За этими мыслями я чуть не пропустил момент, когда дверцы лифта вновь открылись, и комендант принялся загонять последнюю группу в кабину.

— Шевелитесь, ешкин-матрешкин, чего вы как инвалиды! Ать-два! Я на своих протезах и то быстрее хожу!

Я ускорился, насколько мог. Косорылый прекрасно понимал уровень угрозы, исходящий от стражей. Хранители разлома (ага, это были они), пока их не остановишь, будут превращать город в руины — дом за домом и улица за улицей. А там как получится, с чистильщиками-то в этом мире напряженка. Ну а я не собираюсь геройствовать, черт меня дернул бить тварь в столовой, теперь ненужное внимание коменданта обеспечено.

Мы зашли в лифт, я встал у стенки и продолжил размышления. Интересно, в чью светлую голову пришла идея замуровать тварей в статуи? Вряд ли для местных такой уж секрет, что твари разлома подобны грибку. Убить их окончательно невозможно. Они, как плоть от плоти мира, имеют такую любопытную функцию, как регенерация. Поруби на куски и брось — так спустя время останки либо соединятся, либо породят себе подобных существ. Поэтому стражи рано или поздно должны были воскреснуть, это по определению. Не через сто лет, возможно, даже не через тысячу, но это бы произошло. Удивительно, что, с теперешними технологиями, никто не озаботился утилизацией статуй.

Когда двери лифта разъехались на минус первом этаже, я выходил из кабины с твердым пониманием, что не буду забивать голову воскрешением хранителей. Проблем и без этого полно. Однако как справились местные и какой урон понесли, было любопытно.

— Заходим в комнаты, и чтобы носа даже не высовывали! — снова распорядился Косорылый.

Логично, что приказы выдавались одинаковые — не пройдя даже самого начального обучения, будущие чистильщики сейчас ничем не отличались от будущих медсестёр, да хоть от дипломатов. Лезть куда-то — только мешаться.

— Так мы даже не поели, господин комендант, — искренне возмутился один из дворян. — Нельзя ли заказать еду в комнату?

— Керичев, ты дурак или придуриваешься? По городу красный уровень опасности, морковь тебе в жопу! — взорвался комендант.

— Что сразу «дурак», а как мы на выдачу позывных пойдем, а выбор факультета? — смутился дворянин.

Комендант подошел ближе и сунул ему в лицо динамик.

— А ну марш в комнату, паскудник, пока я тебя не высек, как сидорову козу!

Дворянин поник, вздохнул и поплелся в комнату. Вряд ли он совсем уж дурак, просто, как и все кандидаты, толком не понимает нависшей над городом опасности. И даже не представляет, что огромной хреновине-многоглазке откусить его башку — не сложнее, чем мне пальцем пошевелить.

— Василевский, ну-ка ходь сюды, — Косорылый подозвал к себе щуплого низкорослого паренька, носившего очки с толстыми выпуклыми линзами.

По плечу молодого ползала ящерка, его пет.

— Сереж, — комендант по-отечески приобнял Василевского за плечи и снял с себя красную повязку, одетую на предплечье. — Ты за старшего в мое отсутствие, останешься в коридоре и проследишь, чтобы никто не выходил из комнат. А вот тебе повязка дежурного, чтобы все официально.

Дворянин поручение воспринял серьёзно, тут же напялил повязку и молча кивнул.

— Смотри, если кто нарушает — записывай, а мы потом устроим разбор полетов…

Чем закончился разговор, я не дослушал. Зашел в нашу комнату, захлопнул дверь и застал Дуду прыгающим на диване.

— Ты в порядке?

— Отвали, Марк. Не видишь, я занят!

Ладно, больно надо. Каждый сходит с ума по-своему. Я прошел мимо соседа и плюхнулся на кровать. Снял туфли и, вытянув ноги, пошевелил большим пальцем, торчавшим из дырки в носке. Все-таки надо найти иголку и нитку, чтобы дырку зашить. Боковым зрением я заметил, что Дуда не просто так прыгает, а ещё держит в руках телефон. Пронес-таки, паршивец. Сам же говорил, что любые технические средства в академии строго-настрого запрещены.

— Интернет здесь ни хрена не ловит! — возмутился сосед.

— А должен? Сам же сказал, что нельзя.

Я положил голову на подушку, помассировал уставшие глаза — однако это оказалось делом довольно чувствительным. Блин, из-за Стханского я, похоже, лишился половины бровей и ресниц, мало ему было моих очков! Теперь буду ходить по общаге и дорогу освещать своими фонарями. Несколько ближайших дней, так уж точно.

— Если очень хочется, то можно, — сосед закатил глаза, продолжая подпрыгивать и выставлять руку то в одну сторону, то в другую. — Ты понимаешь, Марк, с моими-то связями и кругом знакомств любой запрет можно легко обойти.

— Понятно.

Ну, в смысле, что ничего непонятно, какие уж там у Дуды связи, если он даже не знает никого и от него шарахаются, как от пугала. Я потянулся за шоколадным батончиком, подобранным в столовке, и собрался перекусить, не обращая внимание на соседа, застрявшего в своих влажных мечтах. Однако рука замерла в кармане — из динамика телефоны Дуды послышался голос:

— Напоминаем, что мы ведем прямой репортаж с места событий… — голос оборвался, связь снова пропала.

— Бли-и-ин! — возмутился сосед. — Почти же поймал!

— Ты что смотришь, Дуд? — я сразу занял сидячее положение, отложив батончик.

— Сам ты Дуд! — автоматически поправил сосед. — Тут все каналы в прямом эфире вещают про тварей! Там вроде такой кабздец творится, что мама не горюй! Только интернет, зараза, не ловит. А я, между прочим, заплатил парням за вай… — он осекся, смекнув, что сболтнул лишнего.

— Дай сюда, — я поднялся с кровати и выхватил телефон из его рук.

Покопался в настройках, поставив минимальное качество изображения на плеере. Залез на кровать и, что поделать, поднял телефон над головой, почти к самому потолку. Загрузочное колесико на телефоне затяжно прокрутилось несколько раз, и — вуаля, на экране появился видеоряд.

— Ну понятно, ты меня на голову выше, шпала! — сконфуженно подметил сосед, но тут же залип в экран.

Даже с низким разрешением видео подвисало, не успевая за голосом. Картинка, которую показывали фоном, оказалась съемкой с вертолета, представленной с разных ракурсов. Ведущий выпуска дёрганым и прерывающимся от волнения голосом вещал:

— Последствия разрушений после беспрецедентной атаки удручают. Для борьбы с внезапно ожившими чудовищами были задействованы части быстрого реагирования отборной императорской гвардии и поднята авиация. По предварительным данным, погибли люди, завтрашний день объявлен в Империи трауром.

Показывали кадры с высоты птичьего полета. Мда-а-а. Пока мы с другими кандидатами и Косорылым ждали непонятно чего у лифта первого этажа, твари хорошенько порезвились, действуя ровнёхонько по предполагаемому мной сценарию. Многоглазки выдрали из асфальта бетонные столбы уличного освещения и, словно дубинами, оприходовали ими здания, автомобили и дороги. Ломая все, что только можно сломать. Я поднял бровь и повнимательнее всмотрелся в ландшафт. Это могло бы быть даже смешно, потому что я и тут угадал — судя по характеру разрушений, гораздо больший урон нанесли военные. Представляю, как у летчиков брови лезли на лоб, когда они поняли, что их ракеты для стражей — как мертвому припарка.

Я нахмурился… а это как понимать? Картинка в картинке в верхнем углу изображения показывала другие статуи тварей, установленные в разных местах. Возле них стояла строительная техника и люди с автоматами наизготовку. Выходит, статуи имелись в других местах, не только на входе в академию? М-да, похоже, местные совсем идиоты…

Но это было не всё. Пояснения репортёра дали мне понять, что я их даже недооценивал.

— Правительство приняло беспрецедентное решение демонтировать все имеющиеся статуи стражей, чтобы превентивно обезопасить горожан. Все статуи подлежат немедленной утилизации с последующей консервацией в разломах. В нашем вечернем выпуске специальный корреспондент представит кадры…

Я покачал головой и даже проехался свободной от телефона рукой по лицу. Ведущий тем временем не замолкал, а теперь даже добавил пафоса в голос: