– Слушай, Ксавьера, я знаю, что у нас мало времени, но… Не могла бы я ненадолго отлучиться? Там одному очень понравилось, и он предложил мне… Кажется, я смогу прилично заработать.

Ксавьера потрепала ее по плечу.

– Иди, конечно. Только смотри, чтобы он не рассыпался.

– Спасибо, Ксавьера.

Девушка обошла вокруг стола, улыбаясь своему неожиданному клиенту. Тот тяжело поднялся на ноги, нашел свою тросточку и поковылял к выходу. Тем временем мистер Бертон переговорил с мистером Бейли и обратился к Ксавьере:

– Все это хорошо, но…

– Да, сэр?

– Эта парочка на прилавке. Конечно, она сразу привлекает внимание. Наверное, так и было задумано, но у нас возникли сомнения.

– Понимаю, мистер Бертон. Если хотите, можно переделать клип. Я не собираюсь лезть из кожи вон, доказывая, будто эта парочка так уж принципиально необходима.

– Вот именно. Мне нравится, как вы это формулируете: «принципиально необходима». Значит, вы согласны обойтись без нее?

– Разумеется. Можно не показывать напрямую, а тонко намекнуть. Главное, чтобы всякий раз, когда хозяйке понадобится что-нибудь вытереть, ей представлялось, будто она вытирает «то самое» и это ассоциировалось у нее с полотенцами «Маунти».

Мистер Бертон кивнул и обвел стол глазами. Тарелки и стаканы были пусты. Стенографистка встала, чтобы принести еще молока и крекеров. Ксавьера жестом предложила Кристель помочь ей. Вскоре девушки принесли подкрепление. Когда Кристель с подносом в руках обходила присутствующих, один из директоров что-то шепнул ей, и она задержалась возле его кресла. Очевидно, разговор пробудил дремавшие в старике силы, потому что он принялся один за другим поглощать крекеры, запивая молоком. Кристель погладила его по плечу и подошла к Ксавьере.

– Слушай, Ксавьера, ты не можешь сделать мне одолжение? Один человек сказал, что у него впервые за двенадцать или пятнадцать лет шевельнулось, ну и… Я должна ему помочь. Он славный старичок, да и лишние баксы не помешают.

Ксавьера хотела покачать головой, но передумала. В это время вернулись Сюзи и ее кавалер. Его одежда была в некотором беспорядке, а лицо побледнело. Девушка нежно поддерживала его. Ксавьера улыбнулась.

– Конечно, Кристель. Пусть Сюзи сменит тебя у выключателя. Желаю успеха. Смотри только, не слишком заводись, а то его еще хватит кондрашка.

Кристель благодарно кивнула.

Сюзи усадила своего ухажера в кресло и перебросилась несколькими словами с подругой. Поклонник Кристель вслед за ней вышел в переднюю. Сюзи направилась было к выключателю, но по дороге ее перехватил один из присутствующих. Мистер Бертон поднял глаза на Ксавьеру.

– Знаете, Ксавьера, я думаю, эти ролики нам подойдут. Кое-где подредактировать – и все будет в порядке. Больше у вас ничего нет?

– Еще один клип, сэр. Набор посуды «Девять женушек».

– «Девять женушек»? Вы правы, у нас возникли сложности с их реализацией. Давайте посмотрим.

Ксавьера щелкнула пальцами, чтобы привлечь внимание Сюзи. Та виновато улыбнулась, что-то сказала своему собеседнику и прошла к выключателю. Ксавьера запустила мотор.

Послышалась тихая, мелодичная музыка, которая постепенно становилась громче. На экране появился огромный пушистый кот на плюшевой диванной подушке. Женский голос за кадром ласково позвал:

– Марвин! Я принесла кое-что такое, что ты любишь! Камера спланировала на лоснящуюся морду кота, на которой застыло выражение пресыщенности. Из динамиков донесся низкий мужской голос:

– Ну, это вряд ли. Я так разборчив!

Камера отъехала немного назад. Снова послышалось вкрадчивое женское:

– Но, Марвин, это что-то особенное!

Опять крупным планом показали самодовольную кошачью морду. Мужской голос за кадром произнес:

– Она никогда меня не поймет! Камера вновь отъехала назад.

– Марвин, но это же…

В кадре возникли девять тарелочек, из которых лакали молоко девять очаровательных кошечек. Они стояли задом к камере, задрав хвосты и игриво помахивая ими. В женском голосе зазвучали триумфальные нотки:

– «Девять женушек»!

Камера вернулась к коту. Тот мигом слетел с дивана, в несколько прыжков пересек комнату и очутился рядом с кисками. Мужской голос за кадром захлебывался от восторга:

– «Девять женушек»! М-мяу!

Ксавьера выключила проектор, но свет так и не загорелся. Она позвала: «Сюзи! Эй, Сюзи!» Никто не отозвался. В конференц-зале было по-прежнему темно. Ксавьера ощупью двинулась к столу. Вдруг чья-то рука погладила ее ниже пояса, а затем вцепилась в бедро. Она добродушно рассмеялась, высвободилась, но ее тут же снова схватили чьи-то цепкие руки. Они шарили у нее под юбкой и куда-то тащили. Ксавьера опять высвободилась и, держась подальше от стола, стала пробираться к выходу. Реакция на этот последний клип оказалась, если судить по шумовым эффектам, более сдержанной. Включив наконец свет, Ксавьера поняла почему. За столом почти никого не осталось.

Из передней доносилось громкое пыхтение. Ксавьера открыла дверь и увидела такую картину. Сюзи с кем-то лежала на диване, Кристель с другим ухажером – на полу. Остальные терпеливо дожидались своей очереди. Ксавьера притворила дверь и, улыбаясь, подошла к мистеру Бертону. Тот одной рукой обнимал стенографистку и как-будто о чем-то упрашивал ее. Девушка колебалась.

– Ксавьера, – произнес мистер Бертон. – Я намерен купить у вас права на эти клипы.

– Для того я и принесла их, мистер Бертон.

– И вообще, нам бы следовало встретиться, обсудить подробности дальнейшего сотрудничества.

– Всегда готова! – отрапортовала Ксавьера.

В зале, где проходили сенатские слушания, творилось что-то невообразимое. Зрители и репортеры бурно аплодировали Ксавьере. Сенатор Ролингс безостановочно бухал молотком по столу и во всю мощь своих легких призывал аудиторию к порядку. Сенатор Стурдж открыл было глаза, испуганно посмотрел по сторонам и попытался встать. Затем тревога на его лице сменилась благодушной улыбкой, и он снова погрузился в сон. Ксавьера купалась в лучах славы. Но в суматошной, ликующей толпе ее взгляд натолкнулся на коротышку в темных очках, который бесстрастно, как и прежде, следил за ней. Она расстроилась и опустилась в кресло.

Аплодисменты постепенно стихали, а молоток сенатора Ролингса стучал все сильнее.

– Требую тишины! Если еще раз случится что-нибудь подобное, я прикажу очистить помещение и сделать слушания закрытыми. Разумеется, это не относится к представителям прессы.

Уорд придвинул к себе микрофон.

– Считаю необходимым дополнить, сенатор Ролингс, что в результате сотрудничества с мисс Холландер рекламное агентство «ББДО» снова завоевало рынок и на тридцать процентов увеличило объем своих операций, что в значительной мере смягчило последствия спада в экономике нашей страны.

Сенатор вновь прибегнул к помощи молотка.

– Обойдемся без такого сотрудничества, так же как и без ваших комментариев!

– Прошу прощения, если я нарушил правила, но, как мне кажется, это дополнение было по существу вопроса.

– Я так не считаю! – рявкнул Ролингс. – Мисс Холландер, из сказанного вами можно заключить, что вы взяли сознательный курс на использование порнографии в рекламном деле.

Ксавьера покачала головой.

– Я бы не назвала это сознательным курсом. В мои намерения входило лишь сделать рекламу более доходчивой и более действенной. Поэтому мне было трудно избежать эротики, но по-человечески это так понятно!

– Эротика и порнография – одно и то же! – бушевал сенатор Ролингс. – Вы воздействуете на низменные инстинкты!

– Нет, сэр, – со всей твердостью возразила Ксавьера. – Это одно и то же лишь для тех, чьи инстинкты настолько низменны, что они берут под подозрение любое проявление человечности.

Лицо ее противника потемнело от злости.

– Вы намекаете на то, что у меня низменные инстинкты? Я вам покажу! Не забывайте, что вы говорите с сенатором Соединенных Штатов!