В ресторане, где в стиле шведского стола был накрыт ужин, представители съемочной группы отсутствовали: то ли уже поели, то ли ещё только собирались, то ли и вовсе припозднились на съёмках. Для тех членов группы, кто пользовался в данный момент тем самым номером неприехавшего большого босса, был накрыт отдельный стол с табличкой «люкс». Галина Ивановна к предлагаемым на шведском столе блюдам отнеслась с большой подозрительностью и разборчивостью, а писательница, наоборот, мела всё подряд, как будто она находится в Турции. Мальвине Галина Ивановна выбрала блюда сама, а Лера замерла в раздумье перед раздачей. Есть, несмотря на шампанское, не особо-то и хотелось. Наконец, она определилась и стала накладывать в тарелку овощи, запечённые на гриле, однако на второй ложке вдруг почувствовала что-то странное и весьма нехорошее. Ей показалось, что кто-то буквально сверлит её взглядом, она обернулась и увидела полные ненависти наглые глаза Игошина. Вместе со своей старшей жабой он стоял неподалёку, и они оба беззастенчиво разглядывали Леру. Лера сначала растерялась, расстроилась и даже испугалась, но потом спохватилась, вспомнив про «чёрный туман». Ну что ж, придётся как-то импровизировать без репетиций. Не отводя взгляда от Игошина и жабы, Лера поставила тарелку и мысленно окутала себя чёрным туманом, представила, что туман этот обволакивает её как плащ тёплый, лёгкий, а самое главное пуленепробиваемый. В этом «плаще» она смело подошла к Игошину и жабе.

– Здравствуйте, – поздоровалась она, изобразив на лице некое подобие улыбки, при этом сама себе напомнила Уэнздей Адамс, радующуюся встрече с американскими скаутами в летнем лагере. Да уж, улыбку в чёрном тумане надо бы ещё хорошенько потренировать. – А где же ваша секретарша? Как же вы без неё? – Лера повертела головой по сторонам, как будто, и правда, её волновало наличие по близости ещё одной жабы. Все знают, что лучший способ защиты – это нападение, и Лера решила атаковать, намекая на неформальные отношения Игошина с новой секретаршей. Однако это его явно не смутило. Он не стал в ответ здороваться, а посмотрел на Леру взглядом крокодила, который прикидывает, за какое место её укусить. Лера подумала, что граф в своё время ошибся, никакой Игошин не жабик, а самый настоящий крокодил.

– Это кто же тут у нас в собственной красе? – Рядом с Лерой материализовалась Мальвина, как раз подоспела вовремя после переодеваний. Лера не сомневалась, что Мальвина переоделась не один раз. – Ты меня не познакомишь? – Мальвина, в отличие от Леры, улыбалась не кисло и натужно, а ослепительно, по звёздному.

При появлении Мальвины Игошин благоразумно попытался сдвинуть жабу с места и убраться восвояси, видимо, почуял опасность, однако жаба стояла как вкопанная и во все глаза глядела на Мальвину как на волшебную фею из сказки про Золушку.

– Да тут не с кем знакомить, – пренебрежительно сказала Лера из «чёрного тумана». – Это мой бывший начальник, мелочный и мстительный тип, а с ним его жена, высокомерная и злая женщина.

– Ай-ай-ай! – Мальвина погрозила Игошину пальчиком. – Нехорошо, молодой человек. Нельзя изменять жене со всеми подряд секретаршами и мстить женщинам за то, что вас послали туда, где вам не понравилось. Это заканчивается плохо. А жене, – Мальвина всё с тем же видом доброй феи-крёстной обратилась к жабе, – не надо быть дурой, особенно злой дурой.

На этом Лера с Мальвиной удалились к своему столу с табличкой «люкс».

– «Чёрный туман», – с ходу определила Галина Ивановна.

– Следует ещё потренироваться, но неплохо, неплохо, – сказала Мальвина, всё ещё в образе доброй феи.

– Это мой бывший, тот самый мстительный самец, – пояснила Лера писательнице. – Любопытный факт: cам бросил, сам уволил и сам ненавидит! – Лера фыркнула. – Видели, как смотрел? Как на Гитлера! Думала, ударит. Казалось бы, радуйся, ты же своего добился.

– А совесть? – вставила писательница. – Это совесть ему покоя не даёт.

– Думаете, у него есть совесть?

– Разумеется! Совесть есть у всех, она заложена как-то свыше, типа в подсознание, ведь даже маленький ребёнок понимает, когда он шкодит.

– Если бы у всех была совесть, в мире не было бы столько горя, – справедливо заметила Галина Ивановна.

– Много зла творится именно из-за нечистой совести, и вот вам пример, – писательница кивнула головой в сторону выхода из ресторана, куда спешно ретировался Игошин. – Кроме того, что он мстительный самец, он злится на Леру ещё и за то, что сам с ней плохо обошёлся. Он считает, что она в этом сама виновата, накручивает себя и будет искать возможность мстить дальше.

– Ну, теперь-то у него хотя бы есть реальный повод! – сообщила Мальвина и потёрла ладошки. – Его жена доподлинно знает, что он изменяет ей с секретаршами.

– Ничего в этом хорошего нет. – Писательница пожала плечами. – Жена, думаю, и раньше подозревала, жёны обычно такое чувствуют, но не желают признавать и прячут голову в песок, а вы развеяли её спасительные сомнения и поставили перед фактом коварной измены. Она теперь и вовсе будет ненавидеть Леру ещё больше.

– Почему Леру?

– Ну, не его же ей ненавидеть! Ты же знаешь, муж и жена и всё такое. Вы своими необдуманными действиями умножили зло.

– Ага! Вот теперь я, наконец, буду знать, что означает непротивление злу насилием. – Мальвина возмущённо фыркнула.

– А я рада, – сказала Лера. – Я испытываю удовлетворение и, кстати, зверский аппетит. – Она вскочила и направилась к раздаче, а там уже набрала всего подряд в точности как писательница.

После ужина отправились в лобби-бар, выпить за хороший аппетит. В баре, в отличие от ресторана, собралась вся съёмочная группа в полном составе. Видимо, «сухой закон» во время съёмок Мальвина объявляла себе сама, и остальных он никак не касался. Одни киношники кинулись лобызаться с Мальвиной, другие просто сделали ей ручкой издали. Некоторые киномужчины с неподдельным интересом разглядывали Леру.

Подружки проследовали к отдельному столику и уселись в мягкие низкие диваны, из которых обычно бывает сложно встать, даже если ты трезв как стекло. Лера сразу вспомнила своё грехопадение в объятья постороннего графа на дне рождения у Игошина. Неудивительно, на таком-то диване! Глянув на цены в меню, писательница присвистнула. Лера тоже заглянула в меню и подумала, что раньше, когда она работала у Игошина, эти цены её бы точно не испугали, но нынче денег из обменника могло на всё про всё не хватить. Ведь ей ещё предстояло оплачивать спа-процедуры.

– Может, сбегаем до ближайшего магазина? – предложила писательница.

– Мы заблудимся в темноте, а кроме того, неохота опять переодеваться, – капризно сказала Мальвина.

С этим все согласились, ждать пока Мальвина переоденется, а потом плутать в темноте по грязи никому не улыбалось.

– Тогда найди, кто тебя угостит, – буркнула писательница. – Я про маркиз не пишу, а Лютик не одобрит такое моё расточительство. Пойдёмте, девочки, поищем магазин, нам же не надо сто раз переодеваться. Мы и так хорошенькие.

Девочки со вздохом попытались вылезти из диванов.

– Так и быть, угощаю, голытьба, – проворчала Мальвина и углубилась в меню.

В этот момент в баре появился невысокий вертлявый тип в обнимку с телезвездой. Звезда была из разряда примелькавшихся, тех, которых все знают, но фамилию никак не могут вспомнить. Вертлявый ростом доходил ей до плеча.

– Мальвина! Слава богу, ты здесь!

Звезда кинулась к столику подруг. Вертлявый обреченно последовал за ней. Мальвина резво вскочила из глубокого дивана, они со звездой расцеловались, как это обычно принято у настоящих красавиц, то есть почмокали воздух у щёк друг друга.

– Что будем пить? – поинтересовался вертлявый у Мальвины, с разбегу плюхаясь в диван напротив.

– Нас много, – честно призналась Мальвина и представила подруг.

– Мне не привыкать, – сказал вертлявый, мельком оглядевший дамочек и пропустивший мимо ушей их имена. Правда, взгляд его ненадолго задержался на Лере и слегка напомнил ей взгляд того самого типа, к которому Игошин отправлял её с важными бумагами перед Новым годом. Таким взглядом, видимо, оценивают лошадей.