Бой длился недолго, не более двадцати минут, которые парням в «птице» показались вечностью. То ли нанесенное количество ран заменило собой качество или перевалило критическую массу ранений у тварей, то ли по каким-то другим причинам, но Горынычи отстали от корабля. Просто взяли и отстали. Когда монстры скрылись из видимости, воевода выдохнул, посидел еще пару минут, оглядывая небо вокруг. А вдруг это хитрый маневр этих тварей? И уже потом спустился в салон корабля. Там царили шум и веселие. По борту Горынычи работали своим «напалмом» мало, и внутри серьезно никто не пострадал. Борей решил узнать, как перенесли атаку пилоты, и открыл вход в рубку. Рубки не было, как и пилотов. Змеи Горынычи были псевдами и руководствовались в жизни звериными инстинктами, а значит, атаковали шею и голову противника, понимая, что с перекусанным загривком дичь проживет меньше, чем с распоротым животом. От рубки осталось мало, и управлять кораблем было попросту невозможно. «Мозги», видимо, были не повреждены и вели корабль последним курсом, поставленным пилотами, а те, скорее всего, перед смертью выключили автопилот и управляли «птицей» вручную, но вот изменить направление полета сейчас было нельзя.

– Волколака душу мать! – выругался Борей и захлопнул дверцу.

За его спиной начался шепот.

– Так! – повернулся воевода к воинам. – Панику отставить, она нам не поможет! Мы планируем, куда не знаю, и остается только пристегнуться к сиденьям, закрыть наглухо шлемы и постараться пережить приземление, какое оно бы ни было. Другого выхода нет. Всем понятно?

Молчание было ему ответом.

– Тогда исполнять приказ! – рявкнул начальник экспедиции и добавил: – Молиться разрешаю любым богам, даже Кощею, но тихо, чтоб не мешать соседу!

То ли корабль так был спроектирован, то ли глиссаду пилоты перед смертью выбрали правильно, но летели они еще очень долго. По часам, встроенным в интерфейс визора шлема, бреющий полет занял часа три, а вот по внутренним биологическим часам того же Борея, это продлилось куда как бо́льшую часть его жизни. Ожидание смерти или чего-то плохого – это всегда хуже и расходует больше нервов, чем само событие, которого ждешь.

Самое пугающее в жизни – это неизвестность. Казалось бы, чего пугаться смерти? Большинство людей, верящих в высшие силы, знают, что их ждет на том свете. Ни одна религия не говорит, что там будет плохо для праведника, а сулит вечные мучения только ярым грешникам. Что такое попадание снаряда привода в голову или ее отсечение? Это моментальная боль, которую при ярком выбросе адреналина в кровь человек может даже не ощутить, но пугает не это, пугает неизвестность. Да, любые жрецы любой религии обещают после смерти райские кущи, застолье с предками с пивом, множество девственниц в услужении и кучу еще всяких возможных и невозможных благ. Но вот в чем парадокс: почти все верующие, а иногда и сами жрецы не уверены в правдивости тех мифов, в кои они верят, и узнавать истину не спешат. А вдруг они верили в миф и ничего там нет, кроме забвения? Не сомневаются только фанатики, истово верующие во все религиозные догмы, но они-то как раз идут обычно на смерть, не задумываясь, уверенные во всех загробных благах их религии. У обычного человека сомнения есть всегда, и если даже не в наличии обещанной благости после смерти, так в заслуженности ее при жизни. За душой у любого человека, какой бы святой жизнью он ни жил, всегда найдется маленький грешок, способный отравить и перечеркнуть все хорошие дела, совершенные до этого и после. Всегда есть сомнения, достоин ли ты обещанных благ? Или, может, тот маленький грешок пересилит все доброе, что ты сотворил, и твой путь после смерти лежит в геенну огненную? А у обычных людей куда как больше грешков за душой, чем один или два, и они страшатся неизвестности после смерти сильней. Вот и сейчас все, кто был на корабле, пристегнулись и молились о выживании. Никто не хотел умирать раньше времени. И даже те, кто никогда не верил ни в Дисциплину, ни в Свободу, Волю и Солнце, шептали какие-то мольбы. Нет, они не начали верить, просто человек слаб и если есть шанс спастись с помощью молитвы, им нужно пользоваться, даже если ты не веришь ни в Бога, ни в Дьявола.

Посадка могла оказаться любой. Совсем любой; и это страшно, когда ты этим не управляешь. Корабль мог легко разбиться о выросшую впереди скалу, рухнуть в воду и пойти на дно, разбиться о землю, и многое чего могло произойти, но не произошло. Неизвестно, каким именно богам воздавать хвалу, но сели они мягко. Первые люди решили пошевелиться только спустя десять минут после прекращения движения.

– Сели? – поинтересовался кто-то из горожан.

– Видать, сели, – ответил ему голос со стороны лесовиков.

– Слишком уж мягко для корабля без экипажа…

Борей посмотрел в иллюминатор, но ничего не увидел. Что-то белое засыпало стекло.

– Парни, у всех ничего не видно в иллюминаторах? – спросил он вслух.

Парни и девки, коих, кстати, тоже было немало среди членов экспедиции, прильнули к своим оконцам. Но картина у всех была та же. О чем каждый из лесовиков не замедлил сообщить начальству. Горожане же высказали свое общее мнение устами Василия Доброва.

– Странно, – пожал плечами воевода, – куда это мы угодили?

– Так это же снег, – спокойно сказал один из разведчиков.

– Так нехолодно же, – возразил Борей, – да и вылетали мы сегодня, а утром еще лето было.

– Нехолодно, потому что у нас тут климатические установки работают и создают комфортную для человека среду, – ответил тот же разведчик, – но это ненадолго.

– Почему?

– Автоматическая подзарядка аккумуляторов происходила через реле в кабине управления, а сейчас этого реле нет, как и самой кабины, и как только батареи разрядятся…

– Мы окажемся в темноте и холоде, – невесело закончил за парня Борей.

– Так точно.

– Ну вот, богатырь пятого класса, – обратился начальник экспедиции к своему заместителю, горожанину, – а ты хотел все просчитать наперед и распределить между всеми обязанности на первые минуты прибытия на место.

– Никто не предполагал такого форс-мажора, – пожал плечами Василий.

– Его никто обычно не предполагает, а он случается именно тогда, когда его совсем не ждешь,– вздохнул Борей, – итак, первой задачей у нас будет осмотреться и наладить связь с Китежем или Городом, или хоть с кем-то из них. Вторая, не менее нужная, задача – остановить разрядку аккумуляторных батарей, а лучше обеспечить их подзарядку. Есть те, кто понимает в батареях и подзарядке их?

– Сыщутся, – ответили из становища горожан, – у нас тут целый взвод энергетиков прибыл. Мы должны были обеспечить энергообеспечение будущего лагеря, так этим и займемся.

– А как, если не секрет?

– В отсеках есть пара генераторов, соединим их с энергетической системой корабля и подключим напрямую, только для этого нам наружу выйти надо.

– Всем надо, – кивнул Борей, – итак, разведчики, первые выходите вы, и если нет какого-либо сопротивления снаружи, сразу оцепляете и проверяете местность диаметром в километр от корабля. Василий, твои середнячки организуют круговую оборону. Это понятно?

– Угу, – ответил командир разведчиков.

– Так точно, – рапортнул богатырь пятого класса.

– Связисты, вы готовите связь с Городом и Китежем, если что, можете достучаться и до Древослава, – продолжал воевода, – все остальные приказы будут после осмотра местности и ситуации вокруг. А теперь без паники и суеты выходим наружу.

Благо у ворот в хвосте «птицы» было не только автоматическое управление из кабины, но и ручной привод. Древние были умными людьми и продумывали все возможные ситуации. Но, видимо, им не пользовались со времен постройки корабля и он изрядно заржавел, так как при включении рычага долгое время ничего не происходило, и только через десять секунд внутри обшивки что-то заскрежетало и створки начали медленно отворяться. Правда, открылись они все равно не до конца и трое дюжих горожан в тяжелых доспехах помогли им разинуть нутро транспортника до максимально возможной величины. Перед экспедицией открылось невообразимо огромное снежное пространство. Кроме снега вокруг ничего видно не было.