Что еще за катер?

Я поднял левую руку к голове и ощупал ее. На пальцах была кровь.

А это еще что за хрень?

Вся рука по локоть была покрыта безобразными, чудовищными волдырями.

— Нихрена себе ты руку обжег! — воскликнул мужик, сдобрив слова еще парой нецензурных.

— Что за взрыв? — спросил я, морщась от новой вспышки мощнейшей головной боли.

— У тебя память отшибло, что ли, Аксель?

— Какой я тебе, нахрен, Ак…

Но договорить я не успел. Тысячи отвратительно-острых игл впились в мой мозг, и я отключился из-за нестерпимой боли.

Тьма обволакивала мой разум. Невероятным усилием воли я стал продираться сквозь нее. Необходимо, чтобы было за что цепляться. Вот оно — боль в левой руке. Чудовищное жжение. Я сконцентрировался на нем. Еще и в голове начала пульсировать тупая ноющая боль. Сосредоточился на телесных страданиях. Из-за них, правда, захотелось обратно в забытье провалиться, но я с трудом удержал свое пробуждающееся сознание включенным.

Наконец, смог разодрать свинцово-тяжелые веки. Я лежал в полумраке какого-то помещения. Белый потолок местами пошел трещинами. Повернув голову вправо, увидел зашторенное окно, высокий шкаф, стол и обитые красивой тканью кресла с резными ножками. Мебель, судя по всему, когда-то была очень дорогой, но теперь выглядела потрепанной. Слева от меня была стена.

Спереди маячила высокая деревянная дверь. Спустя секунду она открылась, и в комнату вошла грузная женщина лет шестидесяти.

— Очнулся, голубчик! Ох, радость-то какая, слава Небесам! — тут же запричитала она и кинулась куда-то.

Спустя несколько минут в комнату неуклюже ввалился тот самый мужик, с которым мы выплыли из реки.

— Братец! Пришел в себя! — воскликнул он чересчур эмоционально для мужчины, на мой взгляд.

— Воды… — прохрипел я, с трудом разлепив потрескавшиеся губы.

— Сейчас, сейчас, Аксель… — Женщина, которая и привела мужчину, кинулась к прикроватной тумбе, налила из графина воды в стакан и поднесла к моим губам. — Пей, дорогой, небось обезвоживание уже заработал, двое суток тут провалявшись без сознания.

Я с жадностью припал к живительной влаге, но напиваться вдосталь не стал — лучше понемножку.

— Спасибо… а теперь оставь нас, пожалуйста.

Женщина взглянула на меня добрыми светлыми глазами слегка обиженно, но все-таки покинула комнату.

— Сядь, — велел я мужчине.

Ну как мужчине? На вид ему было лет двадцать пять, не больше. Высокий, но тощий, как скелет, обросшие волосы непослушными вихрами обрамляют простое лицо с наивными глазами и чересчур большим носом. Но в моем настоящем мире в его возрасте я уже слыл величайшим алхимиком королевства.

— Ты как вообще, брат? — спросил мой собеседник, подкатив одно из кресел поближе к кровати и опускаясь на него. — Башка прошла? А рука?

Я опустил взгляд на левую руку — забинтована.

— Врач намазал какой-то хренью и забинтовал. Сказал, что может быть сотрясение мозга, велел явиться по пробуждению в городской медпункт. После его ухода Бирла уже дважды меняла повязку на твоей руке.

— Кто такая Бирла?

— Да ты чего, брат? — испуганно посмотрел на меня… судя по всему брат того, кем я теперь являюсь. — Давай прекращай разыгрывать меня, шутка затянулась.

— Да какие тут шутки… — сердито хотел рявкнуть я, но голос прозвучал слабо. — Ты забыл, что я головой нехило приложился обо что-то — память у меня отшибло.

— Охренеть… — пробормотал он, растерянно тараща на меня глаза.

— Придется тебе ввести меня в курс дела, — продолжил я. — Рассказывай давай — все и по порядку.

— А ты вообще ничего не помнишь, что ли? Хоть помнишь, кто ты?

— Вообще ничего не помню, — мрачно ответил я.

— Охренеть…

— Тебя как зовут? И кем ты мне приходишься? Начни с этого.

— Акке я, брат твой сводный. А ты — Аксель. Твой отец и моя мать поженились два года назад.

— А моя мать где?

— Померла от болезни, когда ты еще мелким был, — все тем же растерянным тоном ответил Акке, видимо, все еще не переварив информацию о моей амнезии.

— Дальше, — поторопил я его. М-да, с этим парнишей трудновато вести диалог.

— Даже не знаю, с чего начать… да вот отправили нас с тобой и слугу еще на задание… ну, в катере, помнишь?

— Да не помню я ничего, — сказал я, давя в себе желание обматерить новоиспеченного братца. — Куда слуга делся?

— Утонул или разорвало на части, откуда мне знать… Такой взрыв был мощный, я чуть в штаны не наложил. Точнее, сначала был взрыв поскромнее, после чего я и сиганул за борт. Ты уж прости, тебя спасать времени не было. Я успел отплыть от катера на десяток метров, когда случился второй взрыв. Я был уверен, что вы со слугой погибли. И просто чудо, что ты умудрился выжить после такого, брат…

Я слушал его, нахмурившись. Значит, после первого взрыва, который вреда Акке не причинил, он мог попытаться помочь своему брату и слуге, но предпочел попросту бросить их. Хорош братишка, нечего сказать! Впрочем, какая мне разница? Он бросил не меня, а своего брата, за которого теперь меня почему-то принимают… Безумие какое-то!

— Рассказывай про задание подробнее. Почему нас на него послали?

— Ну дак… ты ж совершеннолетним стал, а дар не пробудился… вот и запрягли в семейное дело…

— Совершеннолетним? — Внутри меня шевельнулось очень нехорошее предчувствие. — А во сколько тут наступает совершеннолетие?

— Дааа, брат, ну и стукнулся же ты головой, — с жалостью глянул на меня Акке. — В восемнадцать.

Мне стало очень, очень нехорошо. Но за годы своей настоящей жизни я научился не только изготавливать ценные зелья, но и почти в совершенстве владеть эмоциями, поэтому сейчас я изо всех сил постарался сделать так, чтобы ни один мускул на моем лице не дрогнул.

— Эй, ты чего так побледнел, брат? — вскочил Акке.

— Порядок, сядь, — велел я.

Поднял здоровую руку и осмотрел. На берегу реки было как-то не до того, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Когда ты только уплыл, причем буквально, из лап смерти, как-то все остальные вопросы отходят на периферию сознания. А сейчас я с удивлением разглядывал свою довольно тощую бледную руку с длинными, изящными, как у пианиста, пальцами. Нет, это не моя рука. Точнее, она могла бы быть моей — лет двадцать назад.

Я поднял взгляд и уперся им в зеркало, занимавшее часть стены рядом со шкафом. С трудом поднялся и побрел к нему.

— Брат, ты бы аккуратнее, а то ведь…

— Порядок, — оборвал я Акке.

Я стоял перед большим зеркалом, отражавшим меня в полный рост, и прилагал массу усилий для того, чтобы не разодрать глотку воплем бешенства, граничащего с ужасом. Нет, я не увидел в отражении незнакомца — это был все тот же я. Я — приблизительно двадцать лет назад.

Итак, пришла пора хотя бы кратко резюмировать весь тот безумный абсурд, в который я, величайший из алхимиков своего родного, но теперь бывшего королевства, умудрился вляпаться. По самые уши. И, похоже, что навсегда.

Для начала — кто я на самом деле? Меня зовут Акрам. Мне сорок два года. Всю свою жизнь я прожил в королевстве Джамалон… только в другом мире. Я был очень сильно одаренным магом. Лучшим алхимиком государства. Помимо способности к алхимии, у меня были и другие силы. Серьезные силы, которые помогли мне, безземельному, незнатному человеку из низов подняться почти на самую вершину социальной лестницы. Я стал приближенным самого короля. Стал его правой рукой. Стал ядом его правосудия. Нет, не палачом. Палач просто отрубал головы да работал на виселице. Я же убирал с пути своего господина тех, кто посмел угрожать твердости и непоколебимости его власти. И лишь от последнего врага — мятежника-узурпатора — не сумел я уберечь того, кому служил.

Воспоминания безудержным потоком проносились перед моим внутренним взором. Уносили в прошлое, заставляли впиваться ногтями в ладони до крови, сдерживая крик ярости.