Ж 1910, Ж 1918.

Ж 1921, Изб 1946, СС 1947 I, СС I, Ст 1986, Изб (Огонек), Ст 1988, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, Ст (Пол), БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, ОС 1989, Изб (М), ШЧ, Изб (Слов), Кап 1991, СС (Р-т) I, Ст (М), Изб (Х), ОС 1991, Соч I, СП (XX век), СПП, СП (Ир), ЧК, Ст (Яр), Круг чтения, Престол, Изб (XX век), Русский путь, Ст 1995, Изб 1997, ВБП, МП, Ежов-Шамурин 1925, Ст (Куйбышев), Крук 1991, Русская поэзия серебряного века, Душа любви, Гольдштейн, Акаткин, Дружба народов 1986.

Дат.: до 16 апреля 1910 г. (см. комментарий к № 167).

Перевод на англ. («No Flowers will Live») — Twentieth Century Russian Poetry. London, 1993. P. 142.

Ю. Верховский связывает тему «книг» в Ж 1910 с «элегическими настроениями» поэта, с «томлением духа»: «Эта скорбная, стонущая нота как-то глубоко созвучна с блоковской перифразой: “Молчите, проклятые книги!”... Это напоминает ужас духовной опустошенности, так жутко веющий порою со страниц Иннокентия Анненского» (Верховский. С. 105–106). С. Л. Слободнюк обратил внимание на то, что «...в поэзии XIX века <...> варьируется устойчивая параллель: небо — книга, звезды — буквы <...> Гумилев же предпочитает <...> собственный путь, понимая книгу не как небеса, а как ад» (Слободнюк. С. 54).

Ст. 13–16 — ср.: «Но вы, разрозненные томы / Из библиотеки чертей...» (А. С. Пушкин. «Евгений Онегин». Гл. IV).

Ж 1910, Ж 1918.

Ж 1921, СС 1947 I, СС I, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, ОС 1989, Изб (М), Ст (XX век), ШЧ, Кап 1991, СС (Р-т) I, Ст (М), Изб (Х), ОС 1991, Соч I, СПП, СП (Ир), СП (К), ЛиВ, Ст (Яр), Круг чтения, Изб (XX век), Ст 1995, Изб 1997, ВБП, МП, Силард 1979, Силард 1983, В мире отеч. классики, Ст (Куйбышев), Душа любви, Новый мир 1986, Антология. Берлин, 1921.

Дат.: до 16 апреля 1910 г. (см. комментарий к № 167).

Ст-ние обращено к Ахматовой — см.: Анна Ахматова. Н. Гумилев. Стихи и письма. Публ., сост. и прим. Э. Герштейн // Новый мир. 1986. № 9. С. 198, 209. Ю. Верховский писал, что в этом ст-нии присутствует «чисто литературная, по-брюсовски холодная “эротика” с ее “поцелуями, окрашенными кровью”» (Верховский. С. 96). Приводится как образец русского анапеста в кн.: Unbegaun B. O. Russian Versification. Oxford, 1956. P. 49.

Ж 1910, Ж 1918.

Ж 1921, Изб 1946, СС 1947 I, СС I, Ст 1988, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, Изб (М), Кап 1991, СС (Р-т) I, Ст (М), Изб (Х), Соч I, СП (XX век), СПП, СП (Ир), Ст (Яр), Круг чтения, Изб (XX век), Изб 1997, ВБП, МП, Душа любви, Антология. Берлин, 1921.

Дат.: до 16 апреля 1910 г. (см. комментарий к № 167).

Вас. Вл. Гиппиус писал: «А все-таки один женский образ из “Жемчугов” должен запомниться! Это образ девушки, к которой ласкался кенгуру и которая в конце стихотворения восклицает:

Быть может, эти строки — лучший образец того зоологического направления, которое приняла любовная лирика современности» (Против течения. 1910. 3 декабря. Подп.: Росмер).

Ж 1910, Ж 1918.

Ж 1921, опечат., СС 1947 I, опечат., СС I, Ст 1988, опечат., СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, ОС 1989, Изб (М), Изб (Слов), Кап 1991, СС (Р-т) I, Ст (М), Изб (Х), Соч I, СП (XX век), СПП, СП (Ир), Круг чтения, Изб (XX век), Изб 1997, ВБП, МП, В мире отеч. классики, Ст (Куйбышев), Об Анне Ахматовой. Л., 1990, Новый мир 1986.

Дат.: до 16 апреля 1910 г. (см. комментарий к № 167).

По мнению Вас. Вл. Гиппиуса, «предпоследняя строфа» этого ст-ния (ст. 17–20) может служить «лучшей характеристикой» поэзии Гумилева, поскольку «пустота содержания» скрыта здесь «нарядной тканью не безукоризненной ценности» (Против течения. 1910. 3 декабря. Подп.: Росмер). Ю. Верховский, напротив, высоко оценил это ст-ние: «Рядом с утверждением, пожалуй — общим местом:

как сказочное прошлое вспоминается

...Так, постепенно наполняясь, развиваются перед нами лично-лирические мотивы “Жемчугов”» (Верховский. С. 107).

По свидетельству Ахматовой, в ст-нии присутствует автобиографический подтекст, связанный с ранним, «царскосельским» периодом ее любовного романа с Гумилевым, а в строфе 3 описывается так называемая «Турецкая башня» (искусственные руины) в Царском Селе, где проходили их свидания (см.: Жизнь поэта. С. 28). Поэт А. Найман, близкий к кругу Ахматовой, считал, что это ст-ние невозможно понять без специальных знаний биографии поэта, ибо нереально «угадать во “дворце великанов” царскосельскую <...> башню-руину, в “коне золотистом” — рыжего взбрыкнувшего жеребца, которого под их с Ахматовой взглядами осаживал кирасир, и тогда уже прочесть строчку “то время, когда мы любили” как горькое лирическое признание, а не как мораль басни из жизни сказочных существ» (Найман А. Поэзия и неправда // Октябрь. 1994. № 2. С. 25).

Ж 1910, Ж 1918.

Ж 1921, Изб. 1946, СС 1947 I, СС I, Ст 1986, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, ОС 1989, Изб (М), Ст (XX век), СС (Р-т) I, Ст (М), Изб (Х), ОС 1991, Соч I, СП (XX век), СПП, СП (Ир), СП (К), Ст (Яр), Круг чтения, Изб (XX век), Русский путь, ЧН, Изб 1997, ВБП, МП, Антология христианской лирики. Мариуполь, 1995, Гольдштейн.

Дат.: до 16 апреля 1910 г. (см. комментарий к № 167).

Характеризуя особенности религиозно-философского «миропереживания» Гумилева, Е. Вагин писал: «Надо сказать, что Н. Гумилев совершенно “выпадает” из русской интеллигенции: его высокий (и — надо добавить — практический, жизненный) идеализм не имеет ничего общего с традиционной интеллигентской “гражданственностью”: этой вечной игрой в оппозицию, с неизбежной демагогией и стадными инстинктами, жестоко высмеянными еще Достоевским. Полное отсутствие стадного инстинкта — столь характерного для российского интеллигента — “оппозиционера” — и отмечает ярче всего личность Гумилева, его поэзию. Его часто обвиняют в индивидуализме, — но это неправда: у него нет ничего от того дешевого ницшеанства, который был в моде в начале века. Повышенное чувство личности, персонализм Гумилева — это не болезненный, эгоистический индивидуализм самоутверждения за счет других. Сам поэт нашел для своих убеждений прекрасную формулу: “Славянское ощущение равенства всех людей и византийское сознание иерархичности при мысли о Боге”. “Мысль о Боге” — постоянная и естественная — заметно выделяет Гумилева и его поэзию. Свидетельствует Н. Я. Мандельштам: “Три акмеиста начисто отказались от какого бы то ни было пересмотра христианства. Христианство Гумилева и Ахматовой было традиционным и церковным...”» (Вагин Е. Поэтическая судьба и миропереживание Н. Гумилева // Беседа (Л.; Париж). 1986. № 4. С. 183–184). По мнению Е. Вагина, уже в Ж 1910 подобное «миропереживание» придало некоторым ст-ниям Гумилева «неповторимую интонацию»: «Это — евангельски-чистый “Христос” (заставляющий вспомнить о провозглашенном акмеистами принципе целомудренности): <цит. ст. 1–4>» (Там же. С. 179). Ю. Зобнин отмечает в образе Христа черты странничества. «Итогом “странничества”, понимаемого как “странничество духа”, стало отчетливо видеться “воцерковление”, откровение Царства Небесного» (Зобнин Ю. В. Странник духа // Русский путь. С. 31).

Ст. 5–24. — «Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев, Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море; ибо они были рыболовы; и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. И они тотчас, оставивши сети, последовали за Ним» (Мф. IV:18–20). Ст. 17. — Притин — высшая точка солнечной орбиты, зенит.