сотни человек вступить в пререкания с продавщицей, да ещё и обвинить её в обвешивании?

— Найдём её и у самой спросим. Что по ПТУ, где она на швею училась? — Заглянул в листок из синей папки Медведев.

— Там та же фотография, что и в медучилище на личном деле. Видимо в ателье с запасом заказала и ими пользовалась.

— Нда. Запасливая. А выпускных нет фотографий?

— Как не быть. Вот, — Афонин вынул из папки большую фотографию с овалами выпускниц. А нет, выпускников. Один парень как-то затесался.

— Абрамова? Ага. Вот. Да. Чудны дела твои господи. Это же не она⁈

— Так точно товарищ генерал. Перепутали в фотоателье. Нет других фотографий из ПТУ.

— Дебилизм какой. Ну, бардак, он и в Африке бардак. Что с её поисками?

— Пока ничего. Как под землю провалилась.

— Есть ещё что?

— Есть, товарищ генерал. В тот день был пожар в Черемушках. Горели контейнеры с мусором. Потушили люди сами быстро закидали снегом. Мимо как раз шёл участковый Аркадьев. Старший лейтенант. Он сегодня позвонил по ориентировке на девушку в жёлтой куртке.