-Ваша сестра королева Маргарита?-продолжила изображать из себя глупую Шарлотта.-разве она неверна своему королю?

-Королю? Этому гугеноту? Грязный, бедный гасконец!-возмущенно произнес Франсуа.-моя сестра вышла за него замуж, но только он никогда не был ей верен, хотя, они и достойны друг друга. Только этот гасконец не получит французский трон! Только через мой труп!-все сильнее распалялся юноша.-ничего! Ла Моль пытался геройствовать, и где он теперь? Так же я смогу отвести от нее и гасконца. Лучше пусть умрет в одиночестве, чем станет чьей-то.

-Ревнуете сестру так, если бы она была Вашей фавориткой.-ухмыльнулась де Сов.-разве это не странно?

-Что Вы знаете о любви, моя дорогая?-Франсуа облизнулся.-это все слишком тяжело, чтобы смирится. А этот проходимец де Гиз? Тоже крутился вокруг Маргариты, пока ему не поставили условия. Что же, моя сестра не узнаете, как это…страдать от ревности, от одиночества.

-Забудьте о сестре, мой милый.-Шарлотта укрылась шелковой простыню.-расскажите мне еще об эскадроне? Чем же еще он знаменит?

-Да к черту эскадрон!-впал в бешенство Франсуа.-к черту мою мать, и Маргариту!-кричал юноша обмотавшись одеялом. Подойдя к столу, что стоял у окна, он наполнил высокий стакан вином.-Вы, скорее всего, часто бываете в замке моей сестры? Она знатная любительница блудливого гостеприимства, и к тому же, с тех пор, как эта поэтесса напросилась в королевские фрейлины…

-Что Вы так завелись? Какая Вам разница, что делает ее фрейлина? Подумаешь,-де Сов напряженно выдохнула.-какая Вам разница?

-Какая мне разница?-герцог со всей силы поставил стакан на стол.-я ее брат! Я имею право знать, кто и когда бывает в постели моей сестры!

-Что за чушь Вы несете? Это исключительно проблемы ее мужа, а не Вас. Почему бы Вам не заняться своей личной жизнью?-Шарлотта приподнялась с постели придерживая простыни ладонью прикрывающие ее груди.-например, со мной.

-С Вами?-удивился герцог Анжуйский.-возможно, Вы и правы, но для начала, нужно все выяснить про фрейлину моей сестры и ее связь с эскадроном моей матери. Я уверен, что эта девица знает больше, и ее безупречная репутация…-герцог сжался от злости.-никто никогда не слышал о ее похождения с мужчинами. Разве это не признак?

-Признак чего?-устало спросила де Сов.-Вы думаете много о чем, да только смысла в этом никакого. В конце концов, каждый имеет право на свои секреты.

Шарлотта де Сов ничего больше не сказала герцогу, и только слушая все его мысли она поняла, что он глуп, слеп, и не хочет прозревать. Не видит очевидного, и простого, считает, что способен вершить судьбу сестры. Как же это было глупо. Как же это ослепляло его.

***

*Марго.

Сколько требуется человеку времени, чтобы понять, как его это уже истязало? Наверное, я никогда об это не узнаю, и сейчас, глядя на то, как Шарлотта де Сов крутится вокруг моего мужчины, я должна просто глотать свою злость, и дать ей жизни в недрах собственной души. Он знает, как мне больно, но только в его глазах я вижу то змеиное спокойствие, каким наделены только очень развитые своей душой и телом люди, и какого же мое удивление, осознавать, что мой муж один из них. Я резко отвернулась, как только столкнулась взглядами с ним. Не хочу, чтобы он видел меня такой. Такой…слабой, любящей, плачущей. Смахнув предательскую слезу, я вернула свое внимание на королевский квартет.

Молодой лютнист, что играет в нашем королевском квартете, игриво улыбается мне, и не перестает играть свои чарующие всех женщин мелодии. Он дарит нам свои божественные мелодии по-настоящему прекрасные. Хорош собою, сложен безупречно, но только я…почему я смотрю на него, и мои мысли становятся грязнее? Разве может королева потакать своему желанию любить, если рожденная женщиной должна страдать, ибо такова женская натура? Ему восемнадцать лет, и Гиймо великолепный юноша, что своей улыбкой мог заполучить любую женщину, а какой у него сладкий голос. Великий музыкант, и при этом такой красивый, а я? А что я? Я старше его, да и к тому же, такая ангельская внешность не может быть опорочена мною. Это было бы так стыдно для меня.

Я сидела на скамье, когда Гиймо подсел рядом, и продолжая играть, покачивал в такт своей музыки головой, и все пытался высмотреть в моих глазах какое-то понятное только ему одобрение. Все придворные посмеивались над моим смущением, и это можно было понять. Им больше нравилось думать, что я женщина безнравственная, легкого поведения лишенная каких-либо принципов, и сношающаяся со скотом, а тут вдруг робею перед каким-то юным музыкантом. Куда же подевалась моя фрейлина, когда она так нужна? Я обернулась, и эта предательская ревность застыла в моих потускневши от разочарования глазах.

Шарлотта де Сов крутилась вокруг моего мужа не скрывая своих грязных намерений. Ну, это тоже было естественным, ибо мой супруг всегда ценил красивых женщин, а де Сов хороша собой, да и тем более, ее аккуратные, узкие бедра выдавали в ней юный, пылкий нрав. Она умела быть красивой, наслаждаться своим животным магнетизмом, и самое отвратительное – де Сов прекрасно знала, что на фоне меня эта выглядит более удачной партией. Словно зная, что моя судьба предрешена эшафотом, она одевает свои самые открытые платья для моего мужа. Генрих…глупый ты осел, что же ты делаешь? Как ты можешь быть таким глупым? Я ненавидела его за ту безропотность, что он испытывает перед красивой юбкой, ради которой готов лизать песок. Ненавидела, но готова отдать за него жизнь.

Расшитое серебром черное платье де Сов прекрасно оттеняло ее белоснежную кожу. Тяжелое, массивное ожерелье, что спадало в ее небольшое декольте, серьги, и три кольца на правой руке, которой она нежно поглаживает лицо моего супруга, и он тает в ее руках. Тает. Я чувствую, что он готов взять ее хоть сейчас. На лестнице. На ступенях. Шарлотта знает, что его объятья обещают больше чем рай, но страсть в них не холоднее, чем самая жаркая преисподняя. Де Сов облокотилась левым бедром о каменную перегородку, и скрестив руки под грудью она заставила ее чуть подпрыгнуть, а соскам выглянуть из-под декольте. Как же я хотела ее смерти. Прямо сейчас. Генрих протянул свою ладонь к ее острому подбородку, и склонившись к уху что-то прошептал ей, и девушка засмеялась, и кивнула. Так приобняв ее за талию, он скрылся в коридорах спален. Стоит ли мне вмешаться? Стоит ли мне прервать их сладкое притяжение? Почему бы и нет? Ворваться в спальню, когда он грубо овладеет ею, и допустим…что мешает мне отрубить ее голову мечом?

-Королева Маргарита,-произнес ангельский голосок лютниста.-Вам понравилась наша новая песня?

-Пе-песня?-я сморщилась.-ах, песня. Да, она великолепная. Она бесподобная, надеюсь, что ее будет напевать себе под носик влюблённые дамочки, мой дорогой Гиймо. Откуда только в Вас столько вдохновения?

«А Вы видели? Генрих Наваррский увел Шарлотту де Сов?»-шептались придворные дамы, и я старалась сдержаться, чтобы не ворваться сейчас туда, и не выдрать все волосы своей очередной разлучнице. Слава Богу, я заметила спускающуюся по лестнице Викторию и маму. Они о чем-то очень воодушевленно беседовали, и стоило им коснуться последней ступеньки, как придворные поклонились, а мама, приобняв поэтессу напоследок, и покинула замок. Виктория подошла ближе ко мне, и ее ладонь коснулась моего плеча. Почему, когда она прикасается ко мне, то я хочу плакать? Почему я боюсь, что она узнает мое истинное лицо.

-О, Виктория, моя Вы поэтическая ведьмочка,-Гиймо развел руки в стороны, и засмеялся.-молва щебечет, что Вы работаете над новым шедевром в мире литературной жизни. Очень радует, что искусство не стоит на месте, и Вы, как символ нашего времени. Если честно, то читаю Вас взахлеб. В чем секрет?