24 февраля, на следующий день, Марьяна утром убежала на работу, а Левин сидел в номере и из заметок, что ему передал Евгений Мартынов о своих пребываниях в разных городах и разных гостиницах пытался, составить весёлый рассказ. Выходила жалоба, а не рассказ… пока он не вспомнил рассказ или, точнее, миниатюру Задорнова, про то, как на западе спят в гостиницах под одеялом, которое заправлено с обеих сторон между матрасом и коробом кровати. Таких кроватей ещё в стране нет. Не додумались до такой простой вещи. Но Костик Квасин ведь был и Боливии и на Кубе. Нет. Куба — это святое. Там друзья, а вот посмеяться над боливийцами проклятыми — почему нет. Там Че Гевару предали. Пришлось, правда, в начале рассказа описывать, как эти кровати в виде короба устроены. Даже мысля мелькнула, предложить Николаю Петровичу — директора колхоза «Завет Ильича», выйти на какую-нибудь мебельную фабрику и организовать совместный выпуск таких кроватей. Почему нет. Они нам мебельные щиты и фурнитуру, а мы им сумки и колбасу. А потом через их магазины продавать… Или как сейчас устроена торговля мебелью? Вопрос.

— Разреши? — в дверь стукнули и она сразу открылась, никто ответа ждать не стал.

На пороге стоял их участковый сельский капитан Краснов и незнакомый Костику человек с бульдожьим таким подбородком.

— Входите, — Левин отодвинул от себя тетрадку с незаконченным рассказом и встал, кивнув головой вошедшим, то ли здороваясь, то ли приглашая войти в номер. Люди были без верхней одежды, разделись видимо в вестибюле. На Краснове был серый милицейский мундир, а дядька с бульдожьей челюстью и светлыми, едва голубыми глазами, был в коричневом свитере и джинсах.

— Поздравить тебя можно? — Валентина Сергеевича Владимир Ильич знал хорошо, он иногда заходил к ним в спортзал, «вспомнить молодость» потренироваться в паре с Серёгиным. Вспоминать ему многое надо, приёмы получались корявые и медленно всё. Левин участковому даже показал парочку нормальных приёмов из боевого самбо, вдруг пригодится при задержании преступников. В последнее время их и отрабатывали, понравилось капитану.

— Так себе, хотел золото, получил серебро, но это позволило стать членом сборной. Могу на Чемпионат мира поехать, — решил похвастаться Владимир Ильич, не от словоохотливости, время тянул, чтобы понять, кто пришёл с участковым, и как себя вести.

— Лиха беда начало, — капитан хлопнул Костика по плечу и мотнул головой в сторону бульдожьего мужика, разглядывающего обстановку гостиничного номера, — Это — Пётр Тихонович Сухой — сотрудник КГБ СССР, подполковник государственной безопасности.

Подполковник отвлёкся от созерцания медалек и грамот, успевших скопиться у Квасина, и протянул руку, — Можно просто Пётр Тихонович.

— Квасин Константин Олегович, — так-то Левин испугался, предчувствовал, что встреча неизбежна, но что вот так быстро доберутся, не ожидал. Странно, что без всякой группы захвата… Хотя, может она с автоматами наголо в коридоре ожидает команды на штурм.

— Знаю. Рад знакомству. Все твои рассказы и в Юности, и в Крокодиле прочёл и даже все письма, что ты в Линейный отдел отправил. Молодец. Был бы сотрудником правоохранительных органов положена была бы медаль за поимку особо опасных преступников. Называется: «Медаль за охрану общественного порядка». С помощью твоих писем одиннадцать преступников удалось задержать, так за тремя убийства числятся. Во Всесоюзном розыске были.

— Это же не я, это все граждане…

— Не прибедняйся, Константин. Ты организовал и вовремя отправил письма. Кстати, о розыске… Давай-ка мы капитана отпустим и поговорим. Чайком угостишь?

— Попробую.

— Вот и хорошо. Спасибо товарищ капитан, дальше я сам. Думаю, через часик буду у вас. Еще один вопросик порешаем. Свободны пока, — вежливый добродушный тон и тембр голоса категорически не вязался с внешностью подполковника. Рычать должен. А тут такой приятный баритон.

Левин включил электрочайник и заглянул в заварочный чайничек. Он был полон нифелей, недавно последнюю заварку сам же вылил в кружку, вспомнил Костик.

— Может кофе? Бразильский. В «Березке» купил.

— Не откажусь, во и печеньки есть, и мёд. Роскошно живёшь. Да, не красней, я в курсе, кто у тебя родители. Давай кофе.

Сидели молча, напиток был стоградусный и обжигаться не спешили. Подполковник пока соскабливал печенькой чуть засахарившейся мёд в розетке.

— Костя, а ты Анну Абрамову знаешь?

Ну, вот и приплыли. Пожелать сейчас КГБшнику захлебнуться кофе? А если в коридоре и правда группа захвата? Есть или не есть вот в чём вопрос? И куда труп девать? Шутка.

— Анну Авакумову, может. У нас в группе училась. Красивая.

— Красивая?

— Ну да, я-то пацан, а она первая красавица курса. Но пару раз под ручку гуляли.

— Нет. Абрамову? Тебя с ней, вроде, видели. Она ещё в жёлтой куртке была.

— Тогда точно Авакумова. У неё жёлтая куртка, — и это было правдой. Буквально пару недель назад с ней у школы своей столкнулся, на улице скользко было, девушка поскользнулась, шагнув к Квасину, и Владимир Ильич её под руку подхватил и провёл до трамвая. Вот! Штирлиц так и выкрутился со своими чемоданами. Добрые дела всегда помогут.

— Авакумова, говоришь? Жаль. Мы тут потеряшку одну ищем. Но у неё Абрамова фамилия. Жаль, — подполковник отхлебнул небольшой глоток, — Вкусно, как они умудряются так делать? Наш кислый и не ароматный. И индийский мне на днях достали, тоже так себе. Умеют проклятые капиталисты.

— Угу. Так опыт. Они сколько лет этим занимаются.

— Ну да, ну да. Константин, тут мнение есть у моего руководства — попробовать тебя в нашей организации. Ты как, не хочешь в КГБ работать?

— Ни хрена себе! Ой, простите.

Добрый день уважаемые читатели.

Книга приближается к экватору, кому понравилось, нажимайте на сердечки. А то их совсем мало. Награды тоже приветствуются.

С уважением. Андрей Шопперт.

Событие тридцать восьмое

Если хуже быть не может, значит можно смело надеется на лучшее.

Ольга Громыко

— И это всё? Издеваетесь? Двое суток искали… Искали? Мать перемать! Половину Москвы и весь Красногорск поставили на уши, и вот эта отписка? А на работу вы зачем ходите? Я вот тут… Вот сидя на этом самом месте поделился с вами новостью, мать вашу, что мне, а значит, и вам дали на самом верху три дня на расследование тройного убийства… Было такое? Молчание знак согласия? Или чего вы все красноречиво тут молчите? Вообще ничего, вот какой вывод получается из всей вашей деятельности за двое суток. Мы ни на полшага не продвинулись к раскрытию преступления…

Чего тебе Удальцов? Почему опаздываешь?

— Так сейчас без…

— Грамотный что ли, научился время определять⁈ Лучше бы научился преступления раскрывать. Вид у тебя взмыленный и загадочный. Говори. Порадуй.

— Пришли результаты Баллистической экспертизы, — Удальцов чуть помялся, и набрав полную грудь воздуха выдал, — Стреляли в лежащих на земле лицом вверх людей.

— Зачем? — Владимир Сергеич Трофимов — и.о. Прокурора Красногорского района захлопал на следователя васильковыми глазами.

— М… Чтобы убить…

— Да?

— Так точно.

— Максим Иванович, ты дурака из меня не делай. Я двадцать лет в органах. Нда. Если неизвестный нам преступник избавляется от сообщников, стреляя им в головы, это подозрительно, но хоть объяснимо. Из моей практики в голову очень редко стреляют. То ли промахнуться боятся, то ли сыкотно стрелять в человека видя его глаза. Ну, это лирика. А вот сначала положить сообщников на дорогу лицом вверх, а потом по очереди их убить выстрелами в голову, и при этом они на приличном расстоянии друг от друга — это сказка какая-то. Он их сначала оглушил?

— Никак нет, никаких других повреждений, кроме пулевых ранений на трупах нет.