Поймав ритм магических колебаний, пустила по шести углам короткие, но дьявольски мощные импульсы, вложив в них остатки силы источника. Благо, что резервный накопитель с концентратом имелся в наличии, иначе бы я не отважилась на шальную авантюру, для меня опрометчивый шаг — гарантированное развоплощение.

Кроваво-красная структура дрогнула, первый слой начал вращение, а за ним и другие пять, каждый в своём направлении. Скорость, амплитуда колебаний и ещё с десяток факторов были заложены в магическую формулу.

Подход грамотный, научный, имелась возможность работать по готовым шаблонам, но если бы речь шла о секундах, то ни о какой эффективности разговора бы не было. Костыли для тех, кто не имеет возможности оперировать сырой силой напрямую. Не думаю, что когда-либо воспользуюсь схожим заклинанием.

Гексаграммы, словно лопасти центрифуги, замелькали над головой — поднялся сильный ветер, если бы не защитный контур, нас бы сдуло, словно пыль с тритоньей туши. Головастики, почуяв неладное, дружно заревели и ринулись прочь, но было уже слишком поздно.

Магическая конструкция, рухнув на зубастые головы, в одно мгновение превратила армаду земноводных в зелёный смузи. В живых осталось несколько сотен особей, находившихся рядом с дохлой самкой и не попавших в радиус поражения. С ними влёгкую разберётся Буля, или добьют соратники.

У меня же появилась ещё одна головная боль: каким образом утихомирить разбушевавшуюся кровавую стихию, помалу сжимавшую кольца вокруг титана? Ещё чуток — и переварит нас, несмотря на защитный контур. То ли Вася в расчётах напутала, то ли я напитала шаблон слишком сильно, но вместо того, чтобы рассыпаться алой пылью, заклятье напротив набирало силу.

Мысленно ляскнула себя по лбу. Ну конечно же! Защита! Связующее звено! Отпустила руки Безобразова и Лопухиной — сеть тут же распалась на составляющие, а гексаграммы, утратив стабильность, концентрическими кругами разошлись в стороны, сметая всё на своём пути. В радиусе трёх километров не осталось ничего живого. Лишь вязкий чёрный кисель из переработанной биомассы говорил о том, что мы ещё поживём день или два, ежели повезёт.

Дело сделано, не без нервов, конечно, но мы прошли второй этап. Сколько таких этапов на пути — одному Року известно. Хоть Мара и утверждала, что он не при делах, только вот жопой чую: точит на меня зуб судьба-злодейка.

Оставив пребывающих в шоке спутников и дальше пребывать в шоке, подобралась к краю, дабы оглядеть наше болото с высоты птичьего полёта. Лепота! Ни дать ни взять — лепота! Безупречную гладь можно было бы назвать зеркальной, если бы не тысячи тысяч пузырьков болотного газа, то тут, то там возникавших на ровной поверхности.

Радужная тень мелькнула неподалёку от покоцанной мясной громады. Булька вышла на охоту. Застрекотала штурмовая винтовка Лё Гран, ей вторили сухие щелчки «плети» — это Яра пришла в себя, вспомнив о том, что за спиной висит «Берсерк». К общему веселью примкнула Лопухина с барабанным дробовиком. Вскоре от полутора сотен уцелевших головастиков не осталось и следа. Буля споро отправила разорванные тушки в безразмерный желудок.

Долгожданная тишина свалилась камнем на голову, едва не придавив ментально. Настолько внезапным и противоестественным показался покой. Ликующие голоса разбавили гнетущую атмосферу, а я, пока никто не видит, тихонько перевела дух.

— Я готова стать вассалом рода Нагих! Моё слово, княжна! Как только отец передаст бразды правления, сделаю это не задумываясь! — Лопухина, гордо вздёрнув подбородок, ударила себя кулачком в грудь.

Первая ласточка пошла. Как удачно всё сложилось, а я-то думала-гадала, на какой кобыле к графине подъехать.

— Я готов стать вассалом рода Нагих! Моё слово, Ольга Фёдоровна! — Вначале почудилось, что Евдокию на реверс поставили, но нет, это уже на полном серьёзе с пафосом изрёк Безобразов.

— Ты сначала в права главы рода вступи, а там и поговорим. За годы твоё мнение может кардинально измениться. Не нужно пустых обещаний, граф! Сделаю вид, что я этого не слышала! — решив дать шанс на попятную, адресовалась к графёнку.

В этом мире слово значило больше, чем любые официальные документы под гербовой печатью. Единожды сказанное, даже без очевидцев, могло сыграть злую шутку в дальнейшем. Граф, не оценив моего благородного порыва, продолжил гнуть свою линию:

— Слово сказано, княжна! Род Безобразовых славится тем, что никогда не преступал данных обетов! Как только я стану главой, приму вассалитет не колеблясь! Служить роду Нагих — великая честь для меня! — Парень, вздёрнув нос, обозрел графинь взглядом, полным непоколебимой решимости.

Ну и ладно, раз слово сказано, то и услышано теми, кто карает клятвопреступников. Да будет так! Чёрная луна тому свидетель. Попался, голубчик, и попробуй только нарушить клятву, моя богиня этого не простит!

«Не прощу! Хоть и нравится мне мальчонка! Обрати его в веру, Оленька. Граф может быть полезен. Чую в нём искру. Добрый из него витязь выйдет. Работы над ним непочатый край, но развивая других, ты развиваешь себя. Помни об этом, сестра. Одиночки живут ярко, но недолго. Юноша достоин твоего внимания. А вот с девицами будь аккуратней. Каждая из них крайне сильная, независимая личность, равная тебе по мощи духа. По-хорошему их надобно убить здесь и сейчас, но ты ведь не послушаешь дельного совета?»

«К демонам твои советы, Морана! Убить тех, кто рука об руку рядом стоял, отбивая полчища монстров? Я бы на такое не пошла при любом раскладе. Лучше объясни: что с ними не так? Сила и независимость — не повод для убийства! Если ты намекаешь на конфликт интересов в дальнейшем и возможную конкуренцию, то плевать я на это хотела!»

«Молодо-зелено! Как знаешь, княжна. Моё дело предупредить. Когда вырвешь сердце красного тритона, часть отдай пожирателю. Кусок побольше сама съешь! Толикой накорми Евдокию и молодого графа, остальное мне принесёшь! И не вздумай с графинями делиться, иначе отряжу тебя в царство мёртвых лет на двести! Я всё сказала, Ольга!»

«Лучше покажи, где выход из разлома обретается! Чего ты меня стращаешь, ледышка! Да я твои угрозы на одном органе вертела!»

«Ещё раз позволишь повысить на меня голос, сестра кровная, этот самый орган взрастёт у тебя на лбу! Знай своё место, человек!»

От хладного голоса Мораны кровь в жилах застыла в прямом смысле этого слова. Запустив источник, принялась отогреваться. Вот же ж сука ледащая, ещё бы немного — и смерть!

«Не гиперболизируй, княжна, и не забывай, я слышу каждую твою мысль! За то, что сукой меня назвала, службу сослужишь, и не спорь. Язык бы тебе вырвать, только на кой ты мне немая сдалась? Дорогу показывать не буду, в этом нет нужды, следуй за белым кроликом».

«Каким таким кроликом, мать? Ты совсем ку-ку?»

В ответ раздался лишь тихий отдаляющийся смешок богини. Осмотревшись по сторонам, замерла на месте. То ли это шутка Мары такая, то ли Буля пережрала головастиков. Питомица была сама на себя не похожа. Вместо бензиновой плёнки по болотной жиже курсировал молочно-белый оладушек. Две длинные ложноножки в районе предполагаемой головы смахивали на уши гигантского зайца.

Что ж, за кроликом так за кроликом. Достану сердце тритона — и в путь-дорогу. Задержались мы в этом негостеприимном месте.

Утроба красного гиганта оказалась настоящим ужасом трипофоба: требуха отсутствовала напрочь, а мышечная ткань была усеяна сотнями дыр. Прорубившись через изъеденные лёгкие, наконец добралась до трёхкамерного сердца. Ожидала увидеть пламенный мотор размером не меньше автобуса, а на деле всё оказалось иначе.

Перерубив аорты малого и большого круга кровообращения, без труда подняла тугой мышечный мешок. Навскидку — килограммов пятьдесят. Маловато будет, как зверюга только кровь прокачивала — непонятно, да и хрен с ним. Не придётся пилить на части. Воняет здесь, что в канализации, того и гляди наизнанку вывернет!

Отхватив добрый шмат мяса, кинула по наказу Мораны Бульке. Та, недолго думая, стрескала угощение. По молочной спинке пета прошла рубиновая волна довольства. Отрезала и себе граммов триста свежатины. Впившись зубами, оторвала небольшой кусочек. Пожевала осторожно. Сердце как сердце. Жестковато, конечно, и пахнет железом так, что глаза слезятся, но всё лучше тех жареных клещей из девятки. Заработав челюстями, сожрала весь кусок, то и дело прислушиваясь к себе. Ничего, кроме урчания недовольного желудка, не услышала.