— Анна… — лётчик всмотрелся в лицо Левиной.

— Я…

— Ага. Так мы долго будем. — Лётчик достал удостоверение красное и раскрыв сунул Девиной под нос. — Следователь прокуратуры Максим Иванович Удальцов. Можно ваш паспорт? И пройти можно?

— Мар… Анна Абрамова. Паспорт? Сейчас… Заходите. — разволновавшись сначала Марьяна, пока ходила во вторую комнату за паспортом почти успокоилась.

— А чего не открывала Анна? — стал листать паспорт капитан.

— Задремала. Намёрзлась в лесу поела и заснула.

— Вот в лесу. Николай Петрович говорит, что это ты тропинку там натоптала у… Натоптала.

— Натоптала. Хотелось по лесу заснеженному прогуляться. А ни одной тропки нет. Снег в валенки попал, растаял. Замёрзла и ушла, так и не погуляла, — а чего — чистая правда.

— Во сколько ушла домой? — продолжал вертеть паспорт в руках следователь.

— Не знаю… А нет, знаю. Я когда пирожки покупала, то Зинка меня про время спросила. Было ровно половина первого. Но это пока я до столовой дошла. Около часа, получается ушла из леса. Даже раньше. Устала, медленно шла. Снег глубокий.

— В час. Понятно. Зина — это дочь Клавдии поварихи столовой,

— Она. «А что случилось?» —как можно наивнее хлопая ресницами спросила Марьяна.

— А ты Анна там никого в лесу не видела?

— В лесу. Да, я одна такая дура на сто километров. Ни одной тропинки нет. Никто не ходит в лес.

— А на дороге? Проезжали мимо машины?

— Нет. Воскресенье. Да и праздник завтра. Поздравляю вас. С наступающим.

— Спасибо. Держи. Да. Ты Анна, никуда пока из Гольево не уезжай.

— А что случилось? — теперь нужно тревогу изобразить.

— Василия Горбылёва убили…

— Ограбили?

— А ты откуда знаешь? — нахмурился следователь.

— Я же в швейной мастерской работаю. Васька у нас вчера всю партию недельную утром забрал, я ему грузить помогала. Он на рынок должен был отвезти. Ивановна ещё сказала, что там денег на жигулёнок.

— Да, на жигулёнок. Нет. Деньги на месте. Пошёл я к Зине схожу, спрошу про тебя.

— Я Ваську не убивала, чего спрашивать! — теперь злость нужна.

— Это понятно. Но должен же я время точнее определить. Если ты в час ушла, то там после его убили. До свидания. Из Гольево не уезжай — Удальцов вернул Марьяне паспорт.

Уже спускаясь, он подумал, что может нужно было составить протокол опроса, но представил себе красную физиономию прокурора района, который тряся этим листком орёт на него. Ты, Удальцов зачем это приложил. Чтобы бумаг больше в папке было. Зачем ты её опросил, если она ничего не видела и на момент убийства, как ты пишешь пирожки ела. Ты преступников, мать твою ищи, а не бумагу переводи. Сходи ей подтерись. И делом, наконец, займись.

Фу. Нет правильно, что не опросил. Так бы и было.

Событие двадцать девятое

Спорить с тренером по борьбе может только тренер по стрельбе.

Николай Фоменко

Всех этих людей Левин знал. Почти всех. Вон того лысого дядьку не помнил, и пузана, что сидит крайним слева, чуть отодвинувшись от стола, видит в первый раз. Одного из сидящих за столом Владимир Ильич может даже другом назвать, ну, по крайней мере, старшим товарищем.

В этот кабинет вызывали по одному. Левин был последним. Скорее всего, это произошло из-за того, что у него в зачётной книжке спортсмена стоял жалкий второй разряд. Вопрос на засыпку: Кого везти на Чемпионат Мира в Испанию, человека со званием Мастер Спорта Международного Класса, ставшего третьим на первенстве СССР, или ставшего вторым пацана желторотого, у которого небывалый для таких соревнований второй разряд? Как он вообще попал с таким разрядом на такие соревнования? Кто-нибудь раньше слышал эту фамилию?

Перед Костиком зашёл в кабинет директора манежа стадиона «Авангард» Баранов и вышел через пару минут буквально. Вышел с улыбкой, и значит его в результате этого собеседования утвердили в состав сборной СССР по самбо, что в начале лета поедет в Мадрид на Чемпионат Мира. С Николаем Барановым Владимиру Ильичу так и не пришлось бороться, до полуфинала они не пересеклись, а в полуфинале Баранов попал на Шваю, а Квасин боролся с Михаилом Сухановым, динамовцем из Кургана. Схватки за третье место не было. По новой моде, заимствованной из дзюдо, начали выдавать две бронзовые медали.

— Константин, заходи, — высунулась из двери голова его тренера Прохорова Владимира Ивановича и Костик, чуть вздрогнув, задумался о Марьяне, протиснулся в кабинет директора манежа. Протиснулся в прямом смысле, не природная скромность мешала нормально открыть дверь. Мешали восемь пальто, курток, полушубков, что навесили присутствующие в кабинете большие самбистские тренеры и начальники в углу за дверью. Получилась целая подушка, которая и мешала открыть дверь полностью.

Все эти ответственные дядьки сидели за двумя столами, один был родной, видимо, а второй при Костике заносили, для членов… А как это действо называлось. Выездное заседание спорткомитета? Нет, пожиже. Ну, в общем, главные самбистские начальники и тренеры собрались. От тренера Левин узнал, что в Мадрид поедут двадцать пять спортсменов. А весовых категорий десять, то есть, поедут все первые и вторые места и пятёрка лучших из тех двадцати, что получили бронзовые медали.

А вот Константин Левин стоял в этом списке на особицу. Он вполне честно занял второе место, да при удаче мог бы и первым стать, на последней минуте Швае в финале проиграл. Ну, как проиграл? До этой последней минуты вёл со счётом три — один. А при срыве ненужного уже броска, которым решил красиво завершить поединок, упал неудачно, и соперник смог перейти на удержание. И вывернуться не получилось. Швая свои четыре бала за полное двадцатисекундное удержание получил. Как результат пять — три в пользу Шваи, и серебро чемпионата СССР у Квасина.

И вот теперь вопрос у спортивных начальников и тренеров, можно ли везти этого пацана в Мадрид. Или взять лучше Заслуженного мастера спорта СССР Баранова, который в их весе стал третьим. И судя по улыбке — Баранова взяли. А его? Прохоров сказал, что будет биться как лев. И сто процентов, что бился. Он ничуть не меньше Кости Квасина заинтересован в этой поездке. Если Квасин получит золото Чемпионата Мира, то его тренер может получить Заслуженного тренера СССР.

— Владимир Иванович, а почему у спортсмена только второй разряд? — почти лысый дядька лет пятидесяти в роскошном для Союза кримпленовом костюме сидел почти на самом краю, а ведь Левин точно знал, что это и есть главный тренер сборной СССР по самбо. Хорошо был с ним знаком. Под его руководством ездил на Чемпионат Европы. Звали тренера Александр Николаевич Чернигин. И он, кроме того, что был тренером сборной, ещё и возглавлял Центральный совет ВФСО «Динамо».

— Он неделю назад выиграл ЦС «Урожая», просто ещё не успели оформить документы. Побед хватит, чтобы присвоить звание «Мастер спорта».

— А сколько лет маль… юноше? — сам-то не больно старый. Это поинтересовался второй тренер Сборной СССР по самбо Купин Сергей Иванович. Его Левин знал чуть хуже. Уйдёт Сергей Иванович вскоре во всякие карате, айкидо и джиу-джитсу.

— Девятнадцать.

— Учишься? — наконец и на самого Костика внимание мэтры обратили.

— Выпускник МГИМО, — а чего стесняться?

— В девятнадцать? Из вундеркиндов?

— Нет. Просто в Боливии, где работали родители, за три года пять классов прошёл. Там все дети работников посольства так сделали. Нас было меньше, чем учителей в школе при посольстве.

— Стой, — лысый дядька, что, скучал на самом краю стола, листая журнал «Крокодил», ткнул пальцем в Левина. — Это ты — Константин Квасин?

— Ну, да.

— Товарищи, а вы знаете кто это? — приподнял лысый журнал. — Это тот самый, что придумал «Эффект Квасина». Про электрички, автобусы. Про сборку агрегатов. А теперь вот смешной рассказ в «Крокодиле» у него вышел.