Опираясь на ледовый посох, который из-за чистоты льда и ледовых украшений мог показаться алмазным, бог зимы и стужи степенно шёл по сугробам, мимо заснеженных деревьев и ледовых скульптур. Шустрые белки, сменившие рыжие шубки на серебристо-серые, проворно перепрыгивали с ветки на ветку. Лесные собиратели шишек и диких орехов, кои здесь в изобилии растут по воле Карачуна, с любопытством следили за передвижением властителя стужи и метели. Не обделили вниманием хозяина здешних земель и птицы, волки и даже несколько ленивых медведей — каждый зверь поблизости желал взглянуть на своего покровителя.

А обитающие в землях Карачуна представители северной ветви народа антрокошей, как и многочисленные духи из зимних просторов, и вовсе вышли на традиционный поклон. Властитель северных земель с добротой и даже некоторым почтением относился к народу антрокошей. Хотя на первый взгляд их можно было бы принять за людей, только более стройных, гибких и чаще всего не высоких, культура чести, честности, стремление к наукам и сохранению знаний, помноженные на природное трудолюбие и пытливый ум довольно заметно отличали антрокошей от людей.

Когда-то они жили рядом с людьми, пока правители людских княжеств не решили, что антрокоши занимают самые доброугожие и плодородные земли. Вопреки своему обыкновению, антрокоши добровольно ушли, предпочитая мир, долгой и кровавой войне. К сожалению, их жест доброй воли и желание сохранить торговые связи с человеческими городами, был расценён, как слабость… Сегодня, когтерукий народ, как их звали многие смерды или «котоухие», как презрительно называли антрокошей посадники да князья, строят свои куполообразные дома в труднодоступных для человека местах. Используя широкие познания в науках, магии прорицания и оборотничества антрокоши постарались ограничить свои города и поселения от любых посягательств со стороны человеческих княжеств.

Карачун с удовольствием отведал поднесённых антрокошами угощений и принял подарки — несколько изумительных деревянных и металлических статуэток с украшениями из алмазов нескольких цветов.

Но сегодня властелин зимних просторов явился в эти края исключительно по зову ветра, по срочному делу — в его волости объявился чужак. А точнее чужачка, которая могла, как сослужить хорошую службу, так и навлечь беду на Карачуна и его владения.

Оставив далеко позади любопытных зверей, вездесущих духов и многочисленные поселения антрокошей, Карачун миновал дремучие леса и поднялся на одну из вечно заснеженных, покрытых льдами гор. Здесь, на одном из широких скалистых выступов, он нашёл существо, что потревожило покой северных ветров — личных гонцов Карачуна.

Издалека её можно было принять за птицу, дивного сочетания оттенков — от сине-сиреневых и лазурных до розоватых, белых и золотых, с нежно алыми вкраплениями. Но это невероятное создание походило на человека, лишь до тех пор, пока не удавалось увидеть его голову. А вместо ожидаемой птичьей головы на плечах гостьи Карачуна красовалась голова почти что человечья, с миловидным женским лицом. Только среди кудрявых, отливающих ярким пурпуром волос то и дело выглядывали мелкие золотистые пёрышки.

При виде приближающегося властелина холодов, птица с человеческим лицом усмехнулась. В свете ясного зимнего дня на полных привлекательных губах гостьи сверкнули мелкие тусклые блики. Большие немного миндалевидные глаза, с длинными выразительными ресницами, с интересом и долей игривости поглядывали на Карачуна.

— Рада тебя видеть, властелин морозов и метелей, — глубоким женским певчим голосом произнесла гостья. — Питаю искренние надежды, что я не единственная, кого ты столь долго заставляешь ждать встречи с тобой.

— Не единственная, будь уверена, — хитровато усмехнувшись, ответил Карачун и присел на камень возле гостьи.

Льдисто-голубые глаза гостя сосредоточились на окровавленном левом крыле птицы с человеческим лицом. Хозяин зимней поры года покачал головой.

— Где ж это тебя так угораздило, птица-гамаюн?

— Да это всё треклятые дети и слуги Вия, — чуть скривилась гамаюн. — А ты не мог бы помочь мне с этим? Я изрядно ослабела, да и ещё кто-то из поганцев Вия, похоже, использовал про́клятое оружие. Стрелу то я извлекла, а вот рану никак залечить не могу. Боюсь, как бы не пришлось лететь за мёртвой водой или торговаться с ведьмами из рода Костяной ноги. А они такую цену ломят в последнее время! Ну никакой совести нет.

Карачун понимающе усмехнулся.

— Их можно понять: всю жизнь кукуют на границы и единственное, чем они могут себя порадовать — это редкие сладости, красивые вещицы, да наряды модные, — проговорил бородач и снял с пояса серебряную флягу с красивой гравировкой. — Вот, держи.

Взгляд гамаюн сосредоточился на фляге в руке Карачуна, и тот разжал пальцы. Фляга осталась висеть в воздухе под магическим взглядом гостьи. Затем подлетела к ране на крыле гамаюн, но тут властелин морозов вновь качнул головой.

— Это лучше пить, — глухо посмеиваясь, заметил бородач.

Волшебная птица с человеческим лицом подняла на Карачуна удивлённый взгляд.

— Как так «пить»? Что это такое, Карачун?

— Изобретение антрокошей, — с некоторой горделивостью за любимый народ, ответил Карачун. — Сладкая и очень эффективная целебная настойка, на основе живой и мёртвой воды, целебных трав и кореньев. К тому же она усилена обрядами во славу самой Лады.

После слов Карачуна пробка фляги легко выскользнула из горлышка, а сам сосуд плавно подлетел к приоткрытым устам гостьи. Гамаюн сделала всего несколько глотков, но кровь тут же остановилась, а рана буквально на глазах начала затягиваться. Конечно, само ранение никуда не делось, но его площадь заметно сократилась, а затем раневая полость довольно быстро покрылась кровавой корочкой.

— Через несколько часов должно исцелиться полностью, — прокомментировал Карачун, забирая назад свою флягу.

— Передай антрокошам мою признательность, — поблагодарила гамаюн и тут же посерьёзнела. — А теперь слушай внимательно, Карачун. Дела намечаются серьёзные и прямо таки пренеприятные. Во-первых, молодца, которому ты недавно свою волю навязал, ищет сам Вий и все его полчища. Он использовал всю нечисть, на которую у него есть влияния, чтобы найти этого красавца. Этот молодец, насколько я поняла, как-то очень крепко насолил Вию тем, что прознал о секретном разговоре между Чернобогом и самим Вием, а потом взял и сбежал.

— Вот оно что, — хмыкнув, проговорил Карачун.

— Во-вторых, Чернобог задумал прямо и грубо повлиять на избранницу Сварога — я тебе прежде о ней говорила — чтобы та изменила руны Отца сварожичей. Да так, чтобы весь мир Яви начал жить по законам Нави…

Карачун мгновенно нахмурился и задумчивым беспокойством поглядел на гамаюн.

— Радана, — впервые за весь разговор Карачун произнёс имя гамаюн, — это очень серьёзное обвинение. Обернуть Явь в Навь — это слишком чудовищно даже для Чернобога!

— Возможно властитель мира мёртвых решил повысить ставки и серьёзно расширить свои владения, — с печальным осуждением проговорила Радана. — Чернобогу нужна власть, поклонение, большее могущество и… Во второй раз он решительно настроен победить.

— А что Сварог? Не в курсе о таком?

— Разумеется, в курсе, — кивнула гамаюн. — Потому и намерен помешать Чернобогу, но… Их обоих объединяет нежелание прямо сейчас начинать новую войну. Явь здесь едва пережила предыдущее столкновение, а… Навь есть только в связи с Явью, да и Правь могущественна лишь при гармоничном единении всех трёх измерений. Новая же большая война между двумя мирами, если и не уничтожит всю Явь, то уж точно уж наверняка на долгие столетия сделает большую часть людского мира непригодной для жизни, а значит это коснётся и Нави, и Прави. А это не нужно ни Чернобогу, ни Сварогу — они оба ждут более удобных условий.

Радана вздохнула и добавила.

— Ни Сварог, ни Чернобог пока что не намерены предпринимать каких-то серьёзных действий. Но… Думаю ты и так понимаешь, что, если ничего не изменить, и особенно не защитить Звениславу Купалову от посягательств Чернобога и Вия — то быть новой и ещё более кровопролитной войне.