Толкнув дверь комнаты, решив заняться открытием конверта, я остановился на пороге.
— Дуда…
В комнате были гости. И, судя по испуганному и сжавшемуся на кровати соседу — не особо званные. Я оглядел присутствующих, прикидывая ситуацию. Двое в форме, похожей на военную, или что у них тут есть — нашивки и их ранжир ни о чем мне не говорили. Стоят у двери, то ли чтобы я не сбежал, то ли чтобы Дуда не выскочил. А вот третий, в обычной рубашке с пиджаком и брюками, свободно устроился на моей кровати. В лице мужчины в возрасте не читалось высокомерия, превосходства, наглости — хуже или лучше, но ни в глазах, ни на лице, не было ничего. Абсолютно бесстрастная маска, и с таким лицом он мог приказать как выдать мне награду, так и расстрелять без разговоров. И при этом, будь это кто-то еще, то лицо гостя не запомнилось, стоило отвести взгляд. Я же моментально оценил бесстрастный взгляд серых глаз, узкие губы и едва покачивающийся носок ноги, закинутой на ногу. Спокойствие и уверенность в себе — достаточно серьезный противник.
Я быстро просчитал дальше развитие событий. Если левого у двери снести локтем в нос, сломав перегородку, затем ударить правого ногой по коленной чашечке, выбивая ее, то места для маневров станет больше. По ломанной траектории кинуться к кровати, стряхнуть того, в гражданке, достать пистолеты из-под матраса… И уже можно поговорить на равных, какого черта они забыли в комнате. Если, разумеется, этот уверенный в себе с мертвыми глазами не выстрелит первым — а ведь мог, из-под полы явно не дешевого пиджака виднелся характерный темный блеск огнестрельного оружия. Что у него может быть в кобуре? Так не видно — слишком поза (для меня) неудачная. Но и рисковать, пока мне прямо не угрожают, смысла никакого нет.
Дуда нервно сглотнул, прижимая Лапика к плечу в защитном жесте. Значит, хомяк пришел в себя после приключений в кабинете Косорылого, это хорошо.
— Обер-полицмейстер внутренней императорской охраны Феодосий Викторович Нюхачев, — представился спокойный мужик на моей кровати.
Мда-уж, говорящая фамилия. Я чуть приподнял бровь, не меняя выражения лица, и предлагая продолжить разговор. Мне явно представляться не надо. Просто так такие люди не заглядывают на огонек к кандидатам в чистильщики. Да и к кому бы то еще тоже.
— Вам что-то известно о сегодняшнем происшествии? — продолжил Феодосий Викторович, и погладил появившегося из кармана пиджака пэта. Я даже не удивился довольно крупному хорьку, который уставился на меня черными глазками. Сомневаюсь, что его владелец уступит по пронырливости и хитрости. Однако выбор формы так же говорил о том, что этот человек сам не участвовал в боевых действиях — например, как тот же Косорылов, у которого кавказская овчарка в качестве домашнего животного. Нет, у Нюхачева был карманный шпион — ловкий, сильный, не маленький и не большой, хищник, способный быстро бегать и пролезать в большинство дырок. При работе — идеально.
— Вы о чем конкретно? — вежливо уточнил я, потому что лично у меня этих происшествий, если посмотреть со стороны, было хоть отбавляй. Стычка с Виктором в столовой, нападение тварей там же, диверсия с помощью Лапика, сражение с посредником от заказчиков, сражение с милашкой-Максиком, ловля бестелесной энергетической сущности на шоколадку… А ведь еще обеда не было. Впрочем, с завтраком тоже не сложилось. Пока я держался на своих резервах, вот только эти резервы рано или поздно брали энергию у тела. А значит, скоро стоит задуматься о перекусе.
— Ожили две статуи у входа в Академию, и разгромили половину города, — не менее вежливо ответил Нюхачев, продолжая поглаживать своего питомца. Рукав пиджака задрался, и я увидел татуировку на запястье, показавшейся мне смутно знакомой. Похожую видел у господина Гиппопотама, когда тому вздумалась пугать меня ножом. Что-то вроде цветочного лепестка, но опять же, пристально разглядывать никто не позволит.
— Нет, я ни о чем не знаю. Сижу в четырех стенах, — легко пожал плечами, довольно искренне. Я не собираюсь вмешиваться в ситуацию в городе. У меня другое задание — осталось только вскрыть конверт и узнать, какое именно.
— Да он же бездарный, хоть и сын Вронского, — насмешливо выплюнул один из офицеров у двери, но я даже оборачиваться не стал. Кодекс запрещает мне обижать слабых.
— Понятно, — Нюхачев продолжил гладить пэта и не отводил от меня взгляда. — Это вы обезвредили тварь в столовой?
И вот мне интересно. В Академию принимают лучших из лучших, потомственных чистильщиков, со всеми возможными подготовками и соломкой во всех местах. Но за сегодня я слышу этот вопрос уже не в первый раз. Чему они так удивляются?
— Ну, если вы называете тот удар обезвреживанием, то, вероятно, я, — а смысл мне отказываться? Там свидетелей было полно. И если у Дуды есть телефон, то и у таких, вроде Виктора или Влад, он был наверняка. Вот и стукнули на всякий случай.
— Хорошо. Если что-то заметите, вспомните, вот мои контакты, — наконец-то обер-полицмейстер его императорского величества изволил встать с моей кровати, и протянул мне визитку. Я взял, повертел в пальцах и засунул в карман брюк. Надеюсь, от шоколада следов не останется.
Смерив напоследок нас с Дудой пристальными взглядами, троица вышла, и закрыла за собой дверь. Мой сосед облегченно вздохнул и развалился на кровати, едва не придавив Лапика.
Я же направился к столу, решив поискать, чем можно вскрыть чертову печать на белом конверте. Понятное дело, что защита магическая, но вдруг против лома нет приема?
— Фух, пронесло… — заговорил Дуда. — Я твой должник, Марк, если бы они узнали, что ножик мой… Нет, конечно, я сам мог украсть, без труда!
Я иронично покосился на парня, который тут же надулся от важности. Не став спорить, кивнул.
— Да, конечно, смог бы. Ты только обещание исполни, и можешь делать, что захочешь, — сосед поник, доставая свой телефон и вертя его в пальцах, любовно оглаживая.
— Да помню я, помню, с меня мобильный. Но свой я не отдам, там у меня фотки голых женщин, поэтому…
— Так, мне пойдет, давай, — выхватить телефон из рук этого «сибирского дворянина» было не трудно. Даже особо отвлекаться от поисков инструментов не пришлось. Он подскочил на кровати, но пытаться отобрать телефон не стал. Временами умный мальчик.
— Ты смотри, осторожнее со мной! Меня типа в клан пригласили, я без пяти минут серьезный человек!
Я сел на кровати, достав на журнальный столик конверт, и выкладывая рядом все, что теоретически могло помочь с печатью. Телефоном решил воспользоваться попозже, когда останусь один. Ни к чему Дуде слышать и слушать, о чем я буду разговаривать и с кем. Зато сама возможность позвонить Осетину грела душу выполненным пунктом плана.
— А раньше был несерьезный? — машинально для поддержания беседы вставил реплику, хотя не могу сказать, что мне это было интересно.
— Да ты не так понял, — сконфуженно пробормотал Дуда.
— А клан-то какой?
— Соперничающий с теми упырями, которые…
— Оно тебе надо?
— Марк, мне нужно думать о своем будущем, сейчас как раз пойду на собеседование, и там все… Что ты делаешь?
— Письмо от бабушки вскрываю, — какой вопрос, такой ответ, а мне этот диалог разонравился окончатльно.
— Так ты ж сирота, какая бабушка?
Я не стал на это ничего отвечать, пытаясь подковырнуть неподдающуюся печать плоским концом зарядки. Интересно, а на какой ключ рассчитан этот замок? Ча на печать не действовала, а плоскости для применения рычага не хватало.
Дуда встал с кровати, не зная, чем заняться. Лапик остался на подушке, грызя очередной арахис, и внимательно следил за хозяином. Покосившись на соседа, я обратил внимание, что он сначала отключил силометр от груши, и только потом ударил по ней. Даже невооруженным взглядом было видно, что удар у него не особо чтобы сильный. Но комментировать не стал.
Так, хорошо. Лом не помог. Пора включать голову и получать информацию, раз выдалась спокойная минута.
— Пока не ушел, скажи, где библиотека?
